В известной книге американского философа в области справедливости Дж. Роулза (1921 - 2002) «Теория справедливости», находим - «Справедливость есть главная добродетель социальных установлений, как истина есть главная добродетель системы мышления».
Этот известный исследователь и теоретик в решении проблем справедливости утверждает, что целью общества является достижение социальной справедливости в естественных условиях честного и справедливого неравенства. Система его взглядов очень привлекательна для социально ориентированных партий, поэтому заслуживает пристального внимания интересующихся этой проблемой. В его системе главное место принадлежит двум определяющим принципам – «принципу свободы» и «принципу отличия». Первый – «принцип свободы» - означает, что каждый человек имеет право на свободу, которая не противоречит и не мешает свободе других, что перекликается с Золотым Правилом Нравственности, которое известно более трёх тысячелетий - «Не делайте другим того, что не нравится вам, живите справедливо сами и требуйте этого от других!». Второй – «принцип отличий» - распространяется на распределение доходов и производимых социальных благ необходимых каждому от естественного неравенства и отличия разных людей по способностям и по ответственности перед обществом.
По Роулзу, общество распределяется на две основные группы людей. Одни имеют лучшие способности, таланты и более ловкие в делах, другие - менее одаренные, имеют менее обеспеченное положение в обществе и практически это формируется уровнем квалификации в труде. Исходя из "принципа отличий" Роулз формирует порядок отношений между этими двумя основными социальными группами людей. Исходя из факта профессионального отличия, он считает, что вознаграждение людей при социально-экономическом неравенстве должно быть организовано таким образом, чтобы они не вели к ещё большему обнищанию наименее обеспеченных граждан.
При различиях в способностях к общественно необходимому труду социальные условия жизни всем должны определяться честно и справедливо, чтобы качество потребляемых средств для жизни каждый мог формировать для себя по результатам квалификации труда, а количество должно определяться по достойным человека и относительно равным и законодательно оформленным нормам от общего количества производимых в обществе и необходимых каждому базовых средств для жизни по относительному равенству рабочего времени как относительно равного ДЛЯ ВСЕХ количества труда при сохранении рынка на производимое сверх норм необходимых для социального благополучия общества.
Практически это можно реализовать так, что базовые средства для жизни в виде жилья, качественных продуктов питания и фактуры для одежды распределяются относительно равномерно по относительному равенству рабочего времени, а качество благоустройства жилья, приготовления блюд питания и изготовления одежды возможно и по зарплате от категории квалификации труда по нормативному законодательству определения квалификации на рабочих местах для увеличения эффективности экономики общества при сохранении рынка вне социальной сферы. Именно это в своё время в некоторой степени реализовал Роберт Оуэн на своих мануфактурных фабриках в Нью-Ланарке.
И именно так выглядит равноправие и социальная справедливость по Роулзу, когда он доказывает, что справедливое социальное неравенство организованное другим образом, вызовет нежелательную социальную напряженность и протест в менее успешных слоях общества. Но как во времена Роберта Оуэна не было желающих среди правительств разных стран и предпринимателей внедрять эти принципы у себя на предприятиях, так и сейчас мало желающих среди власть и богатство имущих лишаться своих буржуазных привилегий жить трудом своего народа.
Несмотря на некоторую буржуазность теории Роулза, нельзя отрицать его последовательность, где очень интересен сам его подход к решению проблем социально-экономической несправедливости. Вся его концепция ориентирована, с одной стороны, на минимизацию социальной напряжённости, а с другой - на стимулирование общественного развития. Своё устройство "справедливого неравенства" он пытается организовать таким образом, чтобы были довольны все члены общества, но выгода "более удачливого" должна существовать лишь до тех пределов, пока от этого в определённой степени может выигрывать и "менее удачливый" для стабильности социально-экономических отношений в обществе. Справедливость Роулз усматривает в том, что все социальные блага надо распределять поровну лишь в том случае, если неравное распределение по труду никому не даёт пользу. Все это возможно лишь на основе политического консенсуса и в экстремальные моменты жизни общества, когда все другие способы менее эффективны. Несмотря на все различия в подходах к решению вопросов социальной справедливости, все они провозглашают отказ от идеи "уравнительного распределения", поскольку это вообще мешает социально-экономическому прогрессу общества.
