***
Соблазн и грех предательства сладок. Засладил собою всё, начиная с любовных отношений. Залил, как патокой, мир, начиная с мелких сделок и кончая международными договорами.
Прибыльное дело вероломство. И ведь что характерно, за полученные серебренники никто не повесился после Первопроходца. Да и к чему это баснословное благородство? Никем не доказанное, к тому же… Иуда и есть Иуда. Первопроходец.
***
«Чиновник всему горю виновник» – издавна идёт. Обнимет, обласкает, и – нож в спину. Ты даже не заметишь… не больно зарежет. А кто такой чиновник? Лихой человек. Ещё Достоевский говорил: «Россия это ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек». Ну, бродил он со Стенькой, с Пугачёвым бродил. Рвали ему ноздри, били кнутом, в кандалах ходил...
Надоело! Пора в чиновники подаваться. Поэзией и вольницей в жизни мало что возьмёшь!
Сел в департамент. – Энергичный же человек! Сперва сторожишкой при демартаменте сел… а там сынка писарем устроил… а там внучок столоначальником сделался… а там правнучек департаментом править стал… а там…
Править стал страной. Вот, чиновник, лихой человек во власти.
***
…а никаких наций в сущности нет. Есть одна нация – Чиновник. Вечный Большой Обирала. У этой нации были разные названия в разные времена, но суть онтологическая одна – обирать совестливого человека. И всё. Нация такая.
А вот у совести нации нет. Никакой.
***
Верующий человек не энергичен. Он – к Богу стремится, благодати ищет. Он копейки уворовать не способен. А лихой человек – иной. По клеткам своим, по хромосомам, по сути своей совсем другой. Он так, сколько пузу потребно (это кажется вначале, что душа требует… ага! Пузо, пузо требует!), столько и схаваю. А там и баба задушит – жадностью своей вековечной задушит… а там и подкаблучником сделает…
И заворуешься, как миленький…
***
…при этом о любви память не затёрлась. Объятия, клятвы верности, клятвы великим совместным проектам… – всё искренне! Пока бутылка в междусобойчике не допита.
А наутро – шишь! «Коньюнктура изменилась». Да пошёл ты на фиг, друг дорогой. Не думай плохо, вчера я был искренен, и любил тебя искренне, а сегодня, понимаешь, обстоятельства… сегодня не люблю…
И всё это искренне – и вероломство, и предательство. «Надо будет – предам». В итоге: «Надо будет – убью». И всё искренне. От любви.
А ведь какие чистые, какие ясные были!..
Думалось, проскочу целеньким сквозь эту мясорубку, ведь проскакивали же до меня!...
И только чистый – от великой любви и памяти русский поэт ещё в ранней юности сознался:
«Я одну мечту, скрывая, нежу,
Что я сердцем чист,
Но и я кого-нибудь зарежу
Под осенний свист…»
***
…были когда-то и мы русаками…
***
Никого он не зарезал и не убил. Скорее, его самого. Режут на деле те самые «лихие люди». Режут и верят: «ведь от любви же я, от любви!.. Ведь не просто же, не попусту я души гублю!? Так – надо? Надо так. Любовь всё покроет…»
И ведь – покрывает, зараза!
***
Самая главная здесь строчка у Есенина – «Что я сердцем чист…»
Остальное – приложение. Он просто догадывался…. или знал…
***
Причём вероломство, убийство и предательство у нас самые искренние, как любовь. Это Россия. Любовь здесь всё покроет. Любовь – это высшая статья. Как та, уголовная, самая тяжкая статья, которая покрывает собою все остальные.
Знаменитый разбойник – вот герой. Кудеяр-Атаман. «Много он душ загубил…». Христианских душ. Но – покаялся. Да так искренне, так сильно, наверное, покаялся, что «теплохладные», обычные, просто порядочные люди поразились силе покаяния и запели, умилённые, будто бы прозревшие:
«За Кудеяра-Разбойника
Будем мы Бога молить…»
***
«Шах Мазоха, большой сладострастник,
Рассуждал: если боль, это праздник,
Чем больнее, тем слаще. Да-да!
А чем хуже, тем лучше, поскольку
В боль миров просочит свою больку
Несравненная польза вреда...»
