В штабе утром они вместе рассказывали, кто такая Маша, откуда, где родилась, когда крестилась, с кем венчалась и когда. Оформили её в роту обслуживания и выдали солдатскую книжку, в которой было написано, что «красноармеец Кирсанова Мария Ивановна, 1901 года рождения, зачислена в списки 38 дивизии 10–й армии РККА. Поставлена на вещевое, продуктовое и денежное довольствие.
Начались у Маши служебные будни. С утра и да вечера она порой стирала бельё рядом с китаянками и всё удивлялась, глядя на их искалеченные ноги, для чего над ними так поиздевались. Те, впрочем, ущербными себя не ощущали и Машиного осуждения, калечащего их обычая, не разделяли.
К концу недели было полегче. Основное ведь бельё для стирки после бани появлялось. А баня два дня была в неделю: в субботу и в воскресенье. Так что в пятницу ей только полы нужно было намыть в штабе и службе связи. Это совсем не то, что грязное бельё шесть часов подряд от грязи, да ещё и без мыла иногда отстирывать.
Выходной день Митя с Машей иногда прогуливались недалеко от расположения полка. А то и на камышинский рынок заглядывали. За «керенки» там купить можно было только арбузы, правда, арбузы отменные – не хуже астраханских.
Как всё красноармейцы проходила Маша и курс первоначального обучения бойца. Из винтовки она быстро научилась стрелять очень хорошо. Пулемёт ей не нравился: грохоту много, аж уши болят, потом и чистить его долго.
Зато любил один офицер штаба (из бывших поручиков) обучать Машу стрельбе из револьвера. Скорее всего, ему просто эта красавица сама очень нравилась.
Хороша она была даже в выданной ей солдатской одежде и неуклюжих ботинках. Ожоги от борщевика прошли, как положено, даже следов не осталось.
Бывало, она шла мимо штаба в ушитой по размеру гимнастёрке и юбке цвета хаки, подпоясанная ремнём по тонкой талии, такой что ремень два раза обвивал её. Чёрная косой обёрнутая вокруг затылка, чёрные дуги бровей и глаза тёмно карие привлекали к себе окружающих, так, что взгляд от неё было трудно отвести. Даже неказистая фуражечка со звёздочкой на околыше казалась на ней весьма симпатичным головным убором.
Как–то на стрельбах офицер этот, которого звали Валерий Андреевич Сверчевский, спросил:
– Маша, а ты стреляла когда–нибудь из револьвера.
¬ Услышав отрицательный ответ предложил:
– Хочешь, научу?
– Я же рядовая, мне наган не положен.
– Ошибаешься. Есть должности на которых и рядовым револьвер положен. В жизни может пригодиться.
Так начали они эти занятия. Стрелять из нагана Маше понравилось. Она чётко выполняла всё рекомендации своего наставника. А тот, когда поправлял руку у Маши в стойке при стрельбе по мишеням, старался прижаться к ней всем телом и, поддерживая руку, поправлял наган и вдыхал запах её волос.
– Господи, как же славно от тебя пахнет. А ведь ты ни духами, ни помадами не пользуешься. Как же повезло мужу твоему.
Как–то мимо проходя Дмитрий заметил целящуюся Машу из нагана в мишень и приобнявшего её красного командира.
– Эй. – окликнул он, – господин хороший, товарищ Сверчевский, что это вы у чужой жены трётесь?
– Боец, что себе позволяешь? Я стрельбе обучаю красноармейца Кирсанову. Продолжай связью заниматься.
– Я то займусь. Не дай Бог, мне связь дурную обнаружить, – буркнул Митяй уходя.
Машино трудолюбие не осталось незамеченным. Военврач госпиталя, что был расположен неподалёку, пригласил её в санитарки.
_– Вот видишь, – сказал ей Сверчевский, – я прав оказался, – теперь положен тебе наган, только солдатский, а не самовзвод. Но, для умеющих стрелять, это мизерный недостаток.
– Как это? Ведь без самовзвода курок сначала надо рукой другой взвести, а это время отнимает.
– Вот получишь свой наган. Я тебе покажу, как можно быстро стрелять без самовзвода.
На следующие занятия, когда она пришла уже со своим наганом, он взвёл несколько раз курок, пощёлкал и забрал его на полдня, сказав, что доработает. Вернул:
– Попробуй. Как теперь?
Маша оценила доработку. Курок взводился легко, а спуск был мягким. Она могла одной рукой теперь стрелять, не перекладывая оружие в другую руку и не опуская ствола. За двадцать шагов она легко научилась сбивать из нагана банку от гуталина или коробочку от леденцов.
Когда на занятиях её учитель стрельбы объявил:
– Пачку папирос тому, кто Машеньку в стрельбе из нагана победит, только взнос за участие, тоже пачка папирос.