Таким образом, справедливость, и с этим соглашается большинство теоретиков общественного развития, имеет самое непосредственное отношение к социальным исследованиям, оценивая их с точки зрения распределения средств для жизни, общественных задач, преимуществ или потерь, испытываемых членами общества при условии наличия желания жить вместе. Главная проблема, на которую обращают внимание исследователи, состоит в том, чтобы выяснить, каким образом интерсубъективные связи, в основе которых лежит противостояние одного субъекта другому, порождают консенсус, определяющий в конечном итоге справедливое распределение имеющихся в наличии у общества благ необходимых им для продолжения жизни. Ведь справедливость, благодаря своему распределяющему характеру, несет в себе элементы как различия, разделения, так и способствует согласованию разнородных сил воли и претензий, превращая общество в единое целое, основанное на сотрудничестве очень разных людей, что скрепляется сводом норм и правил, которые регламентируют социально-экономических взаимоотношений людей, то есть ЗАКОНАМИ. И чем справедливее общественные законы, тем благополучнее и счастливее живут люди в таком обществе.
А «Счастье есть лучший университет! Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному!» Это писал Пушкин, а ведь именно он, чтобы его семья не казалась в глазах других людей неблагополучной и несчастной, набрал более чем на 60 тысяч долгов теми деньгами! А это тогда было целое состояние! И это великий Пушкин! Вот так деньги, зависть и стяжательство губят людей…
Справедливость – это нечто большее, чем просто одна из ценностей, так как она включает в себя некое конкретное представление о необходимых людям средствах для жизни и социальных благах. И хотя справедливость почти всегда является не достигнутым состоянием, поскольку разговор о ней возникает только ввиду некоторого ее отсутствия, как реакция на несправедливость, то в любом случае общество постоянно находится в поиске справедливости. В силу своего непосредственного и практического характера, вопросы справедливости существенно отличается от других подобных ей высших жизненных ценностей, ибо жизнь людей в обществе немыслима без надлежащего регулирования его фундаментальных основ, к числу которых относится и справедливость.
Проблема справедливости сложна и многогранна, на что указывают все теоретические исследования справедливости и об этом писал еще Аристотель. Так, при установлении выделяемой им (книга 5-я «Никомаховой этики») (дистрибутивной) распределительной справедливости, связанной с распределением благ, а также почестей, материальных вознаграждений, различного рода преимуществ, – необходимо принимать во внимание заслуги и распределять по достоинству, что, конечно же, непросто. «Дело в том, – пишет Аристотель, – что распределительное право, с чем все согласны, должно учитывать известное достоинство. Однако достоинством не все называют одно и то же, ибо сторонники демократии – свободу, сторонники олигархии – богатство, иные – благородное происхождение, а сторонники аристократии – добродетель».
Однако есть области, где принципы действия не вызывают возражения при оценке их с позиций справедливости, где речь идёт не столько о социальной справедливости, сколько о коммутативной, уравнивающей справедливости. Коммутативная справедливость всегда применяется в сфере обмена и со времен Аристотеля и его критического анализа справедливости представляет собой второй, после дистрибьютивной, вид справедливости. На самом деле и при уравнивающей справедливости не все так просто. Согласно Аристотелю, только тот обмен может считаться справедливым, при котором учитываются пропорции соотношения труда и обмениваемых благ. «Поэтому всё, – пишет Аристотель, – что участвует в обмене, должно быть каким-то образом сопоставимо. Для этого появилась монета и служит она в известном смысле посредницей между трудом и благами, ибо ею всё измеряется, а значит, как переизбыток, так и недостаток, можно соизмерить, сколько башмаков равно дому или еде»[4].
Позиция Аристотеля, в основе которой лежит установка на признание пропорциональности обмена между трудом и благами, была поставлена под сомнение Т. Гоббсом. «Цена вещей, являющихся объектом договора, – писал Т. Гоббс, – измеряется желанием договаривающихся сторон, и справедливой ценой поэтому является та, которую они согласны дать»[5].
