Человек должен делать выбор.
В этом и состоит его сила – в могу-
ществе решений.
П.Коэлью
Почему она выбрала технический вуз? Этим вопросом задавались тогда многие. Да она и сама не знала. Она была влюблена в литературу, живопись, флористику. В общем, любила всё прекрасное.
Цветы играли в её жизни особую роль. Об их жизни она, казалось, знала всё. Учительница биологии нарадоваться не могла на свою воспитанницу. «Подумайте, Катя Смирнова устроила дома настоящий цветочный рай. Я на днях побывала в их доме в Подмосковье. Как умело она всё там расположила! А сколько труда вложено - вы не поверите! Она выращивает ирисы, которые в народе ласково называют «касатиками», тюльпаны, орхидеи, розы, пионы, фиалки, мимозы и магнолии. Но особенно меня поразили именно ирисы, их многообразие. Дорогие коллеги! Знаете ли вы, что в переводе с греческого «ирис» значит «радуга» - именно по ней и сходила к людям древнегреческая богиня Ирида. А название цветку дал великий врачеватель Гиппократ».
Во время рассказа раздался стук в дверь учительской. Вошла сама Катя, рассказ о которой учителя слушали с таким вниманием. Она принесла классный журнал десятого «б», так как была дежурной по этому классу.
- Катя, - обратилась к ней Марья Павловна, - я только что рассказывала учителям о том, какой прекрасный цветник разбила ты возле вашего загородного дома. Мы знаем, что твой папа лётчик, а мама бухгалтер. Скажи, откуда у тебя такая тяга к цветам?
- Я ещё в детстве в них влюбилась. Когда папа уходил в отпуск, он увозил меня летом в маленький поволжский городок, где жила моя бабушка Даша. У неё был сад, в котором росло много цветов. А ещё я с подругами ходила по окрестным полям и лугам, где росли всевозможные полевые растения. Домой мы возвращались с букетами. И так всё лето в нашем доме благоухали цветы. А когда я подросла, то купила книгу о цветах. В ней было много и картинок, и сведений о растениях. Так я узнала об ирисах, которых в моём подмосковном саду вы видели так много, об их истории и о том, что это цветы греческих жрецов и французских художников. А я всегда любила живопись. Изысканные и радужные – ирисы покорили моё сердце…
- Прости, Катя, я тебя перебью, - вмешалась в её монолог учительница литературы, - а знаешь ли ты, что ирис считается символом мира, возвышенности и духовности?
- Да, Галина Ивановна, я это знаю. А ещё знаю, что им посвящал поэтические строки Блок, а импрессионисты Ван Гог и Клод Моне – свои картины. В Японии ирис считается символом мужества, а пятого мая – в день детей по японскому календарю – ещё и праздник ирисов.
Когда Катя завершила свою импровизированную лекцию, все присутствующие наградили её аплодисментами.
- Девочка моя, - подошла к ней Вера Владимировна, её классный руководитель, - мы уверены, что такие же познания у тебя о многих цветах. Мы видим, какая тонкая у тебя душа, как ты тянешься к прекрасному. Ну, скажи, зачем тебе нужен этот технический вуз? Выбери что-нибудь другое, гуманитарное, к чему у тебя склонности.
- Нет, - твёрдо ответила Катя. Я свой выбор уже сделала, - всё, чем я занимаюсь – это всего лишь хобби. А специальность для меня должна быть серьёзным делом. И к тому же она не техническая – я хочу стать экономистом.
Все замолчали. Продолжать разговор смысла не было.
Через некоторое время Катя поступила на экономический факультет МГУ по специальности «планирование промышленности». Будучи способной и усидчивой, она без труда училась и уже через семь лет блестяще защитила кандидатскую диссертацию. С отличными рекомендациями её приняли на работу в один из столичных НИИ. С работой она справлялась легко и творчески. В институте её ценили и готовили к продвижению по служебной лестнице. Всё шло, как по маслу, пока Катю – уже Екатерину Аркадьевну – не пронзила стрела Амура.
К этому моменту ей стукнуло уже 33. Чем он взял её – этот молодой человек крестьянского происхождения, вкрадчивый, с тихим голосом и многозначительным взглядом красивых сине-голубых глаз с холодной поволокой в обрамлении пушистых ресниц и густых бровей? Катя чётко осознавала ответ на этот вопрос: красотой и молодостью. Ведь она всегда стремилась к красоте.
Игорь Александрович – в институте все обращались друг к другу только по имени-отчеству – был на семь лет моложе её. Кто дал ему протекцию, как он попал в это солидное учреждение – никому точно не было известно. Талантами или умом он не отличался, эрудиция в нём тоже не просматривалась. Порядочность? Может быть. Поживём – увидим.
