(Продолжение рассказа Валентина "РЕКА ВОРОНА")
Когда мой старший брат Гена узнал от родителей, что я чуть не утонул на реке Вороне, он всерьёз решил научить меня плаванию. И вместе со своими дружками при следующем походе на Быстрицу взял с собой и меня. Дружков-сверстников у него было гораздо больше, чем у меня, так как он родился до войны, а нас, родившихся в 40-х, было совсем мало. На две улицы, Котовскую и Дворскую, у меня был один сверстник украинец Андрий. Но в этот раз его с нами не было.
Река Быстрица была обычной горной речкой. Начиналась она где-то в Карпатах. Быстрая, каменистая, чистая, холодная и широкая в паводки она вольно разливалась и затопляла этот район города. Вода покрывала сотни метров и постоянно стояла в подвалах, даже нашего дома на Котовской. Однако на самой реке глубоких мест было мало. Излюбленным местом взрослых пацанов был омут под разрушенным мостом. Говорили, что он был взорван Ковпаком, легендарным партизанским командиром, во время своего знаменитого рейда по Украине. Под ним было, где поплавать. Кроме того, здесь они могли нырять с рухнувшего в воду одного из пролётов моста.
Прибыв на место, пацаны с криком полезли на развалины моста. Побросав на камни шмотки, они тут же весело побежали к пролёту, чтобы быстрее нырнуть в воду, смыть пыль и охладить нагретые солнцем тела.
- Раздевайся здесь,- указал место Гена. – Сейчас буду учить тебя плавать… Только не дрейфь – не утонешь. Нас рядом будет много.
Прыгали с моста поочерёдно. Внизу, в метрах пяти от пролёта, от падающих тел, как в огромном котле, кипела вода. Пацаны, выныривая из воды, плыли к берегу и снова возвращались на мост, чтобы повторить всё сначала. Когда подошла наша очередь, он шепнул:
- Прыгай солдатиком, глаза перед входом в воду закрой...
Но меня пугала высота над водой, а омут своей неизведанной глубиной. «Как я из него выплыву – ведь не умею плавать? Вынырнуть смогу, но потом надо ещё плыть на глубине к берегу», - проносилось в голове.
- Ага! - испугался, шкет? Прыгай, Валяпуп! – кричали пацаны.
- Прыгай, Валёк! – строго приказал брат, - я буду рядом.
- Прыгай! Прыгай! – подхватили, напиравшие сзади.
И тогда, подгоняемый этими криками, я прыгнул.
Омут принял меня хлёстким ударом прохладной воды и потянул неудержимо к себе, на дно. Открыв глаза, я очутился в море пузырей. Серебряные, большие и малые они, как будто выпущенные из гигантской бутыли шампанского, носились, кружились вокруг меня и удалялись с потоками воды. Почувствовав под ногами каменистое дно, я оттолкнулся от него и что есть сил стал грести руками наверх, откуда лился этот всё заливающий вокруг серебреными лучами солнечный свет. Наконец я, как пробка, выскочил на поверхность реки и стал машинально по-собачьи, чтобы удержаться на ней, отчаянно беспорядочно грести. Брата рядом не было, но солнце золотом било в глаза, призывая бороться. И я понял, что спасти себя, могу только сам. Вдруг я почувствовал, что всё-таки держусь на воде. Это придало мне уверенности, и я стал спокойнее и глубже грести руками, помогая при этом ногами. И чудо! – хоть и медленно – поплыл к берегу. Брата и пацанов по-прежнему рядом не было. Но я слышал свист и крики с моста:
- Плыви! Плыви к берегу!.. Вот даёт! А у него получается…
Поощряемый их криками, я плыл, с каждым метром ощущая себя увереннее. Возле берега меня ожидал брат. Он подхватил меня и помог выбраться на берег.
- Вот, видишь, Валёк, теперь ты умеешь плавать. Молодец! – гордо отметил он.
Потом, в течение того же дня, я ещё сам несколько раз лез на пролёт моста и нырял с него. И всё лето, хоть мост был далеко, ходил на речку только сюда, полюбив с того первого раза лететь с него в манящую пенящуюся глубину этого переливающегося на солнце омута.