Рабочий день на станции я начал со строгого выполнения распорядка дня. Отчасти сказалась привычка, отчасти твердое решение не падать духом. Комплекс угнетенной личности начинает формироваться с бездействия. Бездействие парализует волю, отсутствие воли порождает безразличие. Человек вступает в конфликт сам с собой. Происходит раздвоение личности. Дальше процесс уподобляется снежной лавине: потеря интереса ко всему, апатия и постепенный спуск в бездну полной психологической прострации. На что они там и рассчитывают.
Вот уж нет, отныне смысл моей жизни – борьба! Увы, я, похоже, стал подпитывать себя бессмысленными лозунгами. Какая борьба, с кем? С тем мерзавцем, которого я должен был сменить? Смешно, безмозглый таракан, который обосновался на столе, усыпанном хлебными крошками. Произрос на ниве родительского честолюбия и алчного желания прибрать к рукам весь мир. Пусть не весь, так половину или хотя бы четверть. Вступить в схватку с его родителем? Этот знает кого, как и по какому месту бить. Если жертва не оказывает сопротивления… Какого? Не все ли равно. С ним можно бороться только его же методами, а это, вряд ли, осуществимо. Таких как он много, я – один. Кадровик, особист, уполномоченный – это не конкретные враги. В полумраке жизненных лабиринтов редко встретишь конкретного врага. В моей жизни и вовсе не было конкретных врагов. Разве меня швырнули сюда оттого, что кто-то, вдруг, меня возненавидел?
Призрачная стена…Ткнешь кулаком в нее, а там – пустота, мираж. Нет конкретных врагов, потому правомернее цель борьбы сформулировать иначе: не с кем, а за что…Вот именно, за что? Элементарно, за выживание! Этот тезис составляет львиную долю всей деятельности астронавта. Разве я шел в космос, чтобы бороться с ним или покорить его? Абсурд! Я шел, чтобы понять Его суть, соприкоснуться с Великой тайной бытия, стать участником созидательного процесса мироздания. Может быть, поэтому я проходил там, где гибли другие. Наверное, они гибли оттого, что бессознательно, повинуясь, зову инстинктов, шли завоевывать и покорять. Слава покорителям космоса! Слава покорителям природы! Слава всем, кто завоевывает и покоряет! Каковы лозунги? Кого угодно и что угодно… Покорителям надевают лавровые венки. Задумывался ли кто-либо над нелепостью подобных лозунгов? Не знаю, я задумывался и пришел к выводу, что все намного проще: нужно не покорять, а попытаться понять. Я шел в космос с открытым сердцем и жаждой познания. Думаю, космос меня принял… С таким союзником можно начинать борьбу… за выживание.
Правильно ли я выразил свою мысль? Похоже, грубо. Выживание тоже предполагает мобилизацию всех животных инстинктов, вложенных в человека природой. Если, конечно, вложить в это понятие другой смысл… Бороться за выживание не зверя в человеке, а человека в звере. Теперь, все ясно. Зверь свое дело сделал. Выжил в первобытные времена и построил организованное сообщество. Чтобы покорять? Нет, настало время зверю уступить свое место человеку. Не покорять огнем и мечом, а научиться понимать. Разум должен возвыситься над звериными инстинктами. Вот уж что, а инстинкты нет нужды ни покорять, ни понимать. Они сами по себе, раз и навсегда, данные. Истина в том, что высшее властвует над низшим. Низшее обязано способствовать высшему, понять самое себя.
Георгий глядел на меня с неподдельным восторгом и изумлением. Глаза посветлели, морщины на лице излучали доброту и одобрение. Признак весьма знаменательный. Значит, он меня понял. Отныне, смысл моей жизни – борьба за выживание!
Я вдохновенно провел разминку, принял душ, плотно позавтракал и послал рапорт на Землю. Впрочем, это все мелочи. Главное произойдет чуть позже – встреча с марсианином. Задача не из простых. Сама работа по сложности и объему не стоит выеденного яйца – выход в открытый космос и внешний осмотр станции. При необходимости произвести мелкий ремонт и профилактику. Подобные пустяки, не в счет. Проблема в том, как вести себя с врагом… У меня о нем нуль информации. Все равно, что гадание на кофейной гуще. Варианты кое-какие есть. Например, психологическое моделирование… А что, позвольте спросить, моделировать? Для этого нужен хотя бы миниморум исходных данных, а именно, непосредственный контакт. Ну и что? Я ведь не гений. Опытный враг может запросто подставить ложный образ. Стоит ли морочить себе голову? В конце концов, встречаемся раз в два месяца на несколько часов для совместной работы. Что мне с ним, детей крестить? Пусть все идет само собой, дальше сориентируюсь по обстановке.
Точно, в указанное по графику время, я занял место у двери люка сообщения. Запульсировала зеленая лампочка. Он тоже в режиме готовности, ждет. Программа пошла. Я вставил массивный ключ в личину замка и повернул рукоять. Каков он из себя? Внешность достаточно важный, хотя и косвенный источник информации.
Створки люка отошли в сторону. Первое впечатление – передо мной предстала моя полная противоположность: длинный, худой, со светлыми волосами. Глаза холодные, голубые, как у древних викингов на картинах. Возраст близок к моему, возможно, чуть постарше. Это нас, в какой-то степени, уравнивает, Мысленно я его тотчас окрестил «дылдой».
Мгновение мы молча изучали друг друга. Слишком долго, пора начинать…
- Слава Георгию!- с нагловатой небрежностью провозгласил я.
- Да пребудет с нами!- эхом отозвался дылда.
- Космос велик…
- Вселенная бесконечна…
Увы, передо мной не дилетант. Информации для начала вполне достаточно. По крайней мере, его уровень не ниже космонавта. Идем дальше.
- Что превыше всего?
- Космическое братство.
- Кого не приемлет космос?