Катя наводила о нём справки – ничего, кроме «не подающий надежды молодой сотрудник».
Однажды они оказались за одним столиком в институтской столовой. Игорь уже слышал о талантливом специалисте, «маленькой тридцатилетней симпатичной женщине», и сейчас с интересом наблюдал за ней. Разница в возрасте не смущала его. Баловень женщин, он познал всяких. «Дело не в возрасте, - думал он, - а в том, чтобы приблизиться к той, которая сейчас на вершине». Он не видел душевного смятения Кати. Она умела, если хотела, глубоко прятать свои чувства. Оказавшись так близко к нему, она почувствовала, что, не взирая на не слишком лестные отзывы об Игоре, она тянется к этому молодому мужчине как к предмету своих вожделений. С ней случилось подобное впервые, и это открытие глубоко потрясло её. Наконец-то Катя почувствовала себя не синим чулком, дамой от науки, а просто женщиной. Они познакомились, поговорили о вещах, не касающихся работы, и разошлись по своим отделам.
Каково же было удивление Екатерины Аркадьевны, когда утром следующего дня Игорь вошёл в её служебный кабинет с веточкой магнолии. Катя вспыхнула. Она знала о том, что когда дарят магнолию, это является приглашением. «Игорь не мог сам знать об этом. Неужели кто-то подсказал?» Мысли эти скоро растворились, так как, поблагодарив его и дождавшись, когда он выйдет, она села и стала созерцать прекрасное – магнолию в хрустальной вазе. Дело в том, что работа и быстрый карьерный рост не давали Кате времени на главное увлечение своей жизни – цветы. «Нехорошо, нехорошо! Мне надо в ближайшие же выходные поехать за город и всё продумать…»
В дверь опять постучали. Секретарь принесла конверт, в котором Екатерина Аркадьевна нашла записку-приглашение от Игоря Александровича. Он отмечал какое-то событие и просил позвонить, если она согласна разделить с ним ужин в «Праге». Катя отзвонила.
Ужин прошёл на высоте. Игорю удалось окончательно покорить Екатерину Аркадьевну.
В день свадьбы, состоявшийся через два месяца, она была прекрасна в воздушном белоснежном платье с букетом магнолий в руках. Этот букет ей подарил отец. Катя знала, что для свадьбы магнолия – лучший цветок. Были, конечно, и розы, и пионы, и герберы, и лилии, а Игорь преподнёс ей букет её любимых ирисов. Катя приняла его с восторгом, но её аналитический ум мгновенно сработал: ясно, что Игоря кто-то консультирует по поводу цветов. Он же не мог знать, что ирисы – цветы сосредоточенности в деле достижения глобальных целей. Какую же цель преследовал Игорь, беря её в жёны?
А выяснилось это не скоро. Вначале он очень хорошо относился к ней. Называл «Касатиком», был нежен, предупредителен. Она любила своего мужа и делала всё возможное, чтобы он приобрёл больше знаний, а, значит, и авторитета. Екатерина Аркадьевна помогала ему выбирать красивую «респектабельную» одежду, и чудо вскоре произошло: года через полтора Игорь Александрович превратился в вальяжного, начинающего полнеть мужчину – видного и по-прежнему обворожительного, но уже с хорошим служебным положением. Осознав свою силу, он стал подумывать, кого бы ему устранить из своего близкого окружения, чтобы расчистить себе побольше места. И ему помог случай.
В марте он неожиданно столкнулся в лифте с молоденькой сотрудницей, бывшей ассистенткой своей супруги. Именно эта девушка поставляла ему когда-то информацию о Катиных пристрастиях. За это время девушка успела превратиться в прехорошенькую женщину, и сейчас она с обожанием смотрела в его сине-голубые глаза с холодной поволокой. Игорь понял, что приручить её – сущая малость. Так оно и случилось. Стоило ему пригласить её сначала в Большой, а потом в ресторан, как в такси она сама чуть ли не прыгнула в его объятья. Они поехали к ней. Молодая женщина жила одна в оставленной родителями однокомнатной квартире.
В любви Ларочка была Эйнштейном, даром что математик по специальности. «Откуда это в ней?» – задавался вопросом удовлетворённый Игорь. И сам себе отвечал: «В некоторых ЭТО есть, а в других – нет». Он имел в виду, верно, сексуальную притягательность Ларочки и её подающий надежду, ещё до конца не раскрытый потенциал. Вскоре он понял, что и дня не может прожить без того, что давала ему Лариса. А ещё позже осознал, что полюбил её тоже.
