Глава семнадцатая.
А что могло у них получиться?
* * *
15.12.08. Ирине. От Юрия.
Так давно не писал (кроме отрывков из своих “нетленных” произведений), что даже неудобно: я ли это? Оказывается, и таким могу быть. О чём, после твоего знаменательного письма от 20.11.08. мне жена выговорила всё. Столько я не слышал за все наши 33 года жизни. Сидел, слушал, и ничего не запомнил, количество слов заворожило. Понял только одно – я предал тебя своей неискренностью.
Ладно. Об этом поговорили и не раз в телефонных наших общениях.
Сегодня опять получил твои письма, или рассказы Н.А? Ты даже и разговаривать стала, как она, и фразы строить: “… вот так и я – родилась в Ташкенте, хоть
это и показалось
тебе странным…
отец постарался, он и сам был хорош – блондин с голубыми глазами, вьющимися
волосами, да ещё и в военной форме…”
Из присланного (прочитанного тобой и отобранного) мне пришёлся на душу рассказ<ик> “Звонок”. Вообще надо определиться: мы о литературных произведениях или эмоциях? Это разные вещи, как шалаш и пятиэтажный дом. Хотя оба сооружения - для жилья.
Молчал не потому, что не хотелось или нечего сказать, но такой депрессии я в жизни ещё не испытывал. А когда ты предложила прекратить переписку – тем более. Искал, блин! искал… “Ходил, ходил… Бац! Вторая смена…” (из кинофильма «Большая перемена», если помнишь, где про Нестора Петровича и Ганжу).
Про домашние дела писать ничего не буду. Не хочется. Ты назвала меня “другом” и это по душе. Но и друга (тебя) впрягать в свои проблемы – не этично. “Были дали голубы/ Было вымысла в избытке…” Мелодия к стихам хорошая. Но - “старость ужасная” штука, ты права. Чего и пытаюсь избежать в своей новой повести… (без названия пока). “Интригующее начало” – это закон жанра. Он не у повести, а у нашей с тобой истории. Тут и придумывать ничего не надо.
Мы тоже до сих пор дурим друг друга подарками на Новый Год от якобы Деда Мороза. И так всем приятно. Даже Наде (дочери), которая знает об этой жизни больше меня. А о другой – тем более.
Не говоря уже о внучках. Они подросли. Начинаем тестировать себя вопросами: “А что такое любовь? Счастье? Что приносит пользу для мозга? (мал. Настя ответила – «Книги»)” Если бы читала ещё, как я в детстве: тайком, под одеялом, с китайским фонариком. Дашка, эта вообще тундрячка, но нанайцы и выдают свои перлы не так часто, как хотелось бы. Но уж если выдаст!.. Помнишь: «Ты, кто?»
Творческие дела, вроде бы, и не плохи. Вот. О производстве тем более молчу. Финансовый мировой кризис коснулся меня вплотную. Я бы в вашего долбанного Буша не только ботинками запустил… Жила бы ты хотя бы в Норвегии. Вот рай. Родил ребёнка – 5000 баксов и 1000 ежемесячно от государства. Пасёшь белых коров на склонах фьорда, значит, пейзаж страны украшаешь – получи ещё 500 $ за каждую корову. Чудеса! А Гольфстрим, а рыба? Тишина опять же. Ни бушей, ни обамов; ни ельциноидов, ни чубайсов. Ю.
И52. 21.12.08.
Привет, Юра! А нас всё давит непогода. Без конца валит снег, скоро занесёт совсем. Вьюга, метель, буран – даже не знаю, как правильно. Короче, кошмар! Можешь себе представить – снег, ветер с ног валит, небо серо-бурого цвета и… молния. Светопредставление! У меня так прыгало давление, такого со мной никогда не было, и таблетки не помогали. И вчера опять шёл снег, а сегодня небо голубое, солнышко. Посмотрела на термометр: -20. Почти всю жизнь прожила в Ташкенте, в тепле… Теперь никак не могу привыкнуть к холоду, да и зима такая первый раз за всё время пребывания тут.
Норвегия – это хорошо, но, как говорит попугай Кеша из мультика: «Нас и здесь хорошо кормят».