Красные командиры, похохатывая, выстроились в очередь. Они подходили к нему и, положив на стол пачку папирос «Пушка», которые раз в неделю выдавали на довольствие, получали патроны. Стрельба была также, двадцать шагов. Маша стреляла в общей очереди. Её номер был седьмой. Объявили результат – из семи выстрелов она выбила шестьдесят пять очков. Лучше из предыдущих не выстрелил никто. Двое после неё забрали молча свои папиросы со стола, поняв, что такого результата им не достичь. Остался один молодой командир из артиллеристов, окончивший Александровское училище. За подсчётом очков его мишени следили все.
– Шестьдесят пять,– громко объявил Сверчевский, – ничья.
– Желаете дуэль? – поинтересовался с улыбкой он у артиллериста.
– Как вы это себе представляете?
– На этой же дистанции ставим по пять бутылок. Стрельба по команде. Победитель тот, кто больше выбьет и раньше закончит стрельбу. Согласны?
– У меня папирос нету, – улыбнулась Маша, – это вы своими рискуете.
Началась стрельба. Когда у Маши было разбито три бутылки, соперник разбил четыре. Однако, желая закончить первым, поторопился и не тщательно выцелил. Пуля чуть задела наклейку и ушла. Слышно было даже, как бутылка слегка звякнула и свалилась на песок, не разбившись. Чуть позже разлетелась вдребезги последняя цель у Маши.
¬– Я же сбил бутылку, – обратился за поддержкой артиллерист к зрителям. Те зашумели.
– Нет, брат, – подвёл итог Сверчевский, – условились: не «кто попадёт», а «кто разобьёт». Так что гони папиросы и под общий хохот положил седьмую пачку сверху предыдущих.
Дмитрий наблюдал за конкурсом со стороны. Когда жена пришла в их комнату с двумя пачками папирос и вручила мужу, Митяй, усмехнувшись произнёс:
– Да, не зря Сверчевский с тобой занимался, наган у тебя в руке сидит как будто ты с ним родилась.
Видя, сверкающие от радости глаза своей супруги, Кирсанов обнял жену, и она забылась в его объятьях.
Маша стала красноармейцем в непростое для РККА время.
Объединив свои силы с Донской армией, Деникин стал главнокомандующим Вооружённых Сил Юга России (ВСЮР). Он начал укрепление, обучение и перевооружение своих войск, в чём ему активно помогала Антанта.
С марта по сентябрь 1919 года деникинцы получили на американский кредит от Антанты больше полтысячи орудий, двенадцать тяжёлых танков, обмундирования и другого снаряжения на всю армию.
Это позволило Деникину с весны 1919 года перейти к массовым мобилизациям, преимущественно среди крестьян.
Несмотря на дезертирство, численность Добровольческой армии подскочила до 110 тысяч человек.
С весны 1919 года главным театром военных действий и ареной ожесточённых боёв между советскими и белогвардейскими войсками стал Донбасс. В середине марта 1919 года Деникин утвердил директиву, по которой на Донбасс перебрасывались дополнительные силы с Северного Кавказа.
Красные войска сражались с исключительным мужеством и стойкостью. Однако против них бились умелые воины. Военное положение для красных значительно осложнилось в связи с поражением одиннадцатой армии на Северном Кавказе. Она отошла к Астрахани. В тылу восстали донские казаки в станице Вёшенской. Под ударом конного корпуса генерала Шкуро, белые прорвали оборону, обратив в бегство 9–ю армию красных. К июню деникинцы овладели Донбассом, и всё больше продвигались к Царицыну. Решительное наступление Кавказской армии под командованием Врангеля, окончилось победой белых войск. Штурмом, при поддержке танков, 30 июня Царицын был взят. Деникин начал осуществления плана по захвату Москвы.
10–я армия под командованием Ворошилова всё же держала оборону, сдерживая наступление белых войск на Саратов. Сосредоточившись в районе Камышина, она вела ожесточённые бои, но была вынуждена оставить и его.
В тоже время части белых, благодаря во многом рейду конного корпуса под командованием генерала Мамантова, сумели захватить Воронеж, Тамбов, Орёл и даже Тулу.
Смертельная опасность нависла над Республикой Советов. Фронт растянулся на полторы тысячи километров. Однако Политбюро и РВС приложили всё силы, чтобы сдержать врага. Только осенью 1919 года наступление красных частей начало освобождать город за городом.
Но всё это будет ещё не скоро. А пока был июнь и, несмотря на тяжёлые бои, когда иной раз в окопы отправляли и штабистов и связистов и поваров, были и дни затиший, когда можно было оглядеться и с любимыми обняться.
Впереди будут ещё утомительные тяжёлые дни отступлений, многокилометровые переходы под атаками противника по трактам, городам и весям. Будут дни переформирований войск и краткого отдыха, будут и победные времена наступления на белые отряды, и разгром их. Только для Дмитрия и Марии Кирсановых участие в Гражданской войне будет прервано в марте 1920 года.