По отлучкам мужа, по нежеланию спать с ней в одной постели, по сочувствующим взглядам коллег Екатерина Аркадьевна стала понимать, что муж неверен ей. Но с кем, где? И вот однажды в её кабинете раздался звонок. На телефоне был определитель, и она увидела, что звонят с таксофона. Взволнованный женский голос доложил, что Игорь уже полгода состоит в связи с женщиной. Имя и фамилия женщины тоже были названы. Посидев немного в кресле и взяв себя в руки, она встала и пошла в отдел кадров, чтобы узнать, где теперь работает её бывшая ассистентка. Ответ она получила очень быстро: Лариса Невская недавно ушла в декретный отпуск. Екатерина Аркадьевна поблагодарила за информацию и пошла к себе. Путь до кабинета показался ей длиною в жизнь. Добравшись наконец до своего офиса, она выпила стакан воды, ей стало легче. «Ещё не старая женщина!» - подумала она про себя, посмотрев в зеркало. Ей недавно исполнилось 35, но в душе она ощущала себя шестидесятилетней.
Через месяц она уволилась из института, сославшись на переезд в другой город. Она не могла больше смотреть на самодовольного хама, метившего (она и это поняла) на её место. «Бездарь! – подумала она, - он, наверно, и писать-то грамотно не умеет. Всё равно на чём-нибудь обломится сам, ведь даром ему это не пройдёт».
Игорю не пришлось подсиживать свою бывшую жену. Екатерина Аркадьевна самоустранилась. Она не уехала в другой город. Она обосновалась в пригородном доме родителей и целый год отсидела в нём, занимаясь только цветами. Они вернули ей вкус к жизни. Потом её пригласили в Министерство экономического развития, и она всецело отдалась работе.
Прошли годы. Екатерину Аркадьевну, достигшую в своей карьере больших высот, с помпой провожали на пенсию. Масса цветов, рукоплескания, море шампанского. Милые улыбающиеся люди. Пожелания не забывать, приходить наставлять молодых…
Накинув на плечи лёгкую шубу, она по окончании торжества вышла на улицу. Шофёр поджидал её в машине. Она купила её лет десять тому назад. Сначала ездила сама, а потом, когда зрение ухудшилось, наняла водителя. Она ехала по заснеженной Москве и удивлялась тому, как хорош её город в белом одеянии.
Прошло ещё пять лет. Как-то Екатерина Аркадьевна просматривала свежие газеты. Внезапно раздавшийся телефонный звонок заставил её вздрогнуть. Кто бы это мог быть? Ей теперь звонили редко.
- Катя, здравствуй, - раздался забытый голос из трубки, - это я, Игорь, - её передёрнуло от этого звука, - ты меня слышишь?
- Да, - глухо ответила она.
- Катя, ты не могла бы приехать ко мне в больницу? – и он назвал её номер.
Катя знала этот стационар. Это была онкологическая клиника.
- Катя, мне осталось недолго.
«Он же моложе меня на целых семь лет!» - мелькнула мысль.
- Касатик, пожалуйста, я хочу, чтобы ты простила меня. Я знаю, как виноват перед тобой.
От слова «касатик» она вздрогнула. Где, когда, в какой жизни он называл её так? – Она не помнила.
- Но у тебя же есть жена.
- Она ушла от меня три года спустя, а дальше я жил один. Я хотел найти тебя, но думал, что ты уехала из Москвы. И вот только недавно прочитал твою научную статью, а из неё узнал твои координаты, потому что автор, то есть ты, приглашал вступить в дискуссию по поводу одной наболевшей проблемы в экономике.
Так ты приедешь, Катя?
- Нет, - глухо сказала она, - ты ушёл из моей жизни подло и добровольно. Не в моих принципах вторгаться в чью-либо жизнь. Мне за шестьдесят, а принципы в этом возрасте не меняют.
Она услышала в трубке сдавленные рыдания и положила её.
Обессиленная, она откинулась в кресле. Только сейчас Екатерина Аркадьевна могла признаться себе, что всю жизнь любила этого подлеца. Может, поэтому и не вышла снова замуж.
«Боже, ему же только 54! – подумала она. – Как рано!» Она представила его на больничной койке – приговорённого, одинокого, непрощённого. Как он её назвал? «Касатик!» И запомнил же! «Может, всё-таки когда-то, хоть чуточку, он любил меня, иначе откуда выплыло бы это слово?»
Сжавшись в комок в огромном кресле, горько рыдала маленькая женщина, светило российской экономической науки, профессор, более всего на свете ценившая доброту, порядочность и красоту.