Таким образом, при коммутативной справедливости оценка распределения в процессе обмена может быть однозначно истолкована как справедливая только в случае достижения соглашения сторонами по всем пунктам осуществляемой сделки. Если же договоренности достичь не удалось, то сделка просто не состоится, и участники переговоров мирно разойдутся по своим делам.
Следовательно, независимо от того, оцениваются обмениваемые товары по рыночной стоимости или цены устанавливаются произвольно, по обоюдному желанию сторон, сам факт достижения соглашения свидетельствует в пользу его справедливости. Распределительная справедливость в силу своей природы предполагает существование конфликтов; поэтому она призвана гармонизировать антиномии: в гармоничном самом по себе порядке, например в обществе ангелов и святых, справедливость не нужна и бесполезна. И, как верно отметил Г. Радбрух, «если отношения уравнивающей справедливости требуют участия по крайней мере двух лиц, то распределительной – по крайней мере трех»[6].
В первом случае два противостоящих друг другу лица равноправны. Во втором – одно из этих трех лиц в качестве начальника налагает на двух других обязательства или предоставляет им преимущества. Таким образом, распределительная справедливость предполагает существование арбитра, который уполномочен объединившимися гражданами следить за тем, чтобы осуществляемое между ними распределение соответствовало достигнутой договоренности. Если распределение признается всеми людьми как выполнение условий достигнутой между ними договоренности, то оно является справедливым и значимым для всех, обязательным для исполнения. А всеобщая значимость и обязательность для исполнения некоторого правила являются выражением существенных качеств закона.
Следовательно, одобряемый всеми принцип распределения должен принимать форму закона, претворение в жизнь которого и позволяет осуществить распределение благ согласно достигнутой договоренности! То есть осуществить справедливое распределение. Проблемность создания интерпретационной модели распределительной справедливости объясняется сложностью обоснования достигнутой договоренности: каковы критерии, позволяющие людям признать справедливым именно этот, а не другой закон распределения?
Для выяснения вопроса «чему служит справедливость?» Гоббс обращается к государству. С его точки зрения, функция справедливости состоит в обеспечении достижения цели, ради которой люди объединяются в государство. А объединяются они в государство для того, чтобы сохранить свою собственность!
Справедливость же призвана этот процесс распределения урегулировать. В подтверждение этой мысли Гоббс приводит определение справедливости, данное схоластиками: «Справедливость есть неизменная воля давать каждому человеку его собственное»[7].
Но что представляет собой это «собственное», они узнают только после того, как вступит в законную силу принятые ими же ЗАКОНЫ, фиксирующие границы этого «собственного». Однако для того, чтобы подобная процедура стала возможной, все распределяемые блага должны оказаться в распоряжении тех, кто это распределение осуществляет. Следовательно, логично предположить, что процедуре распределения предшествует некая процедура регистрации, контроля и передачи всех благ, находящихся в некотором владении, в коллективную собственность образуемой индивидами ассоциации. А вот это часто есть режим преткновения, ибо не все способны мыслить категориями коллективности, гуманизма, равноправия и социальной справедливости.
Таким образом, между условиями жизни, когда каждый считал своим всё, что он мог добыть и удержать, и жизнью общественной, где право присвоения ограничено рамками некоторых общественных законов. должно существовать некоторое переходное состояние сознания, когда передача всего имеющегося в коллективном владении и распоряжении, должно удовлетворять хотя бы базовые потребности всей общины для благополучного продолжения жизни всего рода.
Положение всех благ, которые находятся в коллективном владении, таково, что никто не имеет преимущественного права доступа к ним, кроме как по принятым большинством правилам или законам. Однако исключительной важности момент заключается в том, что, несмотря на то, что законы находятся в ведении всех входящих в ассоциацию субъектов, последующее оформление некоторых объектов благ в собственность, их индивидуальное присвоение, становится возможным только на основании закона, который распространяется на всех без исключения членов сообщества, что является издержками юридической безграмотности большинства членов общества. Именно поэтому незнание законов не столько не освобождает от ответстственности, сколько способствует узаконенному грабежу юридически безграмотных.
