Засушливое лето. Глава 4

Ли -Монада Татьяна Рубцова
    
     Верочке хватило сил не завизжать. Вид того, кто вчера еще  пытался ее облапать, а теперь представлял собой страшный человеческий остов, ужасал. Ее била мелкая дрожь. А тут еще какие-то загадки. «Кто это «они»?» - пыталась задаться вопросом девушка, но сознание буквально ускользало от нее.  Быстрее всех сориентировался Женя. Он  подхватил Веру и притянул к себе, поддерживая рукой за талию. Толик осмелился открыть сумочку девушки, чтобы поискать воду. К счастью, бутылка «Святого источника» была выпита только наполовину. Толик отвинтил крышку, налил воды в ладонь и брызнул в лицо Веры.  Вера очнулась.

     - Нужно спешить, - твердо сказал Влад.
     Но спешить не очень получалось. Вера шла медленно, неверными шагами, однако до вокзала было недалеко, и вскоре процессия достигла багажного отделения. Дядька в черном халате был уже на месте. Выдавать баулы он не торопился. Видимо, ему захотелось поговорить.
     - Слыхали, что в наших краях-то делается? Коты стали на людей кидаться.  Говорят, по ночам на свалке стоит ужасный вой. Ой, чтой-то будет. Чтой-то будет…
     Парни переглянулись: «Они?» - «Они».

     Забрав ручную кладь, все направились в здание вокзала. Нужно было решить еще один вопрос.
Усевшись на длинную скамью, парни начали соображать, где бы им остановиться. На местную гостиницу надежды мало, вряд ли там найдутся номера. И тогда Вера, чтобы как-то отблагодарить  своих спасителей, предложила:
     -А давайте все вместе поедем к Кате, моей подруге. Может, она вам подскажет, где комнату снять. И вообще, Катька – девчонка боевая. Не даст пропасть.
     Парни с радостью согласились. Очень тяжело ориентироваться в незнакомом городе, тем более, таком маленьком: кругом частный сектор.

     Подкатило первое такси. Степенный седой водитель загнул такую цену, что молодежь оторопела. Но, поняв, что этот старенький жигуленок – их единственное, по всей вероятности, спасение и неизвестно,  когда ждать следующего, уступили, немного поторговавшись. Прижимистый водитель открыл багажник.  Потом парни  уселись на заднее сиденье, а Верочка оказалась рядом с таксистом. Машина запетляла по извилистым улочкам, пронеслась по центру мимо здания городской администрации, выстроенном, скорее всего, в шестидесятые годы. Перед зданием, как и везде, стоял памятник Ленину, руководителю пролетариата. Ленин одну руку вытянул вперед, указывая путь к светлому будущему, второй рукой держался за жилет. Сносить памятник было жалко: когда-то угрохали на него много средств, обустроили небольшую площадь. Была ли нужда все это рушить, если пролетариат так и оставался гегемоном в данном конкретном городке.   Наконец водитель притормозил у ухоженного палисадника. Простой одноэтажный дом, выкрашенный в голубой цвет, радовал глаз расписными  наличниками. Все вышли из машины, таксист-частник, обдав гостей города пылью, рванул с места.

     Вера ожидала, что вот-вот распахнется дверь и на порог выскочит радостная Катюша. Но все пошло не так. Со стороны огорода, который находился позади дома, раздавались отчаянные бабьи причитания. Молодые люди поспешили на помощь. Забетонированная дорожка, проложенная справа от дома, привела их к источнику загадочных криков.  Перед их глазами развернулась такая картина: голосила пожилая женщина  лет шестидесяти пяти в фартуке поверх штапельного платья и в резиновых сапогах, что называется, на весь мир. Ее пыталась успокоить Катюха, миловидная девушка в топе и шортиках, а справа и слева в сторонке стояли любопытствующие соседи, шепотом переговариваясь и кивая головами.

     Женщина  то размахивала косынкой, то прикладывала ее к глазам, при этом не замолкая ни на минуту.  Растрепавшиеся седые волосы, некогда собранные в пучок, готовы были рассыпаться  при малейшем движении головы.
     - Люди добрые! –всхлипывала она.- Што ж это делается?  Я ее рОстила, я за ней ухаживала, я ее поливала!О-ох! Какой же аспид-то позарился на нее? О-ох! Али у него стыда нет? Да штоб его на части разорвАло! Да штоб он подавился моей капусточкой, ирод окаянный! Штоб у него глаза повылазили, бесстыжие! Штоб ему  она поперек горла стала! О-ох!
     Была в громком негодовании старухи и некоторая театральность: предполагая, что украл капусту кто-то из соседей, она погромче выкрикивала проклятия, которых на Руси, как водится, боятся. И все-таки горе у Катькиной бабули было немалое: на пяти  сотках не осталось даже капустного листочка.
     - А какие были кочанчики! Какие были славные! – немного сбавляя обороты, причитала  старушка. – Сколько бы на зиму  банок насолили! О-ох!
     И вновь, надрываясь в плаче, вопила, указывая на Катьку:
     - Сироту обидели! На сироте нажились! О-ох! Всё боятся, не нажрутся! Куркули проклятые!
     Катерина не стала ждать продолжения и увела бабушку с огорода. Краем глаза она заметила Веру и ее спутников, но только лишь кивнула в знак приветствия. Не до разговоров: главное, успокоить  единственного родного человека.  Дома она устроила бабушку на диване, накапала  в рюмку корвалола и дала выпить. Так она сидела, обняв свою дорогую бабулю, тихонько гладя ее по руке.
     - Ничего, бабушка, проживем и без капусты. Не надрывайся ты так.
     Бабушкины плечи все еще сотрясались, но под лаской внучки она начала понемногу успокаиваться:
     - Внученька, да разве капусты жалко? Труда своего жалко. О-ох!  Лето засушливое. Сколько я с тобой  ведер воды переносила… Сколько полола, опрыскивала… Пришла поливать, а капусточки-то и нету… О-ох!
     - Все. Все, бабушка, не надо.

      А в это время молодые люди прошлись по опустевшим грядкам. По земле тянулись тонкие серебристые нити, точно такие же, как там, у скамейки. «Они?» - одним взглядом спросили Толик и Женя. «Они!» - утвердительно кивнул Влад.

(Продолжение следует.)