Коридор был узким и длинным. Где-то вдали виднелось расплывчатое серебристое пятно, оно пружинило, притягивало к себе и отталкивало. Под ногами похрустывал песок, он бесцеремонно проникал в лёгкие шлёпанцы, застревал между пальцами и царапал нежную кожу. Как ни странно, по помещению гулял ледяной сквозняк, хотя сзади коридор превращался в воронку, не пропускающую оттуда даже крохотного лучика света. Теперь уже оттуда!
Яна останавливалась, с надеждой оглядывалась, но ветер подхватывал её невесомое тело и торопил к неизбежности. Что ждало в конце пути, она не знала, а потому упиралась руками в коридорные стены, и её ладони скользили по их мшистой, скользкой поверхности. Хотелось плакать, но рыдания, не вырываясь наружу, только раздирали грудь. Как она попала сюда? Неужели решилась на отчаянный шаг? Ради чего, в конце концов?
*****
- Какая прелестная шляпка! – изящная женщина лет пятидесяти вертелась перед зеркалом, установленном на комоде, застеленном вытканной «ришелье» белой скатёркой. На скатёрке друг за другом выстроились мраморные слоники в количестве семи штук, они расположились по росту и символизировали счастье семьи, в которой находились. Женщина была актрисой, и её дочь актрисой, а вот внук являлся умницей и гордостью школы.
- Душенька, взгляни, - обворожительная хозяйка квартиры взяла за подбородок большеглазую тринадцатилетнюю девчушку, зачарованно наблюдающую за ней, – нравится моя шляпка? Если да, то я подарю её тебе. Хочешь? Примерь!
- Примерь, - посоветовал Сережа. Он сидел на кожаном диване и изучал принесённый из дома объёмистый том Большой Советской энциклопедии.
И Яна последовала совету, а потом от неожиданности зажмурилась, так хороша она оказалась в обнове. Ослепительно хороша, даже лучше Евы Анатольевны.
- Вот и славно, – рассмеялась Элеонора Сергеевна. – Думаю, Ева одобрит моё решение.
А потом наклонилась и чмокнула в щёчку юную подругу, обдав её ароматом цветочных духов. Мама Яны душилась только «Красной Москвой», и их резкий запах девочке не нравился.
- А теперь пить чай, - велела Серёжина бабушка, достала с полки дубового буфета коробку дорогих шоколадных конфет «Каракумы» и поставила на стол сиреневые чашки тонкого расписного фарфора из наследства отца - дворянина. – Придёт время, и именно Яночка заменит меня на подмостках.
- Да? – удивился Сергей и взгляд его синих глаз остановился на растерявшейся девочке.
Уже год под предлогом обучения вокалу Яна бегала к приме городского театра Элеоноре Шереметьевой в старый квартал, состоящий из двухэтажных, одноподъездных деревянных домиков, в надежде повстречаться с её единственным внуком Серёжей, но одноклассник всё свободное время сидел над книгами дома, он прилежно постигал науки. А ещё он знал английский, французский и осваивал японский язык. Дом Сергея находился там же, что и жильё Яны, он был кирпичным, трёхэтажным, после войны его построили пленные немцы.
*****
- Попробуй «семейку» с ежевикой, - положила девочке на тарелку крохотную булочку, начинённую душистой ягодой, Ева Анатольевна. – И ты попробуй, Серёжа.
- Сейчас, мам, - вышел из своей комнаты высокий брюнет, в которого влюбились почти все одноклассницы. И не только они.
- Красавчик этот Красовский, - шептались Янины подружки и провожали восхищёнными взглядами принца из сказки, ведь только таким должен быть настоящий принц: умным, изысканно вежливым, утончённо деликатным.
Яне повезло – принц жил в соседнем подъезде, и их матери как чуть общались между собой. И ничего, что её мама работала простой швеёй, а Серёжина играла Дездемону. И папы общались, их связывал машиностроительный завод.
- Прости меня, - сказал тогда на чаепитии Сергей, когда Ева Анатольевна вышла с кухни, - что якобы не обращаю на тебя внимания. У меня постоянное чувство, что я не имею права на личную жизнь. Если бы имел, только такая красивая девочка могла бы стать моей подругой. Ты даже не представляешь, какая ты красивая. Как ангел…
Это «как ангел» и преследовало Яну всю жизнь. Как ангел….
Проучились они бок о бок в одном классе десять лет, затем Красовский в Москву подался, чтобы в МГИМО поступить, а Яночка в местный мединститут пошла. Годы и полетели. Один, другой, третий…. Оканчивая ординатуру, выскочила молодая врач замуж за коллегу. Понравился, вроде бы. Там и дети родились. Двое: мальчики. Квартиру молодые специалисты от города получили, в отпуска на море ездить стали. А Сергей в Чехословакию улетел, в посольство на работу его пригласили, и там по службе вверх пошёл.
- Не женится мой сыночек, - как-то пожаловалась Яне Ева Анатольевна. – А как уж я мечтала, что ты моей невесткой станешь, внуков нам родишь.