В условиях совместной деятельности каждый индивид вынужден считаться с интересами других членов общества, то есть принять для себя обязательство соблюдать ЗАКОН! А считаясь с интересами других, никто не может претендовать на получение большего, чем это предусмотрено законом и установлено принятыми нормами. Соответственно ни у кого не должно быть возможности уклониться от исполнения обязательств, рассчитывая на особые привилегии, ущемляющие положение одних и обеспечивающие преимущества другим. Поэтому основанием такого порядка выступают ценности равноправия и беспристрастности.
Но равенство всех перед законом само по себе тоже может принимать различные значения. С одной стороны, имеется в виду равенство самих субъектов как необходимая предпосылка справедливого распределения между ними материальных благ. Подобное равенство является необходимым условием справедливости самого принципа распределения. А справедливость возможна только при условии равного влияния каждого на принимаемое решение, исключающее возможность преимущественного отстаивания интересов как следствия отношений господства-подчинения. Но подобное распределение обусловлено некоторым равенством в отношении распределяемой собственности вне производственных отношений, ибо всё находится в коллективном владении, в то ж время неравные условия жизни каждого заставляют задуматься о возможности благополучия для всех!
С другой стороны, равноправие, как и беспристрастность, должны обеспечивать справедливое применение того или иного правила или закона. То есть каждый должен получать равную долю при выполнении одних и тех же требований, предусмотренных законом. Равенство по отношению к закону предполагает равное ограничение свободы для каждого в целях получения желаемого. Следовательно, договориться могут только те индивиды, которые находятся в равном отношении к распределяемым благам, а договорившись, они в равной мере подпадают под юрисдикцию созданного ими закона. Таким образом, вести речь о справедливости возможно лишь при условии, когда распределяемые блага находятся в совместном, коллективном владении всех членов кооперации и большинство членов этой кооперации не против таких законов.
Именно сами скооперировавшиеся владельцы распределяемых благ определяют принцип распределения производимых средств потребления, в соответствии с которым каждый получает оговоренную законом справедливую долю необходимых и оговоренных законом средств для жизни от их общего производимого количества. Ввиду подобного обстоятельства фактически невозможно будет предъявить обвинения в несправедливости частному владельцу, организующему своё производство и распределяющему средства для жизни. И именно согласно этому закону, достойное материальное вознаграждение среди работающих на него работников, должно быть по труду согласно ЗАКОНА и любой устанавливаемый им принцип распределения, если он не будет соответствовать закону, будет пресекаться согласно данного закона и обязательно соответствовать нормам закона, как и интересам населения.
Отношениях господства-подчинения вызывали сомнения еще у Аристотеля. Аристотель задавался вопросом: есть ли место для справедливости в отношении слуги к господину и сына к отцу? Его ответ был отрицательным: «Но справедливое тут, по-видимому, лишь омоним к справедливому между гражданами государства»[8].
При этом Аристотель оговаривался, что все-таки полностью исключать справедливость из этих отношений не стоит, так как нужно иметь в виду, что «дурное применение власти не приносит пользы ни тому, ни другому, и если стороны договорились, то такое взаимное дружеское отношение полезно и рабу, и господину.»[9]. Очевидно, что в отношениях господства и подчинения – изначально неравных – невозможно вести речь о справедливости. У подчиняющегося раба отсутствует возможность предъявления каких-либо требований к своему господину, идет ли речь об увеличении доли причитающегося ему вознаграждения или изменении (смягчении) условий труда. Состояние зависимости исключает подобную возможность, так как раб не обладает правом распоряжения и владения произведенным им же продуктом. Право это принадлежит господину как властителю.
Именно поэтому стоит иметь в виду, что власть с самого начала ставит одного субъекта в преимущественное положение по отношению к другому, исключая такие важные, как указывалось выше, характеристики справедливости, как равенство и беспристрастность. Господин всегда пристрастен, по крайней мере, он ничем не стеснен в выборе своих предпочтений. Единственное, что его может остановить, так это негативное воздействие его страстей на конечный результат господства – на получаемый доход. Поэтому, как справедливо заметил Аристотель, господину желательно устанавливать дружеские отношения со своими рабами, от этого выиграют не только рабы, но и сам господин.
