Как показать любовь

Пётр Вакс
Лученко ждала с нетерпением. Так, что там пишут о курортных романах? С тех пор, дескать, как доктор Чехов написал свою «Даму с собачкой», роман на юге стал чем-то более значимым, чем просто роман. Потому как осенен великой литературой. Но Вере казалось, что лето и море тут ни при чем. Тот единственный, тот самый человек, которого ждешь, может встретиться и зимой, и за полярным кругом. Какая разница когда, где? Лишь бы поскорее встретился.
Словно отвечая на ее мысли, заиграл дверной звонок. Пай заливисто залаял, кинулся в коридор. Вера открыла. На пороге стоял Двинятин с букетом сиреневых ирисов на длинных стеблях.
– Какие красивые! Мои любимые, как ты узнал?
Андрей облегченно вздохнул. Достал из пакета бутылку мартини и коробку конфет, поставил все принесенное на стол и сказал:
– А я заметил, что тебе нравятся все оттенки сиреневого.
– Наблюдательный! – Вера посмотрела на него с улыбкой. Андрей почему-то покраснел.
Вера, тоже порозовевшая скулами, для того чтобы не показать своего смущения и как-то занять руки, принялась сервировать стол для двоих. Переводя разговор в более безопасное русло, мужчина сказал:
– Знаешь, я довольно долго выбирал цветы для тебя. Мне хотелось, чтоб они подходили тебе... Вернее, я не то говорю... Ну, в общем, цветы дарят женщинам всегда. Ты, как врач, наверное, всегда получаешь от пациентов букеты. Я прав?
Вера кивнула. Она как раз ставила букет ирисов в старую фарфоровую вазу и расправляла их покрасивей.
– Ну вот, видишь. Мне хотелось, чтобы цветы от меня были такие... Не такие, как от других.
Вера, улыбаясь, смотрела на Андрея, и он видел, что глаза ее лучатся, как будто в них переливаются драгоценные сиреневые камушки.
«Мы слишком долго тянем, слишком долго ходим вокруг да около все время», – думала Вера.
«Мы теряем драгоценное время, не понимаю, сколько можно робеть перед ней», – думал Андрей.
А Пай ничего не думал. Сначала он почувствовал, что затевается застолье, и устроился под столом. Ведь стая обязана каждым вкусным кусочком с ним делиться! Если члены стаи забывали это сделать, он всегда напоминал. Потом вдруг песик почуял, что застолья не будет. Мужчина и женщина как-то очень торопливо встали из-за стола и отправились к кровати, даже не стали пить мартини и закусывать конфетами. Видимо, понял Пай, они решили заняться тем, что повкуснее вина и шоколада.
Как хорошо, что нашим питомцам не свойственны ханжеские комплексы и предрассудки! Пай вздохнул и отправился в комнату вслед за своей стаей. Он не знал, откуда у него эта уверенность, но в эту минуту ему было совершенно ясно, что на кровать лучше не запрыгивать. На прохладном чистом полу были разбросаны вкусно пахнущие хозяйкины вещи и одежда ее друга. Пай захватил пастью все, что в нее попалось, и утащил под кровать. Прислушался немного, ощутил исходящие сверху токи счастья, пожевал носок ветеринара, удовлетворенно вздохнул и стал ждать.
Ну, как об этом расскажешь? Может быть, вот так.
Поцелуи пахли яблоками и табаком.
В объятиях было осторожное нетерпение.
От нежной красоты ее груди он немножко ослеп.
И не ожидала Вера обнаружить в себе столько жадности к смуглому его телу.
Потом она исчезла где-то высоко и очень долго не могла прийти в себя.
Все исчезло: вопросы и море, сомнения и город, догадки и земля.
А он не мог понять, что с ними, и медленно прозревал: просто это та самая Женщина.
Главное, обоим стало жаль не только зря потраченных дней отпуска, но и многих лет жизни.
– ...Чего тебе сейчас хочется? – спросил Андрей, поглаживая Верино обнаженное плечо.
– У меня все есть, чего мне хотелось, – улыбаясь блаженной улыбкой, прошептала она. Затем, помедлив, добавила: – Разве что глоток мартини со льдом.
– И все?
– Нет, не все. Но сначала ты скажи, чего тебе хочется?
– Тебя!
– Как, еще?!
– А ты что, не хочешь?
– Еще как хочу!
Песик под кроватью подумал: неужели опять? Сколько можно?.. И снова терпеливо ждал.
Когда в комнате стемнело, Андрей встал, завернувшись в простыню, как патриций, и гордой поступью римского полководца направился на кухню. Вера спросила:
– Ты проголодался?