А на следующий месяц после этого разговора от сердечного приступа внезапно умерла нестареющая и неунывающая Элеонора Сергеевна, и тут на похороны приехал её единственный внук – грациозный, с длинными волосами, аккуратной бородкой, в элегантном чёрном костюме. Сбежались на него поглазеть бывшие одноклассницы, повздыхали да к семьям вернулись. Не для них принц, а вот для кого – неведомо.
- Ты ещё очаровательнее стала, - после помин шепнул Яне на ухо Серёжа, и его синие глаза в обрамлении густых ресниц подёрнулись влагой. – Мама пишет, живёшь хорошо, дружно.
- Хорошо, - кивнула молодая женщина и мужа Павла вспомнила, а затем его с любовью юности сравнила.
- Рад за тебя, - осветился дежурной улыбкой красавец и на часы посмотрел.
А на следующий день улетел восвояси.
- Бороду-то зачем отрастил, – при встрече обсуждали Серёжу бывшие одноклассники, – будто поп какой?
- А он и есть поп, - тем же вечером призналась Ева Анатольевна. – Бросил свою престижную службу да в Духовную Семинарию подался. Азы религии постигает. И в кого такой религиозный? Наверное, в прадеда, графа Шереметьева. Только не говори, деточка, никому, засмеют ведь!
И Яна молчала. Так и промолчала много лет, пока в Интернете не прочитала, что Сергея после окончания уже Духовной Академии, с учёной степенью «доктор богословия» настоятелем Храма назначили и к нему народ на отчитки от нечистой силы потянулся.
- Экзорцизм – великая сила, - шептался меж собой больной люд, - не зря батюшке Симеону изгонять нечисть из тел сам патриарх разрешил. И ведь изгоняет же, даже наведённый рак уходит.
- А красавчик какой, - закатывали в восторге глаза женщины, – чисто серафим! Как прижмёт к себе, дух захватывает.
- Это он так нечисть из вас, дур, выдворяет, - ворчали их мужья, - больно нужны вы архимандриду.
******
Да, не старился Сергей Красовский, только со временем отдельные пряди серебром украсили его чёрноволосую благородную голову. Бесконечные видео, просмотренные Яной на Ютубе, привели к мысли, что её первая любовь стала ещё красивее.
Сколько раз Яна принимала решение немедленно лететь в столицу, чтобы встретиться с Красовским, сколько раз набирала номер кассы аэропорта, чтобы заказать билет, она не помнит, только кто-то строгий неизменно её останавливал.
- Что-то ты места в последнее время себе не находишь, - как-то вечером удручённо проговорил Павел. – Мало того, что раньше меня Серёжей во сне называла, так сейчас и наяву этим именем величаешь. Влюбилась?
- Наверное, бес вселился, - вяло отозвалась женщина. – В Москве один батюшка экзорцизмом занимается. Пустишь?
- Конечно, пущу, - пожал мощными плечами Паша, – хотя и не верю в существование бесов.
На следующий день полетела Яна навстречу своей несостоявшейся судьбе.
*****
Во дворе Храма было людно, народ угрюмо молчал, лишь скорые шепотки разрывали непроницаемое полотно общего безмолвия.
- Идёт! – внезапно вскричала какая-то прихожанка и бросилась к церковным воротам.
Высокая, стройная фигура в рясе прорезала расступившуюся людскую массу, словно кусок пирога. Архимандрид неуклонно приближался к Яне, и с каждой минутой её сердце всё чаще и чаще отстукивало барабанную дробь.
Толпа заволновалась. Мгновение, и она бросилась за своим кумиром. Кто-то ударил Яну локтем, и женщина чуть не упала, но крепкие мужские руки подняли её и подтолкнули к заветной цели.
Сеанс экзорцизма прошёл как в тумане, после часовой проповеди Серёжа ходил по рядам плачущих прихожан, о чём-то говорил с ними, обнимал и прижимал к себе. Где-то кричали, кто-то свалился на пол и начал судорожно извиваться, из какого-то угла слышалась ругань…. То отбивалась от чудотворных молитв тёмная сила, избравшая своим жилищем человеческое тело.
А Яна смотрела только на Красовского и не могла на него наглядеться. Острое чувство неразделённой любви тысячами иголочек пронзало её насквозь, ноги подкашивались, голова кружилась. И тут пастырь повернулся на её внутренний зов. Их взгляды встретились.
Минута, и Сергей пошёл в её направлении: ближе, ближе, ещё ближе…
- Останься, - шепнул он ей и заспешил дальше, к тем, кто ждал его помощи.
*****
В трапезной стояла тишина, Серёжа сидел напротив и пристально вглядывался в гостью из прошлого.
- Ты стала ещё красивее, - как-то совсем буднично произнёс он.
- Ты тоже, - ответила она. – У тебя есть жена?
- Я монах, - откликнулся Красовский, и было неясно, гордится он этим призванием и или нет.