- Мерзавцев, дятлов, карьеристов…
Похоже, мне повезло, дылда – астронавт. Такие слова зря на ветер не бросают. Мой пароль вполне осознан и принят к сведению. Неужели снова повезло? В такой дыре вместо врага встретить родственную душу! Фантастика? Не то слово, потому и верится с трудом. Похоже на перебор. А все элементарно, их контрразведка переплюнула нашу. Особист предупреждал. Да что за чушь! Забрали меня шпионские страсти… И все же, кто он? Астронавт, или тот, кто подделывается под астронавта? Вроде, наших дятлов. Может, он и есть один из них, марсианских дятлов? Черт его знает! Протестировать… Да уже, вроде бы, протестировал. Человека обычного рода деятельности расколоть запросто. Пару минут безобидного обмена репликами, и я буду иметь его полный психологический образ. После чего достаточно достоверно можно смоделировать линию его поведения. С астронавтом сложнее. Он все эти штучки хорошо знает. На Земле нас добросовестно натаскивают искусству тестирования. Смех смехом, но земные мудрилы полагают, что такой метод необходим на случай встречи с инопланетянами. Где-то там, в лабораториях они составили особый алгоритм, согласно которому развитие цивилизаций на всех уровнях проходит по универсальным законам. Мне бы их заботы. И все же, рискнем!
- Рабочее место?
- Чужая планета.
- Цель?
- Братья по разуму.
- Мечта?
- Гармония вселенной.
Вот и ладушки… Эти слова, как клятва. Клятва избранных. Когда-то на Земле существовала каста Посвященных. У нас, примерно, что-то вроде этого. Дылда, как и я, астронавт-разведчик. Таких специалистов у нас на Земле, да и на Марсе, наверняка, тоже, гораздо меньше, чем членов правительства. Воистину, я набрел на золотую жилу! За что такой щедрый подарок судьбы?
- Водки привез?- неожиданно спросил дылда.
Вот так! Пока я умничал, меня анатомировали, как лягушку в школьной лаборатории. Вопрос с искусно замаскированным подтекстом, на засыпку. Дятел, в таком случае, обязательно огрызнется, начнет уверять, что не пьет. Силен, коллега!
- Хрена с медом не хочешь?- рявкнул я в ответ.
Дылда дружелюбно улыбнулся.
- Мед – на стол, хрен можешь оставить себе.
Нормальный ход. Дятла после моего вопроса хватила бы судорога. От беспардонной наглости. Для него обмен нашими любезностями, что китайская грамота для петуха.
- Роберт,- назвался Дылда, протягивая руку.- Путь астронавта лежит…
- Сквозь пространство и время,- я с удовольствием пожал его руку и, в свою очередь, представился: - Андрей!
Все в порядке. Заключительная часть пароля известна строго ограниченному кругу специалистов. Астронавты-трассовики ее не знают. Как он вычислил во мне разведчика? Дятлы в дальнюю разведку не ходят. Как правило, их подставляют под видом стажеров до промежуточных станций, а там снимают. Судя по всему, Роберт… стопроцентный коллега. Как он здесь оказался? Постигла та же участь, что и меня? Вероятность, почти, нулевая. Спокойно, сейчас он должен заговорить открытым текстом, иначе… Иначе, он – хорошо замаскированный и натасканный под астронавта враг…
- За что турнули, коллега?- прямо спросил Роберт.
Неписаный кодекс выкладывает, как по нотам. Точен в терминологии. Хотя мы говорили на «Интеркосме», языке астронавтов, слово «турнули» прозвучало достаточно выразительно. Этим он дает также понять, что не считает меня провокатором. Доверие за доверие, отвечать надо в том же духе.
- Неудачно сосватали на теплое место,- коротко ответил я.
- Понятно, сел не в свои сани. Перешел дорогу тому пижону, который драпанул на флагманском корабле.
Я, не без злорадства хмыкнул. Ничего на этом свете нет тайного. Мое самолюбие удовлетворено. Тем, что я его определил еще тогда, когда стоял в кабинете у кадровика. Сынок сановного вельможи. Флагманский корабль находится в введении главкома. Кто еще мог распорядиться флагманом? И чего тут не понять? Родительская любовь слепа. Однако, вряд ли, подобное можно объяснить родительской любовью. Элементарный животный инстинкт. Разве нет? Сам прошел огонь и воду, известная в стране личность… Вместо того, чтобы сотворить из сына настоящего человека, воспитать личность, превратил его в безмозглую скотину. Сунул в пасть готовую жвачку, тому остается только заглатывать. Неужели ради этой жвачки папаша готов сокрушать все, что встанет на пути его потомка? Зря, тем самым он крупно в жизни проиграл. Его чадо неизбежно трансформируется в дегенерата. И потомки его будут дебилы, потому что природа безжалостно мстит. Тем, у кого инстинкты заглушают разум. Законы бытия все же справедливы…
Злость прошла, остался неприятный смутный осадок. Роберт глядел на меня с сочувствием, но без жалости. Браво, коллега, ты прав, до слез и истерики не дойдет.
- Я его вычислил, Боб,- бодро сказал я,- По журналу. Когда его сняли?
- На следующий день после профилактики. В космос выйти не рискнул. Пока я обходил станцию, стоял за дверью.
- Чутье, однако, есть. Понимал, что космос его в упор не примет. Чадо главкома. Ты знал об этом?
- Догадывался, потому не взял его с собой.
- Ну да, черт с ним! Если не сменит амплуа, космос его достанет. За что турнули тебя, Боб?
- Списали за аварию при посадке.
- Когда это было?
- Около двух лет назад.
- Постой, постой… На спутник Марса?
- Увы, но на спутник посадка не планировалась. Случилось так, что шли на вынужденную.
- А ведь мы с тобой заочно знакомы! Я принимал твои позывные, когда шел на Теллус. Помочь не смогли, патрули блокировали всю зону.
- Так и было, меня вскорости сняли.
- Одного?
Роберт на секунду замешкался.