Однако, как говорится, свою голову этому господину не приставишь, и если уж он не желает быть разумным, заставить его никто не сможет. Таким образом, отношения господина и раба характеризуются асимметричной зависимостью: господин имеет право требовать от раба выполнения своих приказов, но он не несет перед рабом никаких обязательств, в то время как раб, имея обязательства перед господином, не может рассчитывать на возникновение каких-либо прав. В рассуждения о «праве» господина следует внести, однако, существенные коррективы. Само употребление понятия «право» в данной ситуации не совсем корректно, так как право одного лица предполагает уважение, признание его со стороны другого лица, исключающее возможность его нарушения. При этом лицо, уважающее право другого, обязано избегать действий, которые бы это право нарушали. Вряд ли подчиненный труд раба в таком случае подпадает под подобную мотивировку – обеспечить господину реализацию его права. Для этого ему, как минимум, нужно быть свободным – присваивать произведенные блага без санкции другого.
Получается, что условием возникновения «права» является свободное сосуществование граждан, которые ради этих прав вынуждены ограничивать своё свободное существование, то есть мириться с некоторой несвободой. Как уже здесь отмечалось, исключающими справедливость являются отношения господства-подчинения, когда распределение имеющегося в собственности господина зависит исключительно от его желаний и предпочтений: господином ставятся условия распределения, и им же эти условия изменяются по его собственному усмотрению.
Властитель – это собственник, и его власть основана на том факте, что в присвоении принадлежащих ему благ заинтересованы другие люди, которые и получают их в обмен на подчинение. Эта версия концептуализации власти была выдвинута основателями теории «обмена ресурсами» (П. Блау, Д. Хиксон, К. Хайнингс и др.). Представители этой теории пришли к выводу, что основанием властных отношений в обществе является неравное распределение ресурсов между участниками социального взаимодействия, обусловливающее острую потребность в них со стороны тех, кто их лишен. Индивиды, располагающие «редкими ресурсами», могут трансформировать их излишки во власть, уступая часть ресурсов тем, кто их лишен, в обмен на желаемое поведение.
Казалось бы, власть в таком случае является разновидностью обменных процессов в обществе, представляя собой обмен эквивалентными ценностями, и в контексте нашего исследования могла бы быть проанализирована с позиций коммутативной справедливости. Однако представителями теории обмена, на наш взгляд, затушевывается весьма существенный момент проявления феномена власти, который был выявлен Карлом Марксом, серьезно исследован им, получив развитие в теории эксплуатации. Маркс обратил внимание на тот факт, что владение ресурсами (а применительно к экономической власти речь идет о собственности на средства производства), позволяет присваивать способность человека к труду и результаты этого труда, компенсируя лишь часть произведенных затрат. Владение редкими ресурсами как существенный признак власти дает возможность присваивать чужой труд без эквивалентного возмещения. «Однако обмен эквивалентов, – пишет Маркс, – выступавший как та первоначальная операция, в которой периодически было выражено право собственности, обернулся таким образом, что для одной из сторон он является лишь видимостью обмена, так как часть капитала, обмененная на живую рабочую силу, во-первых, сама является чужим трудом, присвоенным без эквивалента, и, во-вторых, она должна быть с избытком возмещена живой рабочей силой. Итак, отношение обмена отпало или является всего лишь видимостью»[10].
Специфика феномена власти состоит в том, что блага, которые благородно жалуются подчиненным ей индивидам, произведены ими же самими, представляют продукт их труда, усилий, творчества и т. п., но возвращаются они своим производителям не в полном объеме, а лишь частично, в соответствии с произведенной оценкой их стоимости. Покупатель располагает возможностями, позволяющими присвоить некоторую способность производителей в труде и эту способность даёт человеку рынок продуктов труда.
Как показывает практика, все попытки решить проблему несправедливого распределения средств для жизни в рамках существующих товарно-денежных общественных отношений постоянно терпят провал. Здесь нельзя не заметить, что переживаемый современным обществом глубокий социально-экономический кризис еще раз подтвердил жизненную силу социальной теории справедливости идеологов социалистической экономики. И совсем неслучайно происходит возврат к наследию Маркса и других теоретиков необходимости перехода от капиталистической к другой социально-экономической форме взаимоотношений граждан в обществе.
