Башни Уоттс и праздничный обед

               
                Дилогия “Подарок на день рождения”

Как всегда, вместо подарка на день рождения я выбрала путешествие. Дочь предложила на выбор несколько достопримечательностей в Лос-Анджелесе, и я почти наугад выбрала две из них. Сначала мы поехали в район Уоттс, где находятся знаменитые рукотворные Башни Уоттс Симона Родиа.

Выйдя из машины, мы увидели возвышающиеся над другими строениями улицы три высокие башни, обнесённые, как нам показалось, забором. Подойдя к нему ближе, мы поняли, что проникнуть внутрь нам не удастся. Тогда мы направились к зданию Центра искусств “Башни Уоттс” и заказали экскурсию, которая для дочери стоила 7 долларов, а для меня всего три. За время 30-минутной лекции экскурсовод рассказал нам удивительную историю жизни создателя этого необычного сооружения и показал наиболее интересные элементы его конструкции.

Сабато Родиа, известный также как Симон Родилла и Дон Симон, родился в 1879 году в Южной Италии, в области Кампания. В детстве он работал на небольшой семейной ферме. Когда ему было лет 12, родители посадили его на корабль в Неаполе, державший курс на американский континент. В Америке он работал на угольных шахтах Пенсильвании, а затем перебрался с Восточного побережья в район залива Сан-Франциско. Здесь после женитьбы у него родилось двое детей. Работая в основном в строительстве, он имел возможность посылать деньги сестре, так что она и её муж смогли приехать в Америку, а со временем даже тоже поселиться на Западном побережье.

О местонахождении Сабато в период между 1910 и 1918 годами известно немного. Когда он появился в Лос-Анджелесе, то снова начал работать в строительстве. В 1921 году он приобрёл участок земли в районе Уоттс, в котором в то время  жили преуспевающие представители рабочего класса из разных этнических групп - латиноамериканцы, немцы, итальянцы, китайцы, афроамериканцы и японцы. После покупки на участке Родиа начали происходить странные вещи: во дворе его дома появились изогнутые балки и стержни, расколотая посуда, накапливался, с точки зрения соседей Сабато, ненужный хлам.
 
Родиа начал строить своё сооружение неслучайно, он был воодушевлён бессмертными творениями великих мастеров, таких, как Леонардо да Винчи и другие гении, и тоже надеялся оставить потомкам нечто доселе невиданное. Соседи были не в восторге от деятельности Сабато и сначала разрушали уже почти готовые к установке и незатейливо украшенные элементы конструкции, чем-то напоминающие ёлочные игрушки.
 
В полном одиночестве, работая ручными инструментами, без использования техники, лесов, болтов, заклёпок, сварочных аппаратов и чертёжного проекта, он осуществил свою мечту. Сабато не был архитектором по образованию, и тем большее восхищение вызывают его упорство, трудолюбие и талант. Он был человеком, щедро одарённым фантазией и способностью изобретать.

Он помнил карнавалы и корабли своего детства и построил корабль своей мечты с его 17 башнями и башенками, самые высокие из которых имеют высоту 29 и 30 метров. Для украшения своей конструкции Сабато, строитель днём и художник ночью, использовал различные материалы: битое бутылочное стекло, кусочки металла и разноцветного фарфора от разбитых чашек и тарелок, морские ракушки, пластмассу, глиняную посуду, осколки зеркал. Порой в поисках нужных материалов он проходил в окрестностях Лос-Анджелеса до 32 км.

Возведение конструкции стало для него делом жизни. В качестве несущих конструкций он использовал стальные стержни, которые обкладывал цементом собственного производства, а затем обматывал проволочной сеткой и, не давая цементу высохнуть, вставлял в него украшения.
 
В то время, пока он строил Башни, он как евангелистский священник проповедовал в мексиканской палаточной церкви. Его проповеди касались «истинной свободы, свободы духа и души». В начале Второй мировой войны Родия видел, что его японских соседей отправляли в лагеря для интернированных, а их земли дёшево раскупались для строительства жилья для рабочих и местной оборонной промышленности. Конец войны привел к высокой безработице среди рабочих в районе Уоттс, занимавшихся преимущественно  неквалифицированным трудом. Это приводило Родиа в состояние уныния.

В 1954 году, то есть спустя 33 года после его начала, строительство башен было завершено. Однажды Родия сказал: «Я имел в виду сделать что-то большое, и я это сделал». Родия построил самое крупное, единственное в своём роде произведение искусства, созданное одним человеком. Однако творец не испытал радости от достигнутой цели, поскольку люди не проявляли особого интереса к его детищу. Кроме того, он не сумел получить от администрации Лос-Анджелеса разрешительных документов, связанных с его сооружением, и был озабочен надвигающейся одинокой старостью и полной неизвестностью относительно судьбы своего детища. Он передал свое имущество соседу латиноамериканцу и в 1955 году переехал к сестре в Калифорнию, в Мартинес, чтобы больше никогда сюда не возвращаться.
 
На протяжении двадцати лет сооружение постепенно приходило в упадок, и мэрия Лос-Анджелеса решила сровнять его с землёй. Однако за башни вступились актёр Николай Кинг и режиссёр Уильям Картрайт, которые за 2000 долларов выкупили их у соседа Сабато. Картрайт совместно с архитекторами, художниками, учёными и общественными активистами сформировали комитет по башням Симона Родии. Комитет провёл переговоры с администрацией города о проведении теста с целью установить степень безопасности сооружения и его прочность.

Тест был проведён 10 октября 1959 года. К каждой башне был прикреплён стальной трос, к которому с помощью крана прикладывалось усилие, контролируемое измерительными приборами. Кран не смог ни опрокинуть, ни сдвинуть, ни согнуть башни. Испытания были остановлены в связи с повреждением самого крана. Команду испытателей возглавляли инженер Бад Голдстоун и архитектор Эдвард Фаррелл. В результате теста было зафиксировано, что башни выдержали усилие в 4540 кг. При этом они были погружены в грунт всего лишь на 61 см! Сооружение Сабато Родии вошло в учебники архитектуры, изменив представление учёных о степени стабильности, прочности и выносливости конструкций.

Всё это время Родиа искали, но он избегал внимания художников, архитекторов, журналистов и искусствоведов. Он отказывался участвовать в каких-либо мероприятиях и полностью отверг идею возвратиться к своему творению, заявив, что эта часть его жизни закончилась. Есть только два документально зафиксированных свидетельства о его публичных выступлениях после того, как он покинул Уоттс. В 1961 году Родиа согласился быть участником презентации, проводимой в Беркли и Сан-Франциско. Зал, стоя, приветствовал его аплодисментами, он же элегантно поклонился и начал отвечать на вопросы, демонстрируя некоторые из своих строительных методов.

Отказавшись от материальной помощи и проявлений восторга, он предпочёл жить в ветхом пансионе. После инсульта его поместили в реабилитационную больницу. Когда в местной газете появилась статья о нём, жители города, знавшие его, а также персонал больницы и пациенты, молились за Родиа и его человеческий подвиг. Это сделало его счастливым, но спустя всего несколько дней он умер. Сабато похоронен рядом с сестрой. Его сыновья, с которыми он потерял связь в 1910 году, более чем через полвека, в 1965 году присутствовали на церемонии его похорон. Мемориальная служба состоялась в Лос-Анджелесе возле его башен.

Башни находились под охраной комитета до 1975 года, а затем были переданы Лос-Анджелесу. Тремя годами позже башни перешли в ведение штата Калифорния.
С течением времени погодные условия и влажность привели к тому, что в некоторых местах сооружения стеклянные и фарфоровые украшения начали осыпаться, но сотрудники Центра искусств не восстанавливают утраченные элементы конструкции, стремясь сохранить первоначальный вид памятника.

Экскурсовод показал нам печь для обжига, а также купальню, в которой Сабато проводил крещение местных жителей. Среди его скульптурных композиций мы любовались мозаичным сердцем и с интересом рассматривали вмурованные в одну из стен инструменты, которыми работал Родиа. Его большой фантастический корабль украшен росписью, выполненной им самим. На нём, кроме высоких башен-мачт, мы также увидели кораблики поменьше (так, по крайней мере, нам показалось), а также беседку с круговой скамейкой и бетонные кактусы. Как и полагается настоящему кораблю, у него был штурвал! То, что, находясь за пределами сооружения, я приняла за забор, оказалось бортом корабля, украшенным, как и весь корабль, осколками разноцветного стекла и плитки, а также росписью. Над днищем корабля были изображены волны, и корабль Сабато шёл вперёд наперекор всем штормам и ветрам!