- Трое так и остались на спутнике.
- Вечная память астронавтам!
Мне показалось, что традиционный поминальный рефрен астронавтов, неожиданно смутил Роберта. Что-то он здесь не договаривал. Впрочем, это его сугубо личное дело. Мы не на исповеди. Отношения между астронавтами двух враждебных сторон тоже имеют определенные правила. Очевидно, эта недоговоренность связана с его нынешним пребыванием на станции. Списали за аварию? Убедительно, если бы не одно противоречие… Астронавты к тому, кто пережил аварию и остался в строю, относятся с особым уважением. У таких объективно появляется шестое чувство. Их называют проводниками. Списать проводника? Для этого должны быть очень веские основания. Что в принципе могло послужить таким основанием?
- Проводнику не нашлось другого места, кроме Авангарда?- с сомением заметил я.
- Тебе тоже ничего лучшего не смогли предложить,- парировал Роберт.
Он прав, я с ходу сел в лужу.
- Извини, Боб. Я ерунду сморозил!
- Да нет, Андрэ, не ерунду. Все верно. Впихнуть разведчика в шкуру оператора транзитной станции, все равно, что заставить тигра ловить мышей. Для здравого смысла, конечно, нелепость.
- Вот именно, для здравого,- с готовностью подтвердил я.
Мы похлопали друг друга по плечам и коснулись костяшками пальцев. За встречу, за равенство, за космическое братство. Шестым чувством я принял Роберта не только, как родственную душу, коллегу и товарища по несчастью. Я видел в нем своего единомышленника, друга, которого судьба может подарить человеку только один раз в жизни. Такое, на первый взгляд, скоропалительное решение возможно лишь в условиях космоса. Я отпечатал в своем сознании его психологический образ и был весьма доволен тем, что мне более не грозят ни одиночество, ни отсутствие точек для приложения творческих сил.
- Угощай!- грозно прикрикнул Роберт.- Забыл законы гостеприимства? Кто тут у нас новичок? Не ты ли только что намекал на мед? Тащи мед, соки давай. Давно не вкушал натуральных земных соков. Открывай свои закрома!
- Давно не вкушал натуральных соков?- поддел я его.- Разве этот сукин сын тебя не угостил? За то, что проделал за него всю работу?
- Обижаешь, Андрэ! Я с дятлом рядом… сам знаешь…
- Думаешь, он из дятлов? Вряд ли, слизняк паршивый. Выкинь из головы и полный вперед за сокровищами в мой неприступный…замок Иф!
- Замок Иф?- удивился Роберт,- Впрочем, припоминаю. Кажется, граф Монте-Кристо. Интересное сравнение…
- Главное, к месту. В мрачном тюремном подземелье аббат Фариа и Эдмон Дантес ухитрились проделать в стене проход, по которому ходили, друг к другу в гости.
- Намек довольно прозрачен. Осталось только определить, кто из нас кого будет представлять.
- Это обязательно?
- В принципе, нет, но так интереснее…
- Не возражаю.
- В таком случае, проявляю инициативу и трансформируюсь в образ аббата Фариа.
- Увы, тебе придется доказать свое соответствие данному образу, иначе художественный совет не утвердит роль. Во-первых, почтенный возраст, во-вторых, потенциальный обладатель бесценных сокровищ, в-третьих…
- Достаточно,- неожиданно серьезным тоном произнес Роберт, прервав меня на полуслове.- Решение принято!
Я недоуменно воззрился на него. Сдвинулся он, что ли на этой проклятой станции? Абсолютно никчемная, случайно затеянная игра, вдруг снова пробудила во мне профессиональную настороженность. Он не дал мне договорить… Узники готовили побег и были близки к завершению своего замысла. Помешала неизлечимая болезнь аббата. Третий ее приступ привел к смертельному исходу. Эдмон Дантес остался один. Почему он меня прервал? Потому что знал то, чего я не успел сказать…
Роберт перехватил мой взгляд, засмеялся и поспешно переменил тон.
- Да нет, Андрэ, я не свихнулся. Извини, что так получилось. Слегка увлекся. Ведь мы имеем почти полную аналогию. Кому же, как не мне, по предложенному тобой сценарию, быть аббатом Фариа? Считай это моим маленьким капризом. Хотя бы потому, что я на станции уже около двух лет. Надеюсь, не откажешь?
Не откажу, но ты, брат, явно темнишь. Я не новичок в космосе, и ты тоже. Что-то тебя угнетает. Что? Не находишь нужным раскрыться. Естественно, не все сразу. А, может быть, и никогда. Я не в претензии. Желаешь превратить все в шутку, будь, по-твоему. Ничего нет тайного, чтобы когда-нибудь не стало явным. Проверено практикой.
- Потайной ход в мои апартаменты открыт,- бодро воскликнул я,- Добро пожаловать!
Мы прошли на мою половину станции и остановились у двери холла. Роберт увидел мой пистолет и вопросительно поглядел на меня. Пистолет как то выпал из моей памяти и лежал на полу там, куда я его накануне швырнул. Я отрицательно покачал головой.
- Нет, Боб, не то.
- Добровольное разоружение?
- Пожалуй, близко к истине.
Роберт носком ботинка поддел пистолет, точным движением подбросил его в воздух и ловко перехватил на лету.
- Ладная машинка,- задумчиво сказал он. - Затем сунул пистолет в мою кобуру и застегнул ремешок. – У меня было нечто похожее.
- Почему, было?
- Я его выбросил по дороге на станцию. Только зря старался. Этого добра в рубке полный ящик.
- Значит, идея захвата станции, не миф?
- Как смотреть. Гипотетически, нет.
- И ты вышел на встречу с тем слизняком без оружия?
- Ты тоже явился пред мои очи безоружным.
- От страха он мог пойти на что угодно!
- Обижаешь…
- И то, верно. Главное оружие разведчика – реакция. Что будем пить?
- Тащи все самое свежее.