Американский экономист Е. Хант в своих статьях отмечал: «Я верю в то, что если когда и будет создано общество, основанное на принципах истинного равноправия, социальной справедливости и свободы, то его создатели будут многим обязаны именно идеям К. Маркса»[12].
И Энгельс более 150 лет назад совершенно определено указывал, что «подобно тому как Чарльз Дарвин открыл закон развития органического мира, Карл Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот, до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями, простой факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься искусством, науками, политикой, религией и прочее. Для этого, следовательно, всякое общество и формирует свою организацию производства и распределения непосредственных материальных средств к жизни для удовлетворения своих насущных потребностей. Тем самым каждая данная ступень экономического развития народа или эпохи образуют основу, из которой развиваются государственные учреждения, правовые воззрения, культура и прочее…» Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19, с. 350–351.
Вопрос общественного производства для удовлетворения потребностей населения оказался настолько важен, что Маркс выделил в противовес монополии капитала при распределении средств для жизни монополию ЗАКОНА о социальных гарантиях по количеству и квалификации труда как основной признак социализма: "Наконец, представим себе, для разнообразия, союз людей свободных от угнетения другими людьми, планомерно производящих общими усилиями средства для своей счастливой жизни и планомерно их расходующих, как и свои индивидуальные силы как одну общественную рабочую силу, что необходимо для ежедневного и благополучного продолжения жизни общества. Весь продукт труда союза этих свободных людей сначала представляет собой общественный продукт. Часть этого продукта служит снова в качестве средств производства и она остаётся общественной. А другая часть потребляется в качестве необходимых всем базовых средств для жизни членами союза и должна стать индивидуальной собственностью каждого члена общества для восстановления своих сил и для удовлетворения других своих личных потребностей. Именно поэтому общая масса средств для жизни должна быть распределена между ними по потребностям каждого относительно равномерно от относительного равенства рабочего времени как количества труда, а качеством от результатов уровня или степени мастерства своего труда. Формы такого распределения будет изменяться соответственно характеру развития экономики и уровня социально-политического развития общества.
Лишь для того, чтобы провести параллель с товарным производством, мы предположим, что количественная доля каждого производителя в необходимых жизненных средствах определяется относительно равным для всех количеством необходимого общественного труда по относительному равенству рабочего времени. В этих условиях рабочее время будет играть как бы двоякую роль и одна его роль определяет общественно-планомерное отношение каждого к различным трудовым функциям при участии в социально-экономических взаимоотношениях трудоспособных граждан страны для удовлетворения своих потребностей. В другой роли относительно равное рабочее время служит вместе с тем мерой не столько индивидуального участия населения в совокупном общественном труде, сколько в относительно равном количестве индивидуально потребляемой части производимых продуктов труда в виде базовых средств для жизни необходимых каждому, но по потребительским качествам от результатов квалификации труда на рабочем месте в экономике страны при некотором сохранении рынка вне социальной сферы и на продукты сверх необходимых каждому для благополучной жизни. Именно поэтому социально-экономические взаимоотношения людей в труде и в потреблении необходимых всем базовых средств для жизни становятся при социализме прозрачно ясными и взаимосвязанными как по участию в трудовых отношениях, так и в распределении. Именно в этом случае общественно полезный труд и распределение базовых средств для жизни, которые необходимы для продолжения жизни каждому, приводятся в более социальное и справедливое соответствие с общественным характером производства для развития всего общества!". (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд., т. 23, с. 88-89)
А теперь представьте, что в одном издательстве позднего Маркса переводит человек с буржуазным мировоззрением, когда всё в экономике должны решать только деньги, пусть и пропорционально труду, а в другом издательстве его переводит человек с социалистическим мировоззрением, который считает, что в экономике общества всё должен решать социально ориентированный ЗАКОН на основе гуманизма, равноправия и социальной справедливости, то есть каждый материально должен жить от результатов квалификации и количества своего труда. И как они будут переводить Маркса? У одного материальная помощь оказывается деньгами, а у другого конкретными материальными средствами необходимыми для оказания действительной помощи! И что справедливее? Выбирать вам, господа россияне...
