Как показать драку

Пётр Вакс
...Давно был выключен мотор. Голосеевский лес шелестящей тишиной окружил маленький «Пежо» с мужчиной и женщиной внутри. Остановил время, охватил бархатной зеленью с прожилками желтого, заманивал бесстыдно, подмигивал солнечными бликами сквозь кроны дубов и сосен: ну?
Андрей вопросительно погладил Веру по маленькой руке. Она тонким пальчиком нарисовала ответ на его джинсовом бедре. И запульсировал в нем жар, он прикоснулся губами к ее губам вначале осторожно, затем смелее. В жаре поцелуя, как сахар в кипятке, быстро растворилась осторожность, остатки приличий соскользнули в пропасть бесстыдства. Поцелуй длился, длился и дошел уже до края, за которым...
Вдруг Вера резко отстранилась от Андрея.
– Что случилось? Что?..
Молчание. Она оглянулась вокруг. Потом торопливо заговорила:
– Надо уезжать, скорее!.. Я чувствую опасность.
– То самое? Тринадцатое чувство?
– Да.
Андрей сразу вспомнил, как недавно, в Крыму, его любимая внезапно почувствовала себя плохо и уехала вместе с ним из гостей – быстро, не раздумывая, как с пожара. Потом объяснила, что у нее, как у животных, чующих грозу, землетрясение и прочие катаклизмы, обострено ощущение опасности. Она чует и неприятности, и болезни. К тому же многократно убеждалась в том, что тринадцатое чувство ее никогда не обманывает. Вот и тогда выяснилось, что они были в гостях у убийцы...
А почему тринадцатое? Да потому что Вера родилась тринадцатого числа. Если неприятности грозили кому-то из ближнего круга родных и знакомых, чаще всего толчком начинала болеть голова. Иногда предчувствие холодило спину, создавало неприятное замораживающее ощущение.
Вера обычно объясняла это так. Многие могут предчувствовать те или иные события. Один человек чует катастрофы, как животные. Другой предчувствует, что его вызовут на ковер к начальству. Третий обладает особым нюхом на веселые компании, четвертому стоит что-нибудь взять в руки в магазине, как эту вещь тут же раскупают. Может быть, каждый из нас – какой-то эксперимент природы? Так, на всякий случай. Всеобщей красоты и массовой гармонии она, видимо, не планировала, но позаботилась о самом существенном – неисчислимом количестве вариантов для выживания. Вот эти варианты и проявляются загадочно. А может быть, у человека не пять чувств, а десять? Или пятьдесят? Только он не знает о них. Потому что они замкнуты на подсознании, а сознанию доступны лишь пять. Отсюда всякие фокусы с телепатией, сны, во время которых делаются открытия, предсказания и прочее. Есть еще и разная степень чувствительности на эти слабые сигналы из подсознания в сознание: у кого-то эта степень высока, у кого-то отсутствует вовсе...
– Ну, что же ты! – испуганно торопила Вера. – Заводи!
– Поздно, – сказал Андрей. – Не успеем, вот они... Да и не нужно бежать. Успокойся, пожалуйста, все будет хорошо.
Снизу, со стороны оврага, на поляну вышла группа мужчин. Молодые парни, лет по двадцать, и несколько подростков. Итого шестеро. Два парня крупные, мордатые, с уверенной походкой, наверняка заводилы. Остальные серенькие, один вообще мальчик. С бутылками, пакетами какими-то. Все это Андрей увидел и зафиксировал мгновенно. Если бы не Верино чутье на опасность, он бы на этих парней и внимания не обратил, мало ли таких по улицам шатается. Правда, здесь была не улица, а лес. Хоть до проспекта не больше километра, но безлюдно. Вот они и чувствуют себя хозяевами. Может, попугать хотят? Такие любят, когда их боятся.
Парни окружили автомобиль, загоготали, начали нагло раскачивать «Пежо» на рессорах. Андрей заблокировал дверь с Вериной стороны и собрался выходить.
– Андрюша!.. – Вера не могла сдержать своего женского страха. Если б не Двинятин, она, не раздумывая, начала бы что-нибудь делать, чтобы не дать страху парализовать волю. Кричать или изображать из себя полоумную, врываться в разговор нападающих потоком своих фраз – словом, срывать сценарий нападения как угодно. Иногда в сложных случаях удавалось поймать агрессоров на гипноз.
Но мужчина взял ситуацию в свои руки.
– Сиди тихо, – сказал он. В голосе его прозвучала такая сила, что Вера послушалась. – Если я не выйду, они разобьют стекла.
Он открыл дверь и так быстро выпрыгнул, что стоявшие снаружи невольно отпрянули.
– Какая компания! – проговорил один из мордатых, открывая щербатый рот в улыбке.
– Мы тоже к вам хотим, – сказал второй.
Андрей Двинятин не производил грозного впечатления. Обычный мужчина, не накачанный, никакой тебе бычьей шеи и крутых плеч. Легкая жертва.
– Это самое, слышь. Давай сюда мобилу, ключи от тачки и кошелек, – прогнусавил кто-то. Они все окружили Андрея, отошедшего на три шага от машины. – И бабу свою оставь. А сам можешь тикать отсюда, ладно. Мы добрые.
Они загоготали – громко и нагло, распространяя волну перегара.
– Ну? – спросил мордатый. – Или устроить тут вам могилку без крестика?