(Из опусов В…)
***
«Глубина покаяния равняется глубине преступления».
Кто сказал? Неандерталец сказал. Великий.
***
«Я еще не волшебник, я еще только шучу…» – любил приговаривать, чуть ли не с долей некоей тайной – таинственной угрозы – Великий.
***
…а что собственно русского есть в нашей поэзии, культуре? Ни Пушкин, ни Тютчев, ни Лермонтов в их европейских «орфеевых» традициях не были русскими по существу, по русской глубине, по объёму. Чайковский в музыке тоже от «Орфея».
Русский – Мусоргский. Но он, русский, «неинтересен» массам. Веками приучали к европейскому, куртуазному, светскому…
***
«Случайно ль так благоволят друг дружке
Художники, парнасцы, воры, шлюшки,
Как будто никого на свете нет
Душевней и родней кабацкой суки?
И под стопарь водяры с похмелюки
Братаются убийца и поэт…»
(Обломок эпоса В…)
***
Революция с её тектоническими подвижками выдвинула (выпихнула?) Велимира Хлебникова, Ксению Некрасову, Андрея Платонова – русских. Но они вроде как «не хаваются» массами. Ключ не найден. Мы все, как прежде, в сладком европеизме болтаемся, как мухи в меду. А настоящие русские – с природным национальным орнаментом, костюмами, протяжной музыкой, былинным стихом – до России. Русские до России? Как это? А вот так! – В Руси.
Двести лет позорища русской светской поэзии…
Триста лет позорища династии Романовых… да и русские ли они?
После Петра 1 сплошные немцы. Рюрики, и те более русские, хотя и норманны, вроде бы. Но самое русское коренится – в дохристианском. Это русское мучительно искали, ищут самые глубокие русские умы. Ищут то время-пространство, где не было ни татарщины, ни европейщины, а была-цвела – Русь. Самостоятельный материк, без всякого «западничества», «восточничества». Просто настоящая Русь. С исконными песнями, орнаментами, сказками, пословицами. С русскими «Осевого Времени» – своего осевого времени.
***
Даже частушечный Маяковский более русский, чем Пушкин, воспитанный на французской поэзии. Отвыкли от русского. Да и что такое русский? Помесь славянства с финно-угорством? А это – до Европы, до татар, до Орфея, до европейского…
***
Всё русское немножко выспренне. Пафосно. В России – величие, Поиск.
В России не Орфей главный, а Дед Пихто. Так почему же не он покровитель и тайновидец русских поэтов, но европейский Орфей?.
А вот не каждому он по плечу, Дед Пихто…
***
Самые трагические в мире слова:
«Всю-то я вселенную объехал
И нигде я милой не нашёл…»
Ну, что ещё-то может быть трагичнее? Да ничего такого нет во всей вселенной.
***
Великаны… они уменьшались, словно таяли во времени…
Огромный Адам, потом большие великаны, потом крупные ископаемые…
Потом неандертальцы. Они крупнее кроманьонцев. Так шло изменение объёма. Так стала шириться Мораль и сужаться Нравственность.
***
Предок на завалинке
Он думает о юности, быть может,
А может, вспоминает неолит,
Огнями трубки темноту тревожит
И тишину усами шевелит…
***
Вовики веков: Владимир Красно Солнышко, Владимир Мономах, Владимир Ульянов… много, много. Вовики веков. Аминь.
***
…ненавижу слово россияне,
Терпеливой празелени цвет,
Есть азербайджанцы, молдаване,
Русский – толерантен. Русских нет.
Видно, нет страны такой в природе.
Предок за Россию бился зря.
Толерантность… это что-то вроде
Трын-трава, по-русски говоря…
***
…а вообще в России какого только русака на престол не возведи,
всё одно, евреем станет. Метафизика, однако.
***
…и метафизика эта задолго до принятия христианства на Руси завелась. Мессианские народы, что ли? И ненавидят, и обожают друг друга…
***
– «Брешу, собака!..».
– «Точка, «вру».
– «Мели, «емеля», твоя неделя…»
(«емели», «собаки», интернет…).
***
Неандертальцы поступали медленно…