СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ
Отрывок из 3-й главы романа "Время собирать камни"
Пётр Петрович теперь часто вспоминал Митьку Лавренникова, высокого худенького мальчишку с озорным блеском в глазах. Его белобрысая головёнка с коротко стрижеными волосами мелькала везде. Парнишка, как говорили в советское время, рос и воспитывался в рабочей семье. Учился ниже среднего, но отличался удивительным проворством и неуёмной энергией. В начале апреля, когда ещё не успевал сойти весь снег, Митька звал и сверстников, и «мелкоту» на улицу. Заезжал к знакомым ребятам на стареньком «Орлёнке», и начинались вечерние «гонки» на велосипедах по улицам города. Мало ему было летом лапты, «вышибалов», игр в казаков-разбойников и Чингачгука – начнёт кататься по озеру с визгливыми девчонками на лодке или играть в волейбол со старшими ребятами. Даже холодной зимой он никому не давал засидеться в домах: поставит на лыжню в воскресенье; в будние дни, после школьных занятий, пока светло, созовёт на хоккейный «матч» на замёрзшем озере; не поломав рук и ног, лихо скатится на санках с самой крутой горки. Всё ему удавалось. Многие ребята хотели быть похожими на Митьку. Скромный Петя тоже мечтал быть лёгким в общении, заводилой, как его одноклассник.
Любил Митька и покуражиться над людьми. Даже над взрослыми. Наверно, в глазах ровесников хотел казаться взрослее.
Запомнил Петя, как по окончании седьмого «Б» класса, на летних каникулах, неугомонный затейник предложил ему поучаствовать в розыгрыше.
- Петь, айда со мной в клуб. Сегодня «Седьмое путешествие Синдбада» показывают.
- Не пустят. На афише написано: «Дети до шестнадцати лет не допускаются».
- Пусть себе пишут. Нам-то что. Ну, пойдёшь?
- Говорю, не пустит тётенька с химией на голове.
- А я тебе говорю – пустит.
Петя слышал от соседских ребят, что Митьке нравилось пробиваться в клуб на сеансы фильмов с ограничением возраста. Все подростки знали, что в те дни, когда в дверях стоит Елена Филипповна, «тётенька с химией на голове», пройти в зрительный зал невозможно. Мимо неё никто не мог проскользнуть незаметно. Она выводила «шустрых» за руку из зала, ругала так, словно они совершили преступление. И недавние смельчаки, опустив головы, называли класс, школу, в которой учились. Позже следовала «проработка» на классном собрании, постановка на внутриклассный учёт, а дома – «головомойка», лишение и без того ограниченных свобод.
- А если эта злюка расскажет родителям? Достанется тогда на орехи, – испугался послушный сын.
- Как она расскажет? Мы свои фамилии называть не будем. Я уже придумал историю для билетёрши, – засмеялся озорник.
Петя почесал высокий лоб тонкими пальцами:
- Не знаю.
- Ну! Парень ты или девчонка?
«Сейчас каникулы. Все учителя в отпуске. Наверно, в такую жарищу на Чёрном море отдыхают. Или в санатории, как моя мама. Так что не узнают. Если и узнают, то к началу учебного года забудут», – рассуждал осторожный Петя. Очень хотелось ему хоть одним глазком подсмотреть взрослую тайну и первым рассказать о ней ребятам. Чтобы казаться взрослее. Быть наравне с Митькой.
- Ладно, – решился он. – Что ты придумал? Рассказывай.
Двое приятелей надели старую одежду и после того, как Митька поспорил с младшими ребятами на деньги, отправились в клуб, бывший до революции церковью. «Мелкота» тянулась поодаль.
Знойный вечер ещё душил в горячих объятиях. Через распахнутые двери в просторный холл вошла ватага ребят и остановилась у входа: в здании тоже не было спасительной прохлады. Петя осмотрелся. Перед дверью в зрительный зал – пять человек. Старая крупная женщина с тёмно-каштановыми кудряшками на голове, в голубом халате, вглядывалась в лица кинозрителей, строго следила за тем, чтобы ни один подросток, находящийся в вестибюле, не нарушил запрета. Несколько кресел с откидными сиденьями, стоявших вдоль стен, заняли взрослые. От кассы двухвостая очередь растянулась на весь холл. Гул. Суматоха.
Митька отделился от ватаги и прошёл к кассе. Остановился, всматриваясь, нет ли знакомых старшеклассников. Нужно приобрети билеты на сеанс. Есть! Подошёл к рослым парням и, словно невзначай столкнулся с ними в очереди, удивился:
- О, привет, ребят. Вы тоже здесь? – посмотрел по сторонам. – Ищу пацанов знакомых. Стоял с ними в очереди. Они обещали билеты купить.
- И что? Не купили? – засмеялись старшеклассники.
- Нет, я сам виноват. Вышел из очереди, дурак, – изобразил Митька беспокойство. – Пока с салагами поболтал, они, наверно, уже купили билеты и в зал прошли.
- Посмотри, может, они тебя около клуба ждут?
- Смотрел. Нету. Прошли. Точно прошли. Надо ещё билеты покупать.
- А ты не один?
- Вдвоём с дружбаном. Ребят, не поможете? Купите два билета, – Митька всунул руки в карманы полинялых брюк и приподнялся на носочках потрёпанных сандалий.
- Так тебе шестнадцати нет.
- Какая разница – есть или нет? Только пишут «до шестнадцати», а в фильмах ничего такого и не бывает.
- Ладно, давай деньги, – сжалились старшеклассники.
Митька прошествовал к ребячьей ватаге. Обратился к Пете, не глядя на младших ребят:
- Ну, что я говорил? А ты – «не пустят, не пустят». – И потрепал перед Петиным носом билетами. – Пойдём, рохлик.
Подошли к дверям зрительного зала.
- Вам чего тут надо? – Елена Филипповна отстранила мальчиков от двери. – Читали афишу? «Дети до шестнадцати».
Петя испугался властного тона «билетёрши», сжался в комок и готов был повернуться к выходу. Сделал полуоборот, посмотрел на рискового приятеля… Изумился внезапной Митькиной перемене. Рядом с ним стоял не уверенный в себе парень, а несчастный мальчик, сгорбившийся, со слезами на глазах. Петина мама таких детей называла «жалкими воробушками».
Митька трясущейся рукой протянул билеты:
- Нам уже шестнадцать.
Женщина оценивающе посмотрела на Митьку сверху вниз:
- Лет тринадцать, не больше.
- Нам, правда, уже шестнадцать. Вы не смотрите, что мы щупленькие. Просто живём в неблагополучной семье. Недоедаем. Курим.
- Курите? – повысила голос Елена Филипповна. – А родители ваши куда смотрят?
- В бутылку смотрят. Куда же ещё? – повесил голову несчастный парень. – Вот соседи дали денег на фильм, чтобы как-то нас утешить. Нам соседи и еду приносят. И учителя нас жалеют. Нас все знают и жалеют. Пропустите нас, – заунывно тянул хитрый парень. Лицо его сморщилось, будто от боли.
В глазах «злюки» мелькнуло сочувствие.
- Вы вдвоём? – кивнула в сторону Пети.
- Да. Это мой троюродный брат.
- И у него родители пьют?
- Ещё как пьют. Отец бьёт его. Иногда. Когда сильно напьётся.
От услышанных слов Петя закашлялся. «Что ж он, гад, меня и родителей позорит», – возмутился про себя.
- Вот, видите, это всё от курева, – ткнул в приятеля пальцем Митька. – Некому нас уму-разуму научить. И телевизора дома нет, пропили родители. Мы и на фильмы не ходим, потому что денег нет.
- А фамилии ваши? Может, знаю? – Смягчилось женское сердце.
- Я Никаноров, а он Фёдоров, – назвал чужие фамилии искусный обманщик.
- Подожди. Я Фёдоровых знаю. На Лермонтова живут. Это хорошая семья. Ты мне что-то наплёл… – усомнилась дотошная «билетёрша» и покосилась на мальчиков.
- Так это другие Фёдоровы. Те хорошие, да, – вздохнул Митька. – Нам бы таких. А мы с улицы Павлика Морозова.
- На Павлика Морозова никого не знаю. Что мне с вами делать? – озадачилась Елена Филипповна. – А как вы билеты взяли в кассе? Паспорта у вас есть? Надо спросить у кассира, – спохватилась она. – Петровна, – крикнула, повернув голову к кассе, и хотела оставить важный пост.
Митька только открыл рот, чтобы сказать, что паспорта есть, но не взяли с собой: это главный документ советского гражданина, и носить его в кармане нельзя. Но тут послышался ропот. Пока «злюка» выясняла, можно ли впустить в зрительный зал двоих мальчиков, образовалась очередь. Люди начали возмущаться:
- Нам дадут войти в зал или нет?
- Долго стоять будем?
- Скоро сеанс начнётся.
Елена Филипповна засуетилась, взяла билеты у Митьки, надорвала их, вернула «Никанорову» и «Фёдорову»:
- Ладно, идите, – нервно подтолкнула ребят вперёд.
Митька, всё ещё играя роль несчастного, на полусогнутых ногах заковылял к ряду, указанному в билете. Петя согнулся от стыда. У него уже не было желания смотреть «запретный» фильм.
Усевшись рядом с огорчённым приятелем, гордый собой Митька сказал:
- А ты сомневался. Наглость – второе счастье.