– Если я о нас не позабочусь, мы помрем от физического и сексуального истощения. Лежи. Я все принесу в постель.
– Слушаюсь, мой повелитель, – Вера счастливо заулыбалась, утыкаясь носом в углубление подушки, где только что была голова Андрея.
Андрей принес бутерброды с сыром, персики, виноград и мартини в запотевших бокалах на импровизированном подносе в виде деревянной доски для нарезки хлеба, и предложил:
– Давай выпьем за наш отпуск.
– Отличный тост, с удовольствием выпью за это. Только у меня есть маленькое дополнение. Знаешь, какое?
– Понятия не имею.
– Мы выпьем за то, что наш прекрасный отпуск никто и ничто не испортит.
– Умница! Слушай, а о чем ты задумалась? Лицо стало вдруг такое серьезное. Ну-ка, выкладывай!
– Я в старших классах школы прочла Бунина.
– Боже мой! Как мне повезло! И красавица, и умница, и книжки хорошие читает! И это все мне одному. С ума сойти можно!
– Прекрати надо мной смеяться, а то не буду дальше рассказывать!
– Я весь внимание.
– Так вот. Этот бунинский рассказ называется «Солнечный удар». В нем описывается, как некая молодая дама едет на теплоходе по Волге. С ней знакомится молодой поручик. Он предлагает ей сойти на ближайшей остановке, она соглашается. Они выходят на какой-то пристани в маленьком губернском городке. Извозчик везет их в гостиницу. Они проводят сумасшедшую ночь. Утром она торопится на следующий теплоход. Она говорит ему что-то в том роде, что она вовсе не такая, как он мог о ней подумать. И еще она не называет ему ни своего имени, ни фамилии. Он хочет ехать дальше с ней, но она категорически возражает. Дама объясняет поручику, что он все испортит, если их история будет иметь продолжение. А так они оба запомнят ее на всю жизнь. Он соглашается, и она уезжает. С ее отъездом что-то меняется в нем и вокруг него. Словно она увезла с собой что-то важное. Может, его душу? Историю эту Бунин сравнивает с солнечным ударом, который настиг их обоих.
Двинятин некоторое время помолчал, потом сказал:
– Я не читал этого рассказа. Вообще Бунина не читал. Но история мне нравится. У нас с тобой тоже что-то вроде солнечного удара?
– Да. Я потому и вспомнила эту новеллу.
– Знаешь, какая разница между мной и тем поручиком?
– Не хочу гадать.
– И все-таки?
– Ты живешь в другое время.
– Нет.
– Ты не военный.
– Нет.
– Последняя попытка. Ты красивее, чем он.
– Нет. Я просто никуда тебя не отпущу.
Ну вот, опять... Пай в знак протеста немного поскулил, затем утащил под диван еще немного одежды. Пусть знают, как о нем забывать на целый день.
Через некоторое время о нем все-таки вспомнили, потрепали за ушки и расцеловали, пожурили за одежду, но вывели погулять и накормили. Пай поел из своей мисочки, потом пришел на кухню и потребовал подачки со стола, твердо зная, что уж сегодня-то ему не откажут. Ему не отказали.
Вера и Андрей никак не могли насытиться.
– Я тебе нравлюсь? – спросил Андрей.
– А что, есть сомнения?
– Нет. Но у меня столько недостатков...
– Вовремя вспомнил! Уже поздно о них говорить.
Андрей улыбнулся и сказал:
– У меня есть предложение.
– Какое?
– Я сейчас быстренько смотаюсь к друзьям за своей зубной щеткой и еще кой-какими мелочами. Пока твоя дочь в походе, поживу у тебя. Как тебе такая идея?
– Ты и так уже живешь у меня. А тебе не надоест видеть меня весь день и еще ночь?
– Мне надоело половину отпуска быть без тебя.
– Но мы же встречались на пляже, ходили в кафе, ездили на морскую прогулку...
– Это не считается.
– Почему же?
– Видишь ли, Вера, если бы условности позволяли, я бы еще в поезде, как бы это поприличней выразиться... Ну, в общем, объяснился бы тебе в любви.
– Понятно.
– Что тебе понятно?
– Ты – сексуальный маньяк.
– Это ты как психотерапевт утверждаешь или как женщина?
– Как женщина.
– И что это значит?
– Это значит, что я тоже маньячка, потому что еще в поезде все время думала о тебе.
– Ура! Значит, это наш общий диагноз, доктор?
– Вне всяких сомнений, доктор...
– Ну, тогда все в порядке.
Андрей ушел, напутствуемый ласковым требованием поскорее вернуться.

(из книги Анны Владимирской и Петра Вакса «Из смерти отдыхающих», изд-во Перун 2005)