Софико Чиаурели
Обзор книги «Софико Чиаурели» Н. Лордкипанидзе о знаменитой грузинской актрисе. Серия «Мастера советского театра и кино». М., «Искусство», 1983.
Книга Н. Лордкипанидзе «Софико Чиаурели» начинается несколько неожиданно. Автор рассказывает... о танце кинтаури, который танцуют кинто, мужчины. Танцуют, чтобы развлечь гостей, но и для собственного удовольствия. В спектакле «Ханума» Софико Чиаурели тоже танцует кинтаури. Танцует необычно, по-своему, целиком углубившись в себя — живет в своем мире.
Каков этот «свой мир» актрисы, какова ее «загадка» — это и пытается понять и объяснить нам критик, рассматривая работы С. Чиаурели в кинематографе. Индивидуальность актрисы, особенности ее творческой манеры раскрываются в контексте движения времени, искусства.
Автор подчеркивает: дом, где родилась Софико, словно дышал воздухом искусства, ее родители— известные всей стране Верико Анджапаридзе и Михаил Чиаурели — непроизвольно приобщили дочь к миру театра, кино, живописи, литературы. Софико была девочкой, когда Книппер-Чехова и Немирович-Данченко смотрели Верико Анджапаридзе в роли Маргариты Готье, а Качалов писал актрисе восторженные письма; когда ее звали «грузинской Комиссар-жевской». Кинорежиссер Михаил Чиаурели в это время ставил свои фильмы «Арсен», «Великое зарево», «Георгий Саакадзе» и другие. Юную Софико окружали картины великого Пиросмани, живописные полотна отца... Все это «вызывало и воспитывало в ней... инстинктивное осознание красоты. Ее необходимости, ее силы, ее причастности жизни» (с. 19).
«Когда смотришь фильмы, в которых Софико Чиаурели снималась, — пишет Н. Лордкипанидзе, — чувство профессии и всего того, что профессию складывает, в ее работах ощущаешь отчетливо. Понимаешь, что ей повезло: то, что большинству актеров открывается с годами, ценой собственных усилий и постижений — осознание особенностей работы, требований работы, а шире — повседневной жизни и судьбы художника, — все это воспитывалось в ней с детства, с самых ранних лет...» И героиня книги, «как она ни была мала, не могла не чувствовать своеобразной атмосферы дома. Не вдохнуть ее и не заразиться ею» (с. 13). Эта мысль проходит у Н. Лордкипанидзе через весь рассказ о художественном пути С. Чиаурели.
Одним из достоинств монографии является то, что анализ работ актрисы связывается с характером, с особенностями развития грузинского кинематографа. Хотя автор и не ставит своей целью рассказать о грузинском кино в целом, в умелом соотнесении с творчеством С. Чиаурели возникает весьма объемная картина движения национального киноискусства. Говоря о современной грузинской юитошколе, о ее создателях, Н. Лордкипанидзе подчеркивает, что во главе этой школы оказались люди по-настоящему одаренные, единые в остром и тонком чувстве правды и стиля, чувстве юмора, в удивительной художественной раскованности и свободе. В этот мир Софико Чиаурели, вошла, не ломая себя. Фильмы «Наш двор», «Хевсурская баллада», «Тепло твоих рук» и «Мелодии Верийского квартала», «Не горюй!» и «Древо желания» дали ей возможность сказать с помощью своих героинь о вере и жизненном оптимизме, о жажде добра, о силе любви.
Черты художественной индивидуальности актрисы, отмечает критик, выявились сразу, в первых же ролях. Уже в картине «Иные нынче времена», пишет автор, «дала себя знать врожденная артистичность Чиаурели... умение «сделать себя» (с. 30). Пластичность, великолепное чувство стиля и в особенности жанра всегда помогали ей в поисках характера, в «строительстве» образа, но при этом вело, доминировало стремление в первую очередь выразить свое. Недаром режиссура порой во многом следовала за индивидуальностью исполнительницы: за ее порывистостью, резкостью, открытой эмоциональностью.