- Зачем ты так про моих родителей сказал? Они не пьют, – вспылил Петя.
- Какая разница? Она всё равно нас не знает. Не будь растяпой. Бери своё от жизни,– осадил его лгунишка и развалился в кресле.
- Тебе не стыдно обливать грязью своих родителей? – не мог успокоиться Петя. – Они стараются для тебя, а ты их алкоголиками называешь. Я не знал, что ты…
- Да замолчи ты. Праведник нашёлся, – грубо перебил его надменный Митька. – Какой же я дурак, что связался с тобой. Вот дур-рак.
До конца фильма оскорблённый Петя не поворачивал головы к Митьке. Он слышал, как тот, на кого он раньше желал быть похожим, смотрел на экран и ухал, восхищаясь свирепыми действиями циклопа-дикаря, хохотал над проделками коварного колдуна, стучал ногами, когда дракон изрыгал пламя, пытаясь убить отважных мореходов ... Петя, затаив дыхание, восхищался силой справедливого капитана Синдбада в борьбе с предателями, его хитростью в бою с циклопом, храбростью в битве на мечах с ожившим скелетом, тихо радовался помощи маленького доброго волшебника…
После сеанса Петя выскочил из клуба и побежал домой, спотыкаясь на колдобинах. Ему было очень стыдно. Как он признается родителям, что обманул их? Ведь они думают, что он сидит на крыльце Митькиного дома. Мальчик твёрдо сказал себе, что обманщик Митька ему больше не приятель.
А юный прохвост на следующий день подговорил соседских ребят объявить «хлюпику» бойкот. И с того дня у Пети не стало на улице товарищей. Опустив глаза, соседские мальчики молча проходили мимо него, а порой и вовсе обходили стороной. Никто не хотел ссориться с Митькой: себе дороже.
Отвергнутый приятелями, Петя засел за книги. В домашней библиотеке их было много – интересных, захватывающих…
Начался новый учебный год, выпускной год в восьмом «Б» классе. Вот тогда и вспомнил Митька о бывшем товарище, который с пятого класса помогал изучать математику, а потом подтягивал по алгебре и геометрии.
В конце сентября закончился сбор макулатуры. Администрация школы выполнила план, и нужно было отправить две тонны принесённых учениками старых книг, журналов, газет и использованной бумаги в районный пункт приёма макулатуры. В назначенный день после уроков на внутреннем школьном дворе собрались активисты, указанные в списках классных руководителей: отличники и хорошисты. Учитель трудового обучения находился в мастерской, откуда восьмиклассники выносили связанные шпагатом тяжёлые пачки. Старшеклассники принимали пачки, стоя на кузове грузовой машины.
Петя Никитин подавал наверх очередную стопку бумаг высокому парню-десятикласснику.
- Ну, хватит бычиться, – с гонором прозвучал знакомый голос за спиной Пети.
Восьмиклассник обернулся и встретился с нахальным взглядом Митьки.
- Что было, то было. Ну, сглупил я, – грубо сказал одноклассник, давая понять, что именно он хозяин положения.
- А прощения не хочешь попросить? – отпарировал Петя.
- Прощения просить? – выкрикнул Митька Лавренников, выпучив глаза. Лицо его исказилось от негодования: – Я уже получил нагоняй из-за твоей правдивости. – Вытянул шею и поднял руку над Петиной головой, как будто хотел ударить: – Зачем надо было родителям рассказывать, пятёрочник? – Петя не оробел, не отскочил в сторону. Задира криво усмехнулся и снизил тон: – А если ты с девчонкой познакомишься, тоже всё маме с папой будешь рассказывать?
- Не твоё дело. Тебе точно не расскажу, – тихо, но твёрдо ответил Петя.
- Главное – не забывай, что ты прикреплён ко мне по алгебре, отл-личник, – закончил разговор сорванец и, развязно вышагивая, отправился домой.
- Я попрошу, чтобы меня прикрепили к другому.
- Что ты сказал? – развернулся Митька всем корпусом. – Ну-ка, повтори, – с грозным видом приблизился он к активисту класса и грубо толкнул его рукой в плечо. «Пятёрочник» толкнул обидчика в ответ.
Разгорающийся конфликт погасил старшеклассник, работавший в паре с Никитиным:
- А ну, пацан, давай отсюда, а то накостыляем.
- Я о-оч-чень настойчивая, – сказал другой десятиклассник, подражая голосу Жоржа Милославского из комедии «Иван Васильевич меняет профессию». Все, кроме Лавренникова, засмеялись.
- Повторю, но только не тебе, – с улыбкой ответил Петя растерявшемуся шкоднику.
Митька скривил рот, хмыкнул, не отважившись ответить спаянной команде, и неторопливо ушёл. Больше он не беспокоил одноклассника, делая вид, что не замечает его.