Андрей не отвечал, только вздохнул с легким оттенком досады. Вера, сидя в машине, слышала приглушенно все слова, но не вслушивалась, понимая – они не имеют никакого значения. Она видела, что Андрей совершенно не испуган, она знала, что он может за себя постоять, но все же ей было немного страшно – не за себя, а за своего мужчину.
На лице Андрея застыло странное выражение: взгляд обращен не к окружившим его хулиганам, а как будто между ними – то ли вдаль, то ли внутрь себя. Мордатый сделал резкий угрожающий выпад в сторону Андрея, но тот не шелохнулся. Странно... Парализовало его, что ли? Наверное, у парней мелькнула та же мысль, потому что они все разом ринулись к нему.
Это было совсем не так красиво, как в голливудских боевиках с красочной постановкой драк, когда плохие парни нападают на хорошего по очереди. И он справляется с одним, затем переходит к другому и так далее. Противники напали одновременно. Ничего толком, в общем-то, Вера и не увидела. Мелькнули занесенные руки, Андрей как-то мягко крутанулся на месте и вроде бы исчез из поля зрения. При этом первых из нападавших центробежной силой выбросило из точки схватки, они проехались всем телом по опавшим листьям и траве, откатились в сторону. Двое других резко остановились и протянули к Андрею руки, он словно бы слегка прикоснулся к запястью одного и ноге другого, но первый закричал и резко опустился на землю, а второй рухнул как подкошенный.
Снова подскочили те, кого отбросил ветеринар, и вновь Андрей словно исчез... Нет, не исчез, а просто быстро двигался, отталкивая протянутые к нему руки, проходя сквозь строй противников легко, словно сквозь тюлевые занавески, а они почему-то падали.
Вера мимолетно удивилась: Андрей на каждое движение противников начинал отвечать встречным движением вроде бы даже на долю мгновения раньше. Упреждая. Он опять стал виден – застыл, будто высвеченный фотовспышкой. Вера успела заметить его сосредоточенное лицо, он смотрел перед собой, а руки жили отдельно и что-то делали.
Отскочил назад с вытаращенными глазами самый младший, секунду постоял и рванул обратно в овраг. Остальные лежали на траве: трое неподалеку, двое – у Андрея под ногами, очень удивленные, что никак не могут встать. Слишком быстро все произошло, они будто попали в огромный вентилятор, который их отбросил назад, а боль еще не включилась – просто не успела.
Все было кончено. Андрей постоял с опущенными руками еще несколько секунд в ожидании, но парни продолжали лежать. Тогда он перешагнул через них, подошел к машине, открыл ключом дверь и сел. Теперь лицо его ничего не выражало, кроме облегчения от того, что неприятная работа, наконец, выполнена.
Вере хотелось одновременно и колотить его по груди, крича, чтобы он не смел... – чего? – она не знала... И сказать: «Я тебя люблю», – обнять, прижать, закрыть своим телом. Но дыхание куда-то пропало.
С пол-оборота завелся двигатель, Андрей вывел машину на лесную дорогу, двинулся в сторону проспекта, прочь из леса.
– Ну просто невезение какое-то! – хмыкнул он. – Негде, понимаешь, полюбить самую желанную на свете женщину!
Веру уже отпустило.
– Это то самое, да? – спросила она. – Ты рассказывал, помнишь? Айкидо.
– Почти, – сказал Андрей и нахмурился.
Вера тут же заметила:
– Что? Болит что-нибудь?!
– Да ничего не болит. Просто... Я потерял контроль. У одного был в руке кастет, у другого нож. Я не удержался и сломал им, кажется, то ли пальцы, то ли запястье. А этого нельзя.
– Господи!.. Да ну тебя, Двинятин, с твоим рыцарством! Заживет. Не будут больше беззащитных прохожих трогать.
– Я понимаю, они уроды. Но дело не в них, а во мне. В основе айкидо лежит... Как тебе сказать... Доброта, что ли. Непричинение травм и увечий. Понимаешь, техники, составляющие искусство айкидо – щадящие в том смысле, что никто ничего не ломает. Наоборот. Все действия противника дополняются так, чтобы изменить направление атаки и вывести его из равновесия. Вращаться, если толкают. Ускользать, если тянут. Не реагировать на ложные выпады, только на настоящие.
– Ага, вот почему ты не сразу... Да?
– Да. Но... Когда овладеваешь такой самообороной, то твои реакции становятся «привычными», спонтанными. Нет интервала на обдумывание между началом атаки и ответом на нее оборонительными техниками айкидо. Да и обдумывания никакого нет, есть инстинктивная реакция. Твое «Я» отсутствует в этот миг.
– Хм... Но это же для защиты хорошо? Как специалист могу сказать, что именно потому ты успеваешь раньше.
– Да. Но с исчезновением личности исчезает и разум... Безличный автоматический ответ хорошо подготовленного бойца способен нанести ущерб, и нужен определенный контроль. А я его утратил. Потому что на секунду испугался за тебя. Разозлился на них, что хотели тебя обидеть. Вот и нарушил кодекс.
– Так у вас, айкидошников, есть свой кодекс?
– Вроде того. Если опустить все пафосные слова, то смысл овладения айкидо – это стремление к гармонии.
– Знаешь, гармонию эти гады нарушили чуть раньше, а ты ее, наоборот – восстановил. Так что кончай, дорогой мой, свою рефлексию. Будем считать, что ты приобрел новый опыт... Да и я, честно говоря, тоже.
– Какой?
– Раньше я считала недостатком способность мужчины реагировать мгновенно, без раздумий. Полагала, что женская мудрость состоит в неторопливости принятия решений, в проговