ОСТРОВ
Проснулась муха. Она неторопливо очистила лапы, брезгливо прошлась по газете, расстеленной на столе, минуя крошки, объедки, окурки. Затем взлетела, недолго побилась в пыльное окно, и полетела в угол, к постели, на которой спал мужчина лет тридцати, сорока, а точнее вида неопределённого. Такой вид имеют неудачники, дауны и алкоголики. Они даже похожи между собой – чуть оплывшие лица, лёгкая небритость, красноватые глаза, влажные губы, «сухари» в уголках глаз, красноватые пятна на лице, плохие зубы и отсутствие модельной стрижки. Муха уселась на радио, распластанное на стене, и то ли от того, что села муха, то ли время пришло, но радио, внезапно проснулось на середине новостей. Через несколько минут, проснулся и мужчина. Он открыл глаза, посмотрел равнодушно на радио, на муху, что-то хотел сказать, но речь была невнятна, тогда мужчина опустил руку на пол, нашарил бутылку с пивом, стоящую у продавленной, без валиков оттоманки и отхлебнул. Кто никогда не пил с утра холодное пиво, тот не знает вкуса пробуждения, находящегося на ещё тонкой грани, между сном и явью, и именно глоток пива, увлажняя гортань, окончательно будит и бодрит! О, это утреннее, остывшее за ночь, чуть выдохшееся пиво, сколько чарующих мигов ты даришь, пока переливаешься из склянки тёмного стекла бутылки в жаждущий организм!
- Привет, в смысле. Муха. Не подохла ещё? Может те погулять сходить?
Мужчина встал. На нём были голубоватые офицерские кальсоны и такая же голубоватая вылинявшая от стирок и пятен футболка, с надписью: «Москва». Открыв дверь комнаты, мужчина сделал приглашающий жест. Муха, словно этого ждала. Она слетела с радио и вылетела в коридор. Радио замолкло.
- Отлично.
Недолго побыв в популярных местах пребывания ванны и туалета, мужчина вернулся в комнату. Заправил постель, точнее просто накрыл гобеленом, с оленями, такие раньше на стену вешали, стёр крошки со стола, убрал пустые бутылки в угол, глянул в окно. За окном была зима. Окна по краям были расписаны авангардистом морозом.
- Красотища!
Открыл скрипнувшую, облезлую форточку, вдохнул искрящегося, свежего, бодрящего воздуха и сел за стол. В пепельнице, в виде ладони, отыскался жирный бычок, щёлкнул одноразовой зажигалкой, закурил. О, эта первая утренняя затяжка! Сколько наслаждения и радости в этом миге! Сколько слов благодарности небесам и жизни в этот момент бытия произносится, сколько радостных и светлых дум навевается! Снова ожило радио. Передало сигнал точного времени и смолкло. Мужчина, затушил окурок, прихлопнул ладонью по столу, словно принял важное, значимое для себя решение и резко встал. Сколько раз люди, вот так, о чём-то про себя подумав, внезапно встают, приняв важное решение, и начинают новую жизнь! Или продолжают старую, или что-то незначительное меняют, или не меняют, а гаснут, гаснут и… уходят.
Из кухни было принесено помойное ведро, веник, совок. Пепельница вытряхнута, бутылки от стены, переместились, пол подметён и форточка, протяжно скрипнув, захлопнута. Затем протёр стол, рукой, взял с этажерки ноутбук, воткнул в розетку, подхватил ведро и вышел прочь. Муха вздрогнула от хлопка входной двери и пересекла экран ноутбука по диагонали.
Мерилом времени является размеренное движение чего-либо – будь то тиканье часов, капли воды из крана или биение сердца. Но в комнате не было ничего, что бы было равномерно, и что бы ещё двигалось, кроме мухи. Но муха существо не постоянное, ветреное, чаще всего, зимой впадающее в спячку. И эта муха не спала зимой. Её не спалось. Почему? Равномерный дневной свет зимний, освещал комнату метров шестнадцати. Кровать, этажерка, стол круглый посредине, венский стул, старый, резной шкаф для одежды и почти такой-же для книг. Радио на обклеенной газетами стене. Абажур. Паркет на полу.
Неизвестно, сколько времени не было мужчины, муха не знала определение времени, да ей это было и не важно, как и не важно ей было, что такое радость, любовь, скука, горе... Это всё человеческое, чуждое, лишнее... она вздрогнула от громкого хлопка дверью в коридоре. В комнату ворвался мужчина. На нём было серое пальто и спортивная шапка, в одной руке он держал пакет, и в другой пакет, но пакет старенький, дырявый, из которого что-то торчало.
- Вот! Смотри! – мужчина сал лихорадочно вынимать какие-то детали и провода.
- Прикинь??!!
Муха отлетела на безопасное расстояние, села на абажур и смотрела вниз, как мужчина, даже не скинув пальто, отодвинул ноутбук в сторону, сел за стол и из деталей собирал детскую железную дорогу. В пакете, нашёлся и паровозик. После того, как дорога была собрана, мужчина успокоился. Снял пальто, снял шапку, вынул из второго пакета пару бутылок водки, пачку сигарет, консерву и хлеб с помидорами. Вышел, взяв пальто и шапку, вернулся с гранёным стаканом и консервным ножом и тарелкой. Открыл консерву, отломил хлеб, порезал помидор, налил водки, воткнул электрический провод от железной дороги в розетку, выпил стакан водки, закурил и щёлкнул тумблером. Паровозик и вагон помчались по кругу.
Темнело. Две пустых бутылки, стояли под столом, смятая пачка сигарет, полная пепельница окурков, объедки, крошки, стакан с недопитой водкой, пара бутылок пива в склянках, горит абажур, силуэт мужчины у окна. Муха, сытая, сидела на краю горбушки хлеба и почти засыпала. Она шевельнулась и на её оболочке глаз отразился, мужчина. Он открыл окно, встал на подоконник, и вышел в него, прямо в объятия падающего снега. Абажур закачался от проникшего в комнату морозного воздуха, муха перелетела ближе к лампочке, чтобы согреться, снег стал залетать в комнату и таять на столе, а там паровозик неутомимо носился по кругу…
Н. Антонов
Г. Москва
Август 2017 г.