Размышляя над киноработами актрисы, автор монографии старается ответить на важные вопросы. Встает ли за ролями С. Чиаурели национальный характер, прослеженный во времени? Да, встает. Ее героини наделены юмором, порой лукавством, темпераментом, непосредственностью реакции. А главное, их отличают уважение и .любовь к человеку, жажда справедливости. Быть может, мы имеем основание говорить о единой внутренней теме художника? Да, имеем. Героинь С. Чиаурели объединяет чувство собственного достоинства, «...глядя на ее женщин, мы прозревали их духовное богатство, и оно-то как раз было ценнее всего и интереснее всего» (с. 82).
В Чиаурели критик видит способность быть на экране не просто убедительной, но и значительной. Актриса именно значительна — даже если это эпизод, а не главная роль. Не потому ли ее героини вызывают у зрителей желание размышлять о себе: созданные актрисой образы обретают не просто черты реальности, а нечто большее — одухотворенность.
Рассказывая о сыгранных Софико Чиаурели ролях, Н. Лордкипанидзе рассматривает не только итог, результат сделанного — она «входит» в лабораторию актрисы, прослеживает сам творческий процесс. Умение критика вникнуть в него, уловить в ходе репетиций, съемок, бесед наиболее существенное и важное в работе, понять, что в фильме идет от режиссуры, а что является достоянием актрисы, ее самостоятельным вкладом, — ценное качество. Н. Лордкипанидзе оно присуще в полной мере (что доказывают также ее монография о Д. Банионисе и книга «Актер на репетиции»).
Рассказывая о творческих поисках, о повседневном труде актрисы, Н. Лордкипанидзе делает неожиданное заключение: С. Чиаурели «легко работает». Мы привыкли читать обратное — как актер трудно входит в роль, как мучителен для него процесс постижения образа. Однако легкость эта вовсе не означает, что актриса сразу
приходит к нужному решению, и отнюдь не исключает упорного поиска. Просто «быстрая фантазия, импульсивность делают поиск не столь напряженным, не столь мучительным» (с. 132,— 133). С. Чиаурели любит пробовать, искать разные, неожиданные варианты, пишет критик, при этом она умеет себя контролировать.
Как правило, автора подобного монопортрета подстерегает опасность ограничить анализ фильмов лишь рассмотрением актерского мастерства. Н. Лордкипанидзе, напротив, говорит о картине в целом — и о ее общем замысле, и о разных ее компонентах. Причем касается не только достоинств фильма, но и недостатков. Портрет актрисы вырисовывается таким образом в контексте поисков, удач и ошибок грузинского кино. Впрочем, не только грузинского. Автор не замыкается в его рамках, не раз подкрепляя свои суждения примерами из практики всего советского киноискусства, и касается общих проблем актерского творчества.
Две большие главы книги посвящены картинам «Древо желания» Т. Абуладзе и «Несколько интервью по личным вопросам» Л. Гогоберидзе. Не случайно работы Чиаурели в этих фильмах выделены особо: такие разные, они стали этапными, принципиальными, принесли ей подлинное творческое удовлетворение.
Удовлетворение испытываем и мы, читатели, — от того, как написаны и эти главы, сопрягающие анализ фильмов с беседами с актрисой; и книга в целом. Личность Софико Чиаурели по-настоящему интересна автору. Как интересен кинематограф вообще, грузинский в частности. Не отсюда ли проистекают некоторые издержки книги: порой чрезмерная обстоятельность изложения, слишком подробный разговор о той или иной картине (о «Чудаках», например)?
Но книгу мы ценим за главное в ней — понимание актерской природы, художнической индивидуальности С. Чиаурели и умение автора воспроизвести в анализе и передать читателю особенности, своеобразие таланта актрисы.
«Не один раз,— пишет Н. Лордкипанидзе,— видела я «Древо желания» и добросовестно пыталась записать и запомнить, как сыгран актрисой финальный эпизод. Записала, запомнила, но как его передать? Как передать беспомощность и отчаяние ее жестов, выразительность ее протянутых рук, в последней надежде цепляющихся за юбку женщины?.. Как передать ее взгляд, напряженный в страшном усилии понять то, что ему открылось? Как передать выражение ее лица, в котором соединились и растерянность и мука?.. Но может быть, и не надо искать особых слов, а просто сказать, что перед нами искусство?» (с. 120).