- Значит, всё кончено, - вздохнула женщина. - Я люблю тебя, я до сих пор люблю тебя.
- Если бы я мог, - заволновался Сергей и его изящные руки задрожали. Те самые руки, которые когда-то держали Большую Советскую энциклопедию. – Если бы я мог, я бы женился на тебе, только на тебе…
- Понятно, - с горечью усмехнулась незваная гостья. – Ты принадлежишь Богу. Скажи, зачем прижимаешь к себе этих одержимых? После твоих объятий дамочки начинают надеяться…
- Им плохо, они отчаялись, а я своим поведением показываю, что люблю их и такими: зарёванными, сопливыми, ругающимися матом, - с грустью улыбнулся архимандрид.
- Всех любишь, кроме меня, - всхлипнула женщина и мизинцем дотронулась до запястья Сергея. На белой, почти прозрачной коже пульсировала жилка и по её напряжённой пульсации Яна поняла, что собеседник волнуется.
- Тебе есть, где переночевать? – вспыхнув, убрал руки со стола Сергей.
- Есть, остановилась в гостинице, - отозвалась отверженная и поднялась, чтобы исчезнуть навсегда из жизни праведника.
А когда подходила к двери, услышала, как её позвали.
Словно сомнамбула, она развернулась на зов и почувствовала, как слабая надежда шевельнулась где-то в области сердца.
- Я скоро умру, Яна, - встал из-за стола Сергей. – Излечивая других, я перетягиваю их проблемы на себя.
- Зачем ты это делаешь! - невольно вскричала женщина.
- С самого детства я не принадлежал себе, - медленно промолвил священник и его голос дрогнул. – Я обожал тебя, но ведал, что ты, человеческое дитя, не моя судьба. Моя судьба – служение Господу. Прости. А теперь ступай.
- Серёжа, - заплакала Яна и бросилась на грудь Красовскому, но наткнулась на крест. Именно крест разъединил их, именно он разрушил её счастье. Именно он забирает у неё единственную любовь.
- У меня рак, последняя стадия, - отодвинул от себя подругу юности отец Симеон. – Ступай и не возвращайся!
*****
- Всё хорошо, - соорудив на лице улыбку, сообщила мужу Яна и почувствовала резкую боль в груди. – Мне гораздо лучше.
- Рад за тебя, - поцеловал жену Павел. – Только ты неважно выглядишь.
- Нормально выгляжу, - отмахнулась женщина и обняла подбежавших сыновей.
На следующий день по настоянию супруга Яна сделала кардиограмму и сдала анализы.
- Срочно на больничную койку, - скомандовала кардиолог Ольга Алексеевна. – У вас прединфарктное состояние.
Так Яна оказалась в кардиологической палате, где уже лежали две женщины. Одна из них читала журнал, вторая просматривала новости на ноутбуке.
- Ужас какой, - не обращая внимания на новенькую, внезапно закричала вторая. – Экзорцист Симеон умер, тот, который в Москве людей от нечистой силы избавлял! Сердце остановилось.
- Так быстро, - успела подумать Яна и погрузилась в небытие.
*****
Тоннель был узким и длинным. Где-то впереди виднелось яркое серебристое пятно, оно пружинило, притягивало к себе и отталкивало. Яна скинула шлёпанцы и пошла босиком, наслаждаясь мягким песочком, щекочущим её нежные стопы. Ветер стих, и свежее дыхание весны наполнило помещение. Запахло сиренью и ландышами, так пахли духи Элеоноры Сергеевны.
Конец пути неуклонно приближался, световой проём становился всё больше и больше. Неожиданно полилась тихая мелодия, и высокий, стройный мужской силуэт проявился на ярком перламутровом фоне распахнувшейся в неизвестность двери. Фигура смотрела на новоприбывшую и терпеливо ждала её приближения. Где-то вдали хрустальными колокольчиками зазвонили церковные колокола и Яна, вздрогнув, всё поняла. А ещё она осознала, кто стоит там, в конце тоннеля.
Неизведанное ранее счастье приподняло её невесомое тело и понесло навстречу единственной любви, сильнее которой не может быть ничего.
- Серёжа! – захлёбываясь сладкими слезами, простонала душа. – Серёжа.
Молочно-белый рассвет искрящимся облаком вырисовывался за широкими плечами Красовского, он простирал к ней трепетные лучики и звал в некую таинственную обитель, туда, где она наконец-то будет счастлива, он рисовал ей картину с небольшим домиком, увитым виноградом возле голубого озера, в котором она будет плескаться вместе с возлюбленным.
Сокровенные слова величайшей молитвы божественными струями неожиданно пролились в душу новоприбывшей и проникли в неё, охватывая беспредельной любовью каждую частицу нового, эфирного, тела.
- Отче наш, - прошептала Яна, опускаясь рядом с мечтой и наслаждаясь её ласковым васильковым взглядом. – Иже еси на небесех, да святится имя твоё, да придет Царствие Твоё, да будет воля Твоя……