Вопрос справедливого распределения при социализме настолько важен для понимания процесса перехода от капитализма к социализму, что Маркс и Энгельс разъяснению этого вопроса и критике мелкобуржуазных взглядов Прудона, Ротбертуса, Дюринга, Лассаля посвятили целый ряд работ: "Нищета философии", "Маркс и Ротбертус", "Анти-Дюринг" и другие.
Таким образом, механизм реализации социально справедливого распределения необходимых каждому для нормальных социально-бытовых условий жизни по нормам для нормального физического, морально-нравственного здоровья и интеллектуально-духовного развития каждого труженика до гениального прост! От каждого по способностям каждому по потребностям от общего количества производимых базовых средств для жизни в виде жилья, продуктов питания и фактуры для одежды относительно равномерно, по относительному равенству рабочего времени как количества труда, а благоустройство жилья, приготовление пищи и изготовление одежды можно и по зарплате от разряда, класса или категории от результатов квалификации труда на рабочем месте в экономике страны, если руки не оттуда растут, сохраняя зарплату и рынок для удовлетворения потребностей вне социальной сферы и на средства для жизни производимые вне необходимых норм потребления! Дети имеют всё необходимое для своего развития за послушание и хорошую учёбу, старики как уже заслужившие своим трудом достойную старость! И чем вам не нравится такой социализм???
Это устраняет монополию капитала и устанавливает монополию закона о социальных гарантиях, устраняет незаслуженные привилегии, а значит разделение на господствующие и угнетённые классы, создаёт у каждого заинтересованность в добросовестном труде в общественной экономике во всех сферах деятельности в любой нужной обществу профессии, а не только в производстве необходимых КАЖДОМУ средств для жизни, устраняет жажду наживы и развивает дружелюбные отношения людей! А при развитии средств коммуникации в процессе развития экономики, а это энергия, водопровод, санитарная канализация, связь, информация, транспорт и при их распределении по этому принципу можно будет говорить и о победе коммунизма! Естественно, развивая для всего населения страны образование и медицину.
А что ещё нужно людям для их нормального физического, морально-нравственного здоровья и интеллектуально-духовного развития, чтобы быть счастливыми? А счастье, как писал А.С.Пушкин, есть лучший университет! Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному!
Необходимо только всегда помнить, что трудящиеся массы, не вооружённые правильными идеями, НИКОГДА не добьются справедливости, ибо всякая политическая идея может реально материализоваться только тогда, когда эта идея имеет мощную силу объединённого большинства трудящегося населения для своего благополучия! В противном случае эта идея так и останется утопией, ибо власть имущие редко заинтересованы в социальной справедливости, чтобы не потерять своё привилегированное положение как господствующего класса в обществе, ибо классы определяют прежде всего привилегии, а потом уже разделение труда на управленцев и непосредственных производителей. А часть народа, которую объединяет какая-либо экономическая идея для её реализации называется политической партией! И где в России партия с такими целями? А ведь в России есть люди, которые до сих пор считают и верят, что они жили при социализме, а некоторые уверены, что СССР была коммунистической страной, даже не имея понятия, что такое коммунизм...
Хотя власть и богатство имущие во все века жили как при коммунизме, у них всегда были в достатке и социальные блага, и коммуникационные! А когда это было у всего народа России достойно количества и квалификации труда, как это практикуется в социально развитых странах??? Причём там это распространяется не только на тех людей, которые заняты на общественно необходимых работах, определённые социально-бытовые гарантии при определённых условиях по законам этих стран распространяются и на ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ ЗАКОНОПОСЛУШНЫХ ГРАЖДАН страны!