Домой обычно приезжаю в пятницу около семи вечера, в этот раз работодатели попросили задержаться, дома появилась часов в 11. Внуки уже спали. Утром Максим увидел меня, обнял: «Баби, я тебя вчера искал, искал, а тебя не было». Дочь всё уговаривает меня бросить работу, тяжело им без меня, зародила во мне червя сомнения. Думаю: «Может и правда – бросить». У чужих людей работаю, а дома свои страдают. С другой стороны – деньги нужны, Полине в Ташкенте помочь надо. Буду думать. Хочу, чтобы у тебя всё наладилось. Пока. Пиши.
22.12.08.
Ириша, здравствуй! Опять впрыгиваю на подножку уходящего поезда (понедельник 11час. 00 мин.) Сколько там у вас? Три часа ночи? Спишь безмятежно или снится кто-то? Может, и я? С утра мне плоховато. Хотя и не пил – ни в субботу, ни вчера тем более. Давление сегодня совсем упало 100х70. И кофе пил, даже 50гр. коньяку, не помогает. Хожу, а меня мотает из стороны в сторону. А жить-то надо. И не то, что бы очень хочется, но надо.
Ты стала писать странные тексты. Это бывает, начиталась Н. А. А она перебила меня своей экспрессией.
Недавно умер мой учитель по писательскому делу: Валентин Арсеньевич. Его предисловие – к моей книге… Рекомендация мне – в Союз Писателей. Кому теперь позвонить, с кем поделиться радостью оконченной вещи?!
Его последняя книга переведена на сербский язык и скоро будет там, в Сербии, - растасканной на части не без помощи Америки, - выпущена. ОН был прекрасный русский человек. Мы много беседовали о писательском труде и предназначении писателя. Он научил меня понимать “несуразные” тексты А.Платонова. А я приучил других, даже кандидатов математических наук. У нас тут теперь целое сообщество платоновское.
Ушёл. За день до смерти позвонил мне: «Юр, давно не виделись, давай завтра…» Ладно, созвонимся поутру, уточним. Я позвонил на следующий день, трубку жена его взяла, Алла: «Его вчера в 11 вечера в реанимацию увезли». А в 16 часов следующего дня - умер. Я плакал, как ребёнок. И Лиза страдает. Она понимает, что он для меня значил.
Он немного даже и несуразный был… Всё надеялся на честность, хотя бы в литературных делах. А его собственные ученики (?) в премиальном марафоне плечом оттёрли.
Праздник близится. А подарки мои к тебе задержатся. Хотел выслать три книги сразу: альманах стихов (там два моих стихотворения, в т.ч. одно тебе посвящено); альманах прозы, где мой рассказ; и книгу моего товарища писателя. Две последних выходят из тиража только в начале января 2009г. Терпи. Ю.
23.12.08.
Опять здравствуй! Получил твоё письмо, Ира. От 21.12.08. Конечно, оно пришло раньше, но на руках у меня – сегодня. Интересно.
Ты про давление пишешь, я - своё описал. Совпадение. Я же не читал вчера твоего письма. Ю.
И53. 25.12.08.
Привет, дорогой! Я теперь, наверное, все свои письма буду начинать словами: “у нас опять идёт снег”. Нас заваливает. Ездят машины, чистят снег и посыпают солью. В прошлом году тоже было снежно, техническая соль в марте закончилась. Интересно, в этом году увеличили лимит или нет? Наверное, в феврале соль уже закончится.
А у нас сегодня Кристмас (католическое Рождество). По такому случаю меня вчера вечером отпустили с работы. Мы обычно перед Кристмасом каждый год ездим в Даунтаун Чикаго. Там есть Парк Миллениум и рядом небольшая площадь, где ставят громадную ёлку, красиво украшено, много различных павильончиков, где продают сувениры с различных стран, есть и российские. Вот и теперь гуляли допоздна, замёрзли, зашли в кафешку, дети грелись горячим шоколадом, мы – кофе, а “покрепче” грелись уже дома. Пока доехали, всех разморило, детей сонных заносили домой… А сегодня отметим Рождество, хоть и католическое. Вообще, мы интернационалисты, празднуем все праздники, даже еврейскую Хануку.
Получила твои письма. Ты даже не представляешь, как много для меня значит общение с тобой. С некоторыми поэтами пытаюсь общаться – не отвечают. Наверное, спама боятся. Пока.
26.12.08.
Привет, Ирина Брониславовна! С наступающим тебя!
Анализирую прошедший год. Такой никудышный. Одна радость – находка от 23.03.08. Ещё вирша:
Повторные рифмы.