- Закуска нужна?
- Он сомневается!- Роберт стукнул кулаком по столу.- Время обеда, жадина! Вот прислали скупердяя на мою голову!
Пока Роберт с блаженством осушал свой стакан с соком, я незаметно достал из сумки банку и водрузил на стол. Глаза его изумленно округлились.
- Мед! Я думал, ты меня разыгрывал!
- Случайное совпадение.
- Вешай лапшу на уши своему дяде. Заранее спланировал купить меня за банку меда. Не стыдно?
- Нисколько. Потому что у меня есть еще одна.
- Тогда, бери меня в плен. Я остаюсь здесь навсегда!
- Ты забыл про хрен. Пленных я намерен кормить хреном.
- От такого изверга сбегу при первой возможности.
- Возможен компромисс. Банка твоя, если ответишь на один вопрос. Только прямо, без уверток.
- Согласен. При таком раскладе, отвечу хоть на сто вопросов.
- Ты меня не убедил на предмет соответствия образу аббата Фариа. Итак, аргументы?
Вопрос был не праздным. Я намеревался выяснить, чем вызвана столь категоричная приверженность Роберта к герою древнего романа. Он ведь сам проговорился, что видит в нынешней ситуации почти полную аналогию. Судя по выражению его лица, Роберт разгадал мою примитивную ловушку.
- Вон оно что,- с улыбкой сказал он.- Появились сомнения. Однако приз того стоит. Итак, по первому признаку я привел достаточно убедительное основание – почтенный возраст.
- Сомнению не подлежит,- согласился я.- По второму?
- Во время одной из операций по дальней разведке я натолкнулся на беспризорный астероид, где обнаружил несметные сокровища. Снял его точные координаты, рассчитал траекторию и нанес на карту. Карту храню в своем тайнике. Таким образом, я являюсь потенциальным обладателем несметных сокровищ. Потенциальным потому, что, пока, я здесь, мои сокровища без всякой пользы блуждают по неизвестным тропинкам космоса. Без карты, разумеется, они – ничто.
- И что же это за сокровища, секрет?
- Разумеется, секрет. Но, коль скоро, я обещал выложить все как на духу… Учти, кроме меня об этом не знает никто! Могу я положиться на твое слово?
- Могила, Боб!
- Тогда, все в порядке. Дело в том, что астероид, весом несколько тысяч тонн, состоит из смеси чистого золота и платины.
Шутки шутками, но Роберт выложил последнюю фразу с такой неподдельной искренностью, что я обомлел. Чем черт не шутит… Может быть, он на самом деле натолкнулся на одно из таких чудес космоса? Мне приходилось слышать байки о существовании планет, где золото в изобилии лежит на поверхности десятикилограммовыми слитками. Понятно, такие разговоры всерьез никто не принимал. Хотя в принципе ничего невероятного в этом нет. Мне самому доводилось прогуливаться по золотоносным жилам, которые, подобно ручьям, струились буквально на поверхности планеты. Конечно, это были не десятикилограммовые слитки, но…
- Как насчет второго признака?- невозмутимо спросил Роберт, явно наслаждаясь моим замешательством.
- Эта карта, действительно существует?- голосом стопроцентного дебила пролепетал я.
- В моем тайнике, здесь, на станции. Ты ее увидишь. Кто знает, кому из нас, когда и как удастся вырваться отсюда на свободу.
- Святой Георгий!- прошептал я.- Остров Монте-Кристо!
- Ну и как тебе мой аргумент?
Это был бросок через бедро. Изящно и профессионально. Второй раз за время моего пребывания на станции. Первый провел особист. Того я взял на контрприем. Роберт со мной, похоже, играет. В отличие от особиста, он мой друг и не чета, тому тупоумному шакалу. Позволительно ли так шутить с друзьями? Зачем? Тестирует? Но ведь между нами без оговорок возникла полная ясность. Что за чушь! Я сам затеял эту игру, а Роберт лишь поддерживает ее, приняв мою дурацкую затею за нервную разрядку.
Повергнутый в шок проклятыми несметными сокровищами, я не заметил в контексте главного: «кто знает, кому из нас, когда и как удастся вырваться отсюда на свободу». Эта фраза, куда, как более убедительно подтверждала то, что он не играл.
- Если это не розыгрыш,- с трудом преодолевая внутреннее напряжение, сказал я,- то со вторым признаком все в порядке.
- Можешь быть уверен. Таких, как ты на пушку не возьмешь. Или я не прав?
- Насчет пушки не уверен, в остальном, все в порядке. Однако в начале нашего разговора ты меня не дослушал. А ведь есть еще и третий признак…неизлечимая болезнь. Претендуешь?
Мой сволочной контрприем сработал. В глазах Роберта промелькнула неясная мне обреченность. Промелькнула на какое-то мгновенье, но я успел ее зафиксировать. И тут мне, вдруг, стало не по себе. Я понял, что задел в душе Роберта нечто тайное из тайных, которое непозволительно ворошить никому. Наша игра случайно коснулась сокровенного и, похоже, зашла в тупик. Астероид из чистого золота и платины утратил для меня всякий интерес. Исправлять положение было поздно. Тем не менее, надо было что-то делать. Я дружески похлопал Роберта по плечу и глуповато покровительственно промямлил:
- Аргументировать третий признак нет необходимости, достаточно первых двух.
- Ну почему, могу привести доказательства и по третьему,- усмехнулся Роберт.- Ты связываешь третий признак с фактом неизлечимой болезни аббата. Должен тебя разочаровать, я абсолютно здоров. Дело в другом. В силу известных обстоятельств, я не могу покинуть стены этой станции, по твоей удачной аналогии, тюремной крепости замка Иф.
В знак протеста я взмахнул руками, пытаясь подкрепить свой жест пламенной речью об абсурдности его заявления. Роберт прервал мои намерения. Цепко, словно тисками, сжав кисти моих рук, он буквально пригвоздил их к столу.
