Бабушка выросла в деревне, и потому знала мно-о-ого разных названий трав.
– Смотри, это – мать-и-мачеха! – с этими словами бабушка однажды показала мне листочек, который с двух сторон был разного цвета: светленький, и потемнее. Светленькая сторона была покрыта пушистыми ворсинками, приятными на ощупь. Тёмненькая – отблёскивала на солнце.
– А почему? – спросила я, повертев в руках необычный листок. Я никак не могла сообразить, где здесь мать, а где – мачеха.
Но бабушка засмотрелась на что-то в стороне, и поэтому мне не ответила.
Решить эту головоломку мне предстояло самой. Я ещё повертела листок. Через пару секунд я, наконец, догадалась, как можно понять его. Нужно сравнить мою мать с двумя сторонами листка: на какую она будет больше похожей?
Я вспомнила, какие чувства мне удавалось испытывать от присутствия рядом матери. По моим ощущениям, от матери – моей матери – исходила мрачная, угнетающая темнота и та же глянцевая прохлада, у которой было не за что зацепиться. Значит, теперь всё ясно: гладкая сторона – это мать.
Мачеха – это другое. Должно быть, совсем-совсем другое. Прямо противоположное. Вспомнить мачеху не получилось – у меня никогда не было мачехи. Тогда я вспомнила, что в сказках они всегда были злее и неприятнее матерей.
Но пушистая сторона листка, после моего мысленного эксперимента оставшаяся единственной кандидаткой на роль злобной тётеньки, именуемой «мачехой», была гораздо приятнее гладкой. Неужели она – мачеха? Но разве злая тётенька будет такая?.. Да и как это вообще – приятная сторона, если это должен быть человек? Разве это бывает?.. Людей, хотя бы сколько-нибудь походивших на светленькую пушистую сторону травяного листка, среди моего ближайшего окружения не было… Я совсем запуталась, и опять озадаченно посмотрела на бабушку:
– Почему?
– Потому что шершавая сторона – это мать. А гладкая – мачеха, – всё-таки пояснила она.
– Нет, бабушка Саша! Всё не так, – засмеялась я, – Вот же – мать!
И я перевернула листочек глянцевой стороной вверх.
– Глупости говоришь! – одёрнула меня бабушка Саша.
– Я так чувствую… – расстроенно протянула я.
– «Чувствует» она! Глупости говоришь!!!
Бабушку Сашу было не переспорить.
Я попыталась поверить ей. Тогда мне впервые в жизни сделалось ясно, что с моей мамой что-то определённо не так, раз она настолько необратимо похожа на мачеху…
Ещё – никогда не понимала смысла пословицы «Голод не тётка». Голод – это вроде бы действительно плохо, это и ёжику ясно. Тётка – стало быть, хорошо, раз уж она – не голод. Оба эти понятия мне были знакомы не понаслышке. По моим ощущениям же получалось, что голод в сравнении с тёткой – всяко милей.