И опять ногу в стремя,
Мчусь навстречу судьбе.
Возвернула ты время,
Словно миф о себе.
Как тянулось то время,
А сегодня бежит,
Но вырвало стремя,
И лошадь дрожит…
Вот. Нашёл тебя и весь год радуюсь. Стишков сколько написал, тобой воодушевлённый. Поразительно всё. Как мы обнаружили себя, стали общаться… переписываться. Сколько я рассказал тебе, “болтун хренов”, как говаривал деревенский мой знакомый. Это он любя.
Новый Год приближается, мы так и не встретились. А если бы случилось? Что тогда? Ира, жизнь моя без этой встречи – куцая. Спасибо за 2008-й год.
Прости за эмоции, сохранившиеся с 1965 года.
Какие архаичные цифры…
В наших разговорах по телефону, в твоём голосе, уже ирония.
Была старше, мудрее и осталась.
В Ярославле, могут понять нашу историю или им дико?
Никто не способен ощутить всё это.
Судя по твоему усталому голосу – даже и ты. Ю.
И53. 25.12.08.
Привет, Юра. Это моё последнее письмо в уходящем году. На Новый год хочу остаться дома одна, на диване. Буду смотреть “Иронию судьбы”, есть салат “оливье”… Предлагают ещё вариант… но он тебе не интересен.
Сегодня позвонил мой давно бывший муж Борик. Он, там в Ташкенте, совсем перегрелся. Сообщил новость. У него вчера родилась ещё одна дочь, наших с ним двое, теперь там три. Прямо отец-героин. Я в шоке. Ему 63 года. Говорю ему: «Сделать детей дело не хитрое, а как ты их растить собираешься, на какие шиши?» Света его, ярая баптистка, и его приобщила. Вот он и талдычит: «Бог поможет». Дочери мои сказали, что он старый козёл. Вот и закончили разговор. Вот такие дела, а ты говоришь: «Старые, старые…» “Есть ещё порох в пороховницах, а ягоды в ягодицах”, - как говорит моя подруга.
Что-то потянуло на воспоминания. Ты считал, что я родилась в твоём городе, м.б. даже и в одном роддоме. Но я родилась в Ташкенте, хоть это и кажется тебе странным.
Во время войны бабушку (мамину маму) эвакуировали из Воронежа в г.Чирчик Ташкентской области. У бабушки было трое детей, работала на химическом заводе, после войны дед вернулся к ним. А папа закончил в Костроме военное училище и его направили в Ташкент, где они с мамой познакомились. Мама была очень красивая, хорошо пела, поступила в консерваторию, где проучилась два года по классу вокала. От кавалеров (рассказывала) не было отбоя, но отец постарался. Он и сам был хорош – блондин с голубыми глазами, вьющимися волосами, да ещё в военной форме.
Когда родилась я (Господи, как это было давно!), а отца направили в другое место службы, маме пришлось оставить консерваторию. За время службы отца мы объехали всю Среднюю Азию (Мары, Кушка, Термез, Бекабад…) Потом его отправили в Россию, в Тосно под Ленинградом, дальше Алтай и Горький. Это был 1963 год. Где мы с тобой и познакомились. А в 1966 расстались, отца опять направили в Ташкент. Вернулась туда, где родилась и прожила большую часть своей жизни.
Сейчас смотрю на давние фотографии, в зеркало – какими были и стали. На маму очень похожа Марина, они живут в Ярославле, куда я никак не выберусь. И в Ташкент надо, пенсионные дела решать. Мама вся седая сейчас, но это ей идёт. Они прожили с отцом больше сорока лет, он маму кроме как “кисуля” по-другому и не звал. Только и осталось завидовать, у меня жизнь совсем иначе сложилась. Что Бог дал.
Может быть, увидимся в следующем году, каким он будет?
И54 11.01.09.
Привет россиянам! Ну и горазды вы отдыхать! Всё жалуетесь – жизнь плохая, кризис. Бедные американцы отдыхали всего один день на Новый год, а второго числа “с песнями” на работу. Не успели оглянуться, а уже полмесяца пролетели.
Как у тебя дела, что опять замолчал? Из-за ваших долгих праздников, твоя “аренда”, наверное, трещит по швам, что за идиоты придумали так долго отдыхать? Пиши.
13.01.09
Здравствуй, Ириша! Моё первое письмо в 2009 году.