- Не суетись,- спокойно сказал Роберт.- Теперь, когда расставлены точки над і, я ставлю одно непременное условие.
- Согласен,- я машинально кивнул головой, потеряв от неожиданности, способность соображать.
- На эту тему больше никаких дискуссий. И никогда не предпринимай попыток выяснить, что это за обстоятельства!
Астронавты зря слов на ветер не бросают. Я случайно оказался прав, тайна существует. Тайна, в которую Роберт категорически запретил мне совать свой нос. Ему виднее.
- Слово астронавта,- уже осознанно произнес я.
- Отлично! Тащи на стол все, чего не жалко. Кстати, где моя персональная банка меда?
*
По возвращению с допроса, Бурова ожидал сюрприз. К нему в камеру поместили нового арестанта. То была личность хорошо знакомая ему и известная всей стране: один из создателей Системы – Бывший. Известность он приобрел грандиозными разоблачениями крупных организаций врагов народа несколько лет назад. Он же начинал следствие по делу Бурова. Это было что-то новое, неожиданное. Снова неисчерпаемые гнусности проклятой Системы?
- Генрих Георгиевич! Какими судьбами?- с искренним изумлением воскликнул Буров.
- Уплотняют,- улыбнулся в ответ Бывший.- Нынче врагов народа, как видите, девать некуда. Шагают повзводно и поротно!
- С вашей легкой руки… Вы, как это следует понимать, в гости, что ли? Или, извините, на постоянное место жительства?
- Сие, увы, от нас не зависит. Но, поскольку вы здесь старожил, вам – старшинство. Определяйте гостя.
- Располагайтесь. Весьма сожалею, что приходится проявлять гостеприимство не по своей воле.
Приглашение прозвучало двусмысленно. То ли Буров был рад встрече, то ли не желал, чтобы она вообще когда-либо состоялась в любой обстановке. Бывший сделал вид, что не понял. Он излучал добродушие и сердечность.
- Вижу, вам разрешили работать, Николай Иванович?
- Да,- Буров мельком глянул на стол, где лежали исписанные листки бумаги.- Пишу трактаты о психологии.
- Странно, что разрешили. На них это не похоже.
- О времена, о нравы, как говорили древние. При вас, Генрих Георгиевич, такого, верно, не допустили бы. Увы, новая метла!
Бывший молча проглотил и эту пилюлю. Его, грозная в прошлом, фигура навсегда потеряла былое величие. Он и внешне заметно сдал. До обид ли тут?
- Не серчайте, Николай Иванович,- после короткой паузы возобновил разговор Бывший. – Теперь мы с вами, как говорят, друзья по несчастью. Де-факто, де-юре!
- Приходится констатировать. Но, поверьте, радости по поводу вашего ареста не испытываю. Хотя, с моей стороны, это было бы не так уж и противоестественно.
- Спасибо и на том, что правильно меня поняли. Так о чем пишите, если не секрет?
Буров, пожалуй, в первый раз за все время ареста, от души рассмеялся.
- Могила вас, извините за каламбур, исправит, Генрих Георгиевич. Вы все успели прочитать, пока меня не было в камере!
- Я болван, право!- Бывший наигранно стукнул себя ладонью по лбу.- Как я мог забыть? Ведь вы – опытный конспиратор! Не скрою, был грех, трогал листки. Но, клянусь честью, в содержание не вникал.
- В таком случае, рискну пояснить вам суть моей теории. Она касается вопросов воспитания. И вот к какому выводу я пришел: все это чушь собачья! Никакого проку от воспитательной работы не было, и быть не может!
- Ну да!- ахнул от удивления Бывший.- Вы в этом уверены?
- Абсолютно! Человек рождается и от природы получает свое истинное лицо. Раз и навсегда. Остальное – маска, которую он вынужден при определенных обстоятельствах, носить всю свою жизнь. Воспитание есть не что иное, как примитивные элементарные рефлексы, выработанные на чувстве страха.
- Первый раз слышу подобное. Вы еретик, Николай Иванович. Еще в глубокой древности…
- Я и говорю, еще в глубокой древности ребенка били по рукам и при этом наставляли, нельзя! Еще раз били и снова повторяли: запомни хорошенько, нельзя! Ребенок взрослел, его продолжали бить и напоминали, нельзя! Ребенок становился взрослым человеком, а его по-прежнему били. Били и приговаривали: это нельзя, то нельзя, все нельзя! В итоге человек был вынужден прятать свое первоначальное истинное лицо и надевать ту маску, которую на нем желали видеть воспитатели. И, вот что наиболее любопытно, Генрих Георгиевич! Стоит воспитателям покинуть опасную зону, как ребенок тут же протягивает руку и берет или делает то, что хочется ему, а не воспитателям. Меняются условия и обстановка, взрослый человек совершает проступок, за который раньше его били. А сейчас, как выясняется, можно. И он являет обществу свое истинное, данное ему природой, лицо. Куда, спрашивается, подевались усилия его воспитателей? Вот я и утверждаю: чушь собачья! Ну, как? Вы со мной не согласны?
- Логика в ваших рассуждениях, безусловно, есть. А кого вы имеете в виду?
- Человека, разумеется. Обобщенного человека. А вы желаете конкретный пример?
- Не откажите, Николай Иванович. Поверьте, интересно…
- Уж так и быть, не откажу, Генрих Георгиевич.- Буров умолк, собираясь с мыслями, затем продолжил:
- Когда-то Хозяин представлялся нормальным человеком. Борец за Идею, активный подпольщик, соратник Старика… Я был вхож к нему в дом, играл с его детьми, было что-то вроде намеков на дружбу. Вот тогда я имел честь лицезреть его первое лицо. Изменились условия, обстоятельства, вождь эволюционировал в Хозяина, Хозяин стал палачом собственного народа. Это его второе лицо. Какое из них настоящее, истинное? Сомнений нет, второе. Он всегда был таким. Только раньше многое было нельзя, могли ударить по рукам. Теперь многое можно и ненужная более маска слетела с лица и выброшена на свалку. На свалку истории. Поняли, какой важный можно сделать вывод, изучая обыкновенную психологию? Человек не всегда рискует показывать обществу свое истинное лицо!
Бывший, протестуя, отчаянно замахал руками, показывая незаметно на пол, потолок, стены.
- Вы с ума сошли!- неистово зашептал он.- Они все слышат!
- Ну и что? Как будто до сих они не знали мой образ мыслей. Я вам что, Америку открыл?
- Нет, нет и еще раз нет! Ни про какую вашу психологию больше говорить не стану!- продолжал шептать Бывший.
- Воля ваша, давайте сменим тему. Что вас еще интересует?
- Ради Бога, только не психология, увольте. Можно ведь поговорить просто по-человечески, по душам.
- С удовольствием, Генрих Григорьевич. Начинайте с себя.
- Ну что ж, коль настаиваете, я не против. Вы читали протоколы
допросов, Николай Иванович?
- Не все, но кое-что довелось почитать…
- Тогда вы, должно быть, в курсе, что подписали все, кто проходит по делу?
- Почему вы так уверены, что подписали – все?
- Меня вызывал Генеральный, перечислил фамилии всех арестованных и предъявил протоколы. Подписали все, это правда.
- Печально,- Буров нахмурил брови.- Их, наверняка, пытали?
- К отдельным лицам применяли допросы с пристрастием, имела место и спецобработка…
- И вы знаете, что это такое?
Бывший смутился и недоуменно поглядел на Бурова. Шутит, что ли, разыгрывает? Разве он может об этом не знать, если сам является, чуть ли, не крестным отцом подобного рода нововведений.
- Да, это ужасно!- Бывший изобразил скорбную мину и, неожиданно, прямо в лоб, без обиняков, спросил:
- Николай Иванович, почему не хотите подписывать вы? Я подписал, другие подписали, а вы отказываетесь?
- Извольте объяснить, Генрих Георгиевич, из каких побуждений подписали вы? Возможно, я действительно чего-то недопонимаю. Вы, насколько я вас знаю, человек смелый и решительный. Тем не менее, пошли на такое… К вам применяли пытки, проявляли жестокость, спецобработку?
- Признаюсь, нет. Я из чисто тактических соображений, понимаете? А рассуждаю я так: то, что сейчас происходит – жуткая нелепица, согласны?
- Со всех сторон согласен, продолжайте.
- Так вот,- Бывший снова перешел на шепот.- Я умышленно наплел на всех и на вас, в том числе, такую несуразицу, которая не укладывается в рамки здравого смысла! Теперь, поняли?
- К сожалению, ровным счетом, ничего. Пока, не вник.
- Рассуждаем дальше. Я оговорил двести-триста человек, вы оговорили столько же, другие еще больше, рождается лавина нелепостей! Они принимают за чистую монету всякий вздор! Скоро сажать будет некого и некуда, у них для этого просто тюрем не хватит!
- Рациональное зерно в ваших рассуждениях есть. Но кому, как не вам, Генрих Георгиевич, бывшему шефу Системы, должно быть достоверно известно о наличии концлагерей. Они примут миллионы, а понадобится и десятки, миллионов людей! Это, извините, слабое место вашей концепции.
- Не скажите, я еще не закончил мысль. Главное – народ поймет: творится произвол! Неужели кто-то поверит, что мы с вами предатели и враги народа? Последует новое восстание, нынешняя власть узурпаторов будет свергнута!
- Уже поверили, Генрих Георгиевич. Весьма поверили в то, что мы с вами предатели и враги. Предыдущие процессы это подтверждают. Никто нас защищать не станет, уверяю вас. Что касается восстания…еще хуже. Против кого восставать? Власть нынче наша, родная. Самая, что ни на есть, народная! Формально эта власть опирается на принципы Идеи. Что ж, выходит народу надо бороться против самого себя? Народ в тупике. Запуган, унижен страхом, обманут лживыми лозунгами. Последующие поколения будут еще более оглуплены и отравлены. Пройдет не один десяток лет, пока появятся молодые, здоровые ростки нового…
- Вы, Николай Иванович, не видите, или хотите видеть все в кривом зеркале. Вы сознательно искажаете действительность!
- Да будет вам, Генрих Георгиевич! Не прикрывайтесь вашей благоразумной тактикой. Не разыгрывайте из себя наивного рыцаря справедливости! Вовсе не из тактики подписали вы заведомую ложь и клевету. В свою бытность шефом Системы вы расстреляли человека только за то, что хотели переспать с его женой. Было такое? Не разыгрывайте оскорбленную невинность, об этом знают все, кто знал вас близко. Это ваше первое истинное лицо! Вам пообещали жизнь и прочее, как любит выражаться Хозяин, вы ухватились за это вранье и пришли ко мне в камеру. Потому и подписали все, что вам подсовывали. Это ваше второе лицо. Сейчас вы позволяете мне издеваться над вами и покорно сносите все мои гнусности. А я бы обидчику, извините, просто дал бы в морду! Вы не посмеете, потому что изменились условия, не те теперь обстоятельства. И вместе с ними изменилось ваше очередное лицо, в третий, заметьте, раз! Когда вас поведут на казнь, а это неизбежно, все увидят ваше четвертое лицо. Какое же из них истинное?
Бывший краснел, синел, надувался, пока его, наконец, не прорвало.
- А вы хотите остаться чистюлей? Все облили грязью себя и других, а вы, глядите, вон какой герой! Не выйдет у вас, это я вам говорю! Даже не мечтайте! Они сделают с вами то же, что и с остальными. Вы думаете, самый умный и смелый? К вам же еще ничего не применяли! Вот возьмутся за дело по-настоящему, тогда и я полюбуюсь на ваше истинное лицо! К тому же ваша слабость шарить под женскими юбкам нисколько не уступает моей!