По окончании лекции экскурсовод пригласил нас посетить Центр искусств “Башни Уоттс”, чтобы посмотреть 10-минутный фильм о Симоне Родиа. Когда мы вошли в помещение Центра, то увидели вырезанную из фанеры фигуру автора прославленного сооружения. Каково же было наше изумление, когда мы осознали, что творец был необычайно маленького роста! Тогда я поняла, почему в свои семьдесят с лишним лет он мог взбираться на вершины своих башен, используя их сетчатую конструкцию как лестницу. Однако меня мучил и другой вопрос: как ему удавалось сгибать стальные стержни, ведь все башни опоясаны стальными кольцами? Ответ на этот мой вопрос я узнала из фильма. Оказалось, что большую часть каркаса башен Родиа гнул из арматурного лома, используя как тиски расположенные неподалёку железнодорожные пути.

В 1990 году Башни Уоттс были признаны национальным историческим памятником. По грандиозности замыслов башни Симона Родиа сравнивают с шедевром знаменитого архитектура Антонио Гауди - церковью Святого Семейства в Барселоне. Творение Сабато иногда называют “кораблём типа Марко Поло”, поскольку реальный крейсер «Марко Поло» — первый броненосный крейсер итальянского флота конца XIX века - тоже был построен в единственном экземпляре. Сегодня Башни Саймона Родии являются одним из ярких символов Лос-Анджелеса, хотя первоначально совершенно не вписывались в общую архитектуру города.

После просмотра фильма мы бегло ознакомились с экспозицией выставки, а потом поговорили с двумя очаровательными сотрудницами Центра. Особенно мне понравилась симпатичная, высокая, улыбчивая, чернокожая женщина. Я сфотографировала обеих, стоящими рядом с фотографией в полный рост Сабато Родиа. К сожалению, фотография не сумела полностью передать очарования этих дам.

Попрощавшись с сотрудницами центра, мы покинули территорию Башен Уоттс Симона Родии и направились в Малибу, элитный район Лос-Анджелеса, расположенный на Тихоокеанском побережье. Ещё раньше дочь наметила посетить ресторан Малибу Джеффри, чтобы здесь за праздничным обедом отметить мой день рождения. Она ознакомилась с отзывами посетителей и решила, что это самое подходящее для нас место. Помимо вкусной еды, этот ресторан привлекал посетителей панорамным видом на океан.
 
Ресторан был расположен на склоне холма с видом на океан, так что мы могли бы любоваться прекрасным пейзажем, если бы океан не загораживало какое-то сооружение типа экрана кинотеатра. Мне не удалось даже сделать фотографии этого красивого места. Тем не менее с двух сторон от “экрана” океан всё же проглядывал. Частично эту потерю компенсировало то, что за окнами ресторана в углублениях, сделанных в склоне холма, были выставлены красивые тропические растения и сооружены небольшие водопады.
 
Сообщив официанту, что сегодня у меня день рождения, мы рассчитывали на поздравление от администрации в виде бесплатного мороженого. Однако дочь предупредила меня, что дорогие рестораны слишком расчётливы и вряд ли сделают мне такой подарок, но я не перестала надеяться.
 
Как всегда, я заказала суп и рыбу лосось, Лиля – мясо филе-миньон, и ещё мы заказали два коктейля. В меню значился суп из кукурузы с крабовым пирожным, что звучало весьма заманчиво. Суп, рыба и мясо и в самом деле были вкусными, а крабовым пирожным оказался маленький шарик из крабового мяса. Мы по традиции угостили друг друга своими блюдами и напитками. Коктейль дочери Метрополитан на основе черносмородиновой водки и клюквенного сока показался мне слишком крепким, так что дочери пришлось выпить весь свой коктейль да ещё пригубить мой. Через некоторое время она почувствовала себя несколько захмелевшей, но заверила меня, что это скоро пройдёт.

Покончив с обедом, мы напомнили официанту про день рождения, но он ограничился устным поздравлением и принёс чек. Взглянув в него, я ужаснулась, настолько была велика проставленная в нём сумма. Там к стоимости заказанных блюд и коктейлей была приплюсована стоимость автостоянки. Я заупрямилась и решила, что в таком случае мороженого надо добиться из принципа, поэтому сказала официанту, что во всех ресторанах, которые мы посещали в мой день рождения, нас всегда угощали мороженым. После этого, посоветовавшись с администрацией, он всё же принёс его, и мы были счастливы.
 
Теперь мы были готовы увидеть следующую достопримечательность, с которой наметили ознакомиться в этот день.

Окончание следует.