Вот пишу тебе. А сопровождает Джо Кокер. Его хриплый голос мне нравится.
Звонки от Ирины – это чудо. Твои письма получил. Спасибо тебе. Что рассказать? Вышли два альманаха, где, к удивлению, мои публикации. Я тебе всё это отправлю. Когда придёт – не знаю.
О тебе не только помню, но мечтаю.
Ира, голос твой, немного насмешливый, намекает о нашем возрасте. Да и хрен с ним, с возрастом. В марте будет год, как мы нашлись. Это счастье.
Домашние дела паршивые. И не будем об этом.
Плохо в прошедшем году то, что ушли из жизни люди, которым я звонил с удовольствием. Валентин – мой учитель, друг, человек, - с ним можно было поделиться мнением. Нет его. И позвонить некому по литературным делам. Слёзы наворачиваются.
Ира, родной мой человек (не скрываю этого), ты прости за моё молчание и твоё долготерпение. Не желаю терзать тебя своими проблемами. Писать о плохом не хочется. А хорошего – нет. Внучки – вот моя радость и счастье. Как хочется, чтобы они взапой читали книги. И удивлялись, плакали, радовались. Другая жизнь, другое время…
О моих творческих делах и предсказывать боязно. В журнале “С.” собрались печатать роман, но в четырёх номерах, а меня это не устраивает. Растягивать это повествование нельзя. Торгуюсь. Хотя гонораров сейчас не платят, даже в журналах-“толстяках”.
Как хочется писать тебе много, ёмко и подробно. Но не получается. Прости.
Ира, эта расчудесная наша встреча, эта виртуальная любовь… Глупость? Мистика?
Зятю твоему любви к Юле. Полине, покинутой на время, спокойствия. Тебе… а что тебе? И сам не знаю. Поцелуя нечаянного в полутёмном коридоре… который помнишь только ты… Ю.
15.01.09
Вот и опять грустная жизнь. Ира, я на печаль нашёлся.
Вчера пришёл к внучкам. Настя такая симпатюля. Губы очерчены, лицо – Россия+Япония. Дашка – младшая – тундрячка моя, любит меня втихаря. Научилась звонить по “cотовому”, сообщает о себе. Они, Лиза и ты, – вот моя аура. Ольга ещё есть, но она загадочная. Молчунья.
Надя старшая бьётся сама с собой. Так её жаль, слов нет. Ю.
И55 01.02.09.
Сегодня воскресенье. Спать и спать. Нет, проснулась так рано, то ли многолетняя привычка, то ли ранняя пташка по натуре. Шести утра не было, встала, пошла и включила компьютер, а там твоё письмо.
У меня в Ташкенте была подруга, её уже два года как нет, она окончила консерваторию и в музыкальном училище вела хоровое отделение. Как-то пригласила меня на концерт, приезжала из Латвии камерная капелла, названия не помню – были советские ещё времена. Полный зал, в основном студенты и преподаватели консерватории. Как они пели!.. Я практически не слышала слов, звучали только голоса – у меня льются какие-то светлые слёзы. Такое ощущение – будто вздохнула и замерла, на этом вздохе так весь концерт и просидела. Похожие ощущения бывают, когда захожу в церковь, всегда льются слёзы.
Перечитала твои письма с экрана на одном дыхании, такое странное ощущение, как тогда на концерте.
Всколыхнул ты всю мою жизнь, вспомнилась молодость, друзья, любимые. Многих уже и нет. Жизнь-то, вроде, пролетела, а ты своими посланиями, да и рассказами, вновь возвращаешь в те времена.
Недавно засиделась вечером за компом, все уже спали, на столе горела настольная лампа и как-то свет упал на руку – я была в шоке – увидела не свою руку, а бабушки, такая же увядшая кожа. Сама себя успокаиваю, что это свет, что это очки, а всё равно так грустно стало.
Спасибо тебе за твои произведения.
Около девяти проснулся Максим, и как всегда, зовёт печь блины, девчонки пришли, а я всё никак не могу успокоиться. Вика говорит, что у бабушки сегодня “капательный день”. Но ничего, это хорошие слёзы, очищающие. Иногда надо.
А у нас чуть потеплело и запахло весной.
28.02.09. Ирине.
Столько не писал тебе, что показалось: опять расстались. Обижаешься – сочинять стал редко. По праву. Но, родная моя, так всё трудно в этой проклятой жизни… говорить не хочется, не то, что описывать.
Вот сегодня, к полуночи, закончу письмо, завтра пойду в читальный зал библиотеки, где Интернет-зал, и отправлю. Сдам томик Чехова с его пьесами. Перечитывал с удовольствием, особенно «Три сестры». Какой тройной подтекст! Я так не умею. Или не хочу уметь?..
Жизнь реальная очень сложная, особенно после того, как простояло производство полтора месяца. Потерял 50 тысяч. И до сих пор не нашёл. Надя, когда не боролась за себя, я стоял у ночного окна и думал: «Хоть бы сгинула!» А теперь, когда она опять стала человеком… так жалко, душа стонет… и проклинаю себя за те мысли.
Два месяца не был с тобой откровенным. И вот опять… Одни многоточия.
Сижу, набираю текст, Гару поёт. Надрывная песня, а называется “Я ожидаю тебя…”
“Ожидаю” – так здорово! Je N;attendais Que Vous.
Ира, хотя бы ты, пиши чаще. Не обижайся на меня и не меряй количеством посланных и полученных писем.
Если будет что сказать о прочитанном тобой, говори, не стесняйся. Правды хочу.
Спасибо за поздравление офицера запаса войск КГБ. Ю. (пароль)
* * *
«И так у тысяч русских - подумалось мне, - десятков тысяч. Но не каждому есть с кем поделиться». И большинство живёт нынче отдельно от государства. И его подачки в виде пенсионных подачек, да предвыборных бесед – не сближают.
А ведь когда-то и я верил в незыблемость и необходимость существования страны с господствующей политической организацией во главе.
В систему нашего Управления входило более 30 предприятий десятка отраслей. В районах, сёлах, деревнях. Мне поручали ответственные дела, в том числе и это… Какие проникновенные рапорты я писал очередному съезду КПСС! От токаря, швеи-мотористки, лесоруба… Бригады, участка.., да чего там – целого предприятия. Слезу вышибало у тех, кто потом читал мои опусы и ставил свои подписи.
Иногда задавали наивные вопросы: «Вот тут про “себе стоимость” написано, что снижать надо. Значит – мне меньше, а цена-то та же осталась. А куды прибыля? Дрожи над каждой копейкой». Я терпеливо и доходчиво объяснял.
Потом мне поручали распределить квоты на выделенные награды. Правящему классу (рабочим) – львиную долю. ИТРовцам – процентов 10-15. Как их труд оценишь, в каких показателях? И казалось мне, что страна населена сознательными передовиками производства. А теперь?
Давно, когда я впервые попал в пустыню, которая в диковинку для русского человека, меня больше всего поразил огромный, одинокий, бесхозный верблюд. Не собака, кошка, не коза даже, а понурый, с брезгливой мордой верблюд. Он до сих пор стоит перед глазами и ассоциируется, с властью? Или народом?
Господа чиновники, если вы хотите иметь власть, реагируйте хотя бы на жалобы. Ну не просят же тебя, власть, объяснить, в чём загадка, изюминка или философия гипотезы Пуанкаре. Тогда народ подумает, что вы о нём не забыли и кое-что можете. Вся и сила-то ваша, чиновничья, не в пенсионных благах, которые вы себе спроворили, да в монополизированных взятках, а в памяти вашей.
Вот, два человека в разных концах мира, неодинаковых системах, а не оставили друг друга. Но сколько света через все проблемы. Где-то рядом с тобой. А надо – всего лишь найти флэшку.
А пока: «Пенсия – это месячные. Месяц ждёшь, в три дня проходит». Народ – он остроумный. Или вот: в социальном автобусе водитель и тормозит резко, и дёргает с рывка. Ненавидит пассажиров с “проездными”. Женщина упала. Другая говорит: «Не у каждого русского есть подушки безопасности». Не до любви.
Вчера подхожу к двери подъезда дома. У домофона сосед пьяный. Видно, ключи потерял. С женой ругается, просит, чтоб открыла. Я приложил ключ, предложил: «Проходи». Он посмотрел на меня, жену послушал, которая орала в домофон, что он козёл; набычился и помотал головой: «Нет. Пусть эта сука мне сама откроет».
Что же я так? Разоткровенничался. С кем? Жена пришла, спросила дежурно: «Пил?» Так – мимоходом. А я испугался: «Много ли там осталось? Во флэшке?»