- Вы правы по всем аспектам,- засмеялся Буров.- Когда они возьмутся за дело по-настоящему, мне отрубят руки, и мое лицо изменится. Я не смогу бриться, и оно обрастет щетиной. Но меня не тронут, уважаемый, ваше беспокойство трогательно, но излишне. Я им нужен на процессе без единой царапины. Избитый Буров – никудышный свидетель, а обвиняемый – тем более. Теперь, касаемо чистюли и юбок. Вам известно, что, как человека, меня никогда не почитали за святого. И правильно делали! Я им не был и, вряд ли, буду. Но, в отличие от вас и вашей компании, я был, остаюсь и останусь верным Идее до последнего часа, минуты, секунды! Слышите? Идее, а не вашему садисту-хозяину! Потому никакую клевету не подпишу. Вот вам мой, если хотите, ответ на ваш прямой вопрос! Вот вам мое истинное, первозданное лицо вчера, сегодня, завтра! Обстоятельства, как видите, мало, в чем его изменили. Теперь, извольте доложить вашему преемнику о содержании нашего разговора по душам. Смелый вы и решительный человек, Генрих Георгиевич! По крайней мере, хоть это будет не клевета, а чистая правда. За правду история вас не осудит…
Бывший молча стоял, о чем-то размышлял, тяжело понурив голову. Затем несмело подошел к Бурову, взял его за руку, слегка пожал и на ухо прошептал:
- Не держите на меня зла, Николай Иванович! Я – человек конченный. А вы – боритесь! Желаю вам успеха от всего сердца. Что бы ни случилось – боритесь до конца. Я не смелый, как вы с иронией подметили. Да, я слабый человек, и пусть история осудит меня за это… только за это.
Буров с крайним изумлением поглядел на Бывшего. В его глазах мелькнуло сомнение. Неужели, проняло? Увы, долго ждать придется! Новая тактика законченного мерзавца. Перевертыш, оборотень…
- Не выйдет, Генрих Георгиевич с историей,- тихо произнес Буров.- Осудит вас история. Не за слабый, как вы изволили заметить, характер. За ваше истинное лицо осудит. Лицо труса, лицемера и преступника...
*
Хозяин доклад шефа Системы прослушал с невозмутимым спокойствием. Затем, неожиданно, его лицо заметно оживилось. Юмор он понимал и ценил. Запись разговора, где Буров, как ему показалось, грозился набить морду Бывшему, он велел повторить несколько раз. Это место особенно понравилось ему.
- Молодец!- одобрительно сказал Хозяин.- Дал бы обидчику в морду! Да еще с извинениями. Жаль, что не дал. Интеллигентишка, а какой задор! Вот что, значит, иметь молодую жену! Жаль, что не дал в морду, мог бы и дать.
Шеф молча бросал на Хозяина недоуменные взгляды. Такого ему видеть еще не приходилось. Чему тут радоваться? Буров с наглой откровенностью провалил операцию с подсадкой, а Хозяину смешно. Видимо, к тому имеет свои основания?
Понравились Хозяину и рассуждения Бурова об истинном лице. Разумеется, об истинном лице Бывшего. Разговор об истинном лице Хозяина шеф благоразумно и искусно изъял от греха подальше. Попахивало, само собой, государственным преступлением, узнай Хозяин об этом, головы не сносить в тот же миг. Однако хрен редьки не слаще. Знай, Хозяин подлинное содержание беседы Бурова с Бывшим, перспектива была бы еще хуже. Хозяин запоминает такие вещи намертво. Мог сделать вид, что не придает этому разговору значения, но вспомнил бы обязательно. Через неделю, месяц, год… Свидетелей своего вольного или невольного унижения Хозяин не держал.
- Нет, ты послушай,- с улыбкой обратился Хозяин к шефу,- Четыре лица! Философ! Как он его разделал, а?
- Операция провалена,- уныло промямлил шеф.
- Да черт с ней, с операцией!- Хозяин махнул рукой.- Как издевается, мерзавец! Виртуоз! Случаем, не завидуешь? Завидуешь. За такие юмор и философию, будь моя воля, отпустил бы его домой. Точно, отпустил бы. Да ведь ты не позволишь. Доказал его вину?
- Действую по плану. Проводим разминку.
- Разминку пора заканчивать. Переводи на бег. Осталось несколько кругов. А с чего, собственно говоря, ты взял, что операция провалена?
Шеф с раскрытым ртом застыл в неудобной позе. Хозяин сегодня непредсказуем. Не перепил ли сегодня ночью? Бывший потерпел полное фиаско. Это ли почитать за успех? Ерунда какая-то!
- Он хитер, да и мы не лыком шиты,- приняв серьезный тон, сказал Хозяин.- Он героем себя после этого вообразил. Не понимаешь? Бывшего положил на обе лопатки и возгордился. Кого класть то было? Бывший таблицы умножения толком не знает. Куда ему до него. Проявил интерес к психологии, ну и получил по морде. Так ему и надо, гони в шею.
- Уже убрали.
- Что он там пишет, о психологии?
- Ничего особенного, обычные вещи. С Бывшим он просто блефовал.
- Надо думать. Знал, с кем имеет дело. Разминку заканчивай, переводи его на бег. Он сейчас самоуверенный, будет вести себя нахально. Головокружение от успехов… А ты особо не перечь, но и на поводу вести себя не позволяй. Все должно быть в меру, не переигрывай. Пусть наберет ход, внуши мысль, что теряешь инициативу. Финиш, мол, близко, а ты в тупике. Пусть рванет по-настоящему. Тогда и накинем аркан.
Шеф мрачно кивнул головой. Что-то не давало ему покоя. Чего-то он недопонимал и Хозяин играл на этом. Кто ему судья? На то он и Хозяин.