Тот, кто не понял принципа социалистического распределения Маркса, тот не понял в марксизме ничего! Тот даже не понял, ради чего социалисты стремились взять в свои руки государственную власть. А кто не понял сущности эксплуатации при капитализма и справедливости социализма, тот не понял и основного методологического подхода Маркса к изучению общества, как естественного исторического процесса, который осуществляется волей объединённых людей. А ведь подобные предложения были и у Роберта Оуэна, и у вождей народничества Бакунина, Лаврова, Кропоткина, и у лидера ЭСЕРОВ Чернова. Ещё Аристотель говорил, что организованное меньшинство всегда в состоянии навязать свою волю и свои законы неорганизованному большинству! Но в вопросах абсолютной демократии важна не столько воля абсолютного большинства дееспособного населения избирать для себя наилучшую из предлагаемых разными партиями программу развития, сколько стремление народа к объединению против какого-либо угнетения!!! Важно только потом последователям победившей партии не извратить саму идею и программу партии, а потом не увести организованное ею население в сторону от правильного пути реализации победившей на выборах программы…
Согласно вышеприведенной цитате Маркса индивидуальное рабочее время каждого работника при его относительном равенстве непосредственно определяет и относительно равное количество труда, и определённые нормы общественного продукта в виде потребляемых и необходимых каждому базовых средств для жизни (жильё, продукты питания, фактура для одежды), а качество формы и благоустройства жилья, приготовление пищи и изготовление одежды можно и по зарплате от разряда, класса или категории от результатов квалификации труда на рабочем месте в экономике страны, сохраняя зарплату и рынок для удовлетворения потребностей вне социальной сферы! Дети имеют всё необходимое для своего нормального развития за послушание и хорошую учёбу, старики как уже заслужившие своим трудом достойную старость!
И чем вам не нравится такой социализм??? А с развитием экономики можно будет распространить этот принцип и на все средства коммуникации, а это энергия, вода, канализация, связь, информация и транспорт! ВОТ ВАМ И КОММУНИЗМ!!! И что здесь утопичного, если в некоторых странах, где трудящиеся массы с такой целью хорошо сплочены в свою политическую партию и где в процессе парламентской борьбы получили власть, это уже реальность? Другое дело, что условия достижения власти были не по Марксу, но это не стало преградой достижения своей цели, а наоборот приблизило народы этих стран к её достижению.
А поскольку влияние денег в обществе резко сократится, то резко сократятся противозаконные и противоправные действия граждан для их добывания.
Но поскольку в России даже пока партии нет с такими целями и никогда не было, то в ближайшее время и такого общества быть не может!
Если вам понравилась статья и у вас есть желание и средства разместить её анонс для дальнейшего распространения, то вам ничто не мешает, если вы зарегистрированы на сайте...
Хотя за всё время помог с распространением только один человек - Бродяга-Анархист. Значит остальные против такой справедливости...
[1] Роулз, Дж. Теория справедливости / пер. с англ. и науч. ред. В. В. Целищева. – Новосибирск, 1995. – С. 19.
[2] См.: Шабуров, А. Г. «Справедливое» и «несправедливое» в современном идеологическом дискурсе // Без темы. – 2007. – № 2(4). – С. 21–27.
[3] Аристотель. Никомахова этика / аристотель // Соч.: в 4 т. – М., 1984. – Т. 4. – С. 151.
[4] Там же. – С. 156.
[5] Гоббс, Т. Левиафан / Т. Гоббс // Соч.: в 2 т. – М., 1991. – Т. 2. – С. 116.
[6] Радбрух, Г. Философия права. – М., 2004. – С. 43.
[7] Гоббс, Т. Указ. соч. – С. 110.
[8] Аристотель. Большая этика / Аристотель // Соч.: в 4 т. – М., 1984. – Т. 4. – С. 324.
[9] Там же. – С. 386.
[10] Маркс, К. Экономические рукописи 1857–1861 гг. (Первоначальный вариант «Капитала»). – М., 1980. – Ч. 1. – С. 451.
[11] Хеффе, О. Политика, право, справедливость. Основоположения критической философии права и государства. – М., 1994. – С. 29.
[12] См.: Брагинский, С. В., Певзнер, А. Я. Политическая экономия: дискуссионные проблемы, пути обновления. – М., 1991. –
[13] Мартин, Г.-П., Шуманн, X. Западня глобализации. Атака на процветание и демократию / пер. с нем. – М., 2001. – С. 46.