- Сомневаешься? Или Буров тебе тоже не по зубам? Ладно, шучу.- Хозяин раскурил трубку и исподлобья поглядел на шефа.
- Так и не понял, какая роль отводилась в этом деле Бывшему?
До шефа, наконец, дошло, на что так упорно намекает Хозяин. Не на провал, а на успех операции. Ведь он все именно так и задумал. Грандиозно! Какой смысл был прощупывать Бурова на дух? Хозяин что, не знает, в чей огород Буров бросает камешки? Так какую роль отводил Хозяин в этой комедии Бывшему? Конечно, раздражителя, проверка на реакцию…
- Стимулятор эмоций, притупление бдительности. Создать впечатление, что он умней и дальновидней нас, - с удовольствием заключил шеф.
- Соображаешь правильно. Переводи на бег. Полезет на рожон, не препятствуй. Организуй разговор по душам. Вон как здорово у них с Бывшим сладилось! Действуй в том же духе.
Шеф снова помрачнел. Легче уголь в шахте рубить. Хозяин твердит – интеллигентишка! Его бы устами… Ликует по поводу удачно проведенной операции с Бывшим. Какая удача, в чем? Ерунда! Буров что, не знал, зачем к нему подсадили Бывшего? Знал, и выдал пилюлю. Комом в горле застряла. Успех… Какой, к черту, успех! Полный провал!
Шеф и впрямь побаивался Бурова. Чего греха таить, тому терять уже нечего, солидное преимущество. А ему? Ему не до игр в разминки и бега. У него нет права на игры в аллегории. Переводи на бег…
- Как семья?- нарушил размышления шефа Хозяин.
- Сидят тихо, помалкивают.
- Пока, не трогай.- Хозяин медленно обошел стол, вернулся на прежнее место и чубуком трубки ткнул шефа в грудь.
- Делай дырку в мундире. Закончишь дело, представим к ордену.
*
Концио, уже не примерно, а точно знал, какой сюрприз скрывают в своих недрах планеты Солнечной системы. Микандж, сосредоточенно занимаясь снятием пеленгов, мог, пока еще только догадываться об источниках ожидаемого катаклизма. Не оттого, что был некомпетентен или не подготовлен. Каждый творец обладал вполне обширными универсальными знаниями и навыками. Тем не менее, творцу предоставлялось право избрать себе ту сферу деятельности, которую он считал наиболее приемлемой соответственно собственным вкусам и наклонностям. Микандж был спасателем, и в его функцию входила борьба со стихийными силами хаоса. Именно поэтому, испытывая определенные сомнения, он не решался поделиться своими выводами с более опытным коллегой.
В звуковом спектре космических струн уже явственно обнаруживались рваные визгливые гармоники. Все, наконец, встало на свои места. Микандж вопросительно поглядел на своего коллегу.
- К сожалению, ты прав,- подтвердил Концио.- Катаклизм обусловлен не стихийными силами. Он порожден интеллектом.
- Да, но отсюда следует…
- Что они обречены. И мы, вряд ли, сможем оказать им помощь.
- Будем спокойно созерцать, когда они начнут уничтожать друг друга. Тебя это устраивает?
- Микандж, в нашем арсенале нет средств борьбы с катаклизмами, порожденными силой интеллекта. Планетная система заражена. Они сами выбрали такой путь, и мы не вправе вмешиваться и менять закономерный ход эволюционных процессов. Собственно, даже при всем желании, мы не имеем права менять ход событий. В чем ты меня упрекаешь?
- Извини, коллега, но ведь там наша с тобой…
- Понимаю. Я уже сталкивался с подобными явлениями. Разумеется, бесстрастно, как ты выразился, созерцать такого рода катаклизмы невозможно. Тем более, когда не в состоянии их предотвратить.
- Ты хочешь сказать, что интеллектуальные катаклизмы – не редкость?
- На планете Тора в созвездии Колизея торианцы сожгли свою планету, когда проникли в тайну энергии атомного ядра. Ситуация, аналогичная нашей, сложилась в созвездии Хирона. Планетная система была уничтожена взаимными ударами из космоса посредством более мощного оружия. И в первом, и во втором случаях виновником катаклизма стал интеллект.
- Вселенная бесконечна, но без разума она мертва, бессмысленна. Как можно, при таком рассуждении, допускать уничтожение планетных систем, населенных разумными существами?
- Не думаю, чтобы какие-то силы стихийно или осознанно уничтожали разум. Тем более что мы столкнулись с явлением исключительным, даже для масштабов вселенной, довольно редким. Микандж, ты гениальный философ. Прости, за банальный пример, но, если трехлетнему ребенку попадет случайно в руки коробок со спичками, разве он не соблазнится поджечь одну из них?
- Ты меня не убедил, наоборот. Во-первых, ребенок всегда находится под контролем родителей или воспитателей. Во-вторых, если и произойдет пожар, ребенка, наверняка, спасут в первую очередь.
- Не всегда, и не обязательно. Я сослался на этот пример к тому, что умственное развитие должно быть соразмерно той игре, которую получает ребенок. Человек извлек из кладовой природы «игрушку», которая таит в себе огромную, неведомую для него, опасность. В порыве любознательности он естественно решает попробовать, что из этого выйдет.
- Но ведь, в нашем случае, мы и есть те родители или воспитатели, которые обязаны спасти ребенка от пожара.
- Ты прав, но для этого, к сожалению, не всегда есть возможности.
- Что ты имеешь в виду?
- Пожар достиг такой степени, когда все средства спасения теряют смысл.
- Что же остается делать нам? Уйти восвояси и бросить их на произвол судьбы?
- У тебя есть идея?
- Пожалуй… Планета заражена. Но ведь не все? Доказательство? Странник, который поймал мысль за пределами галактики. Мысль гениального человека. Мы потесним стихийные силы и откроем для них коридоры.
- Космические коридоры? Прекрасная мысль, Микандж. В целом проблемы не решает, но у них появится хоть какой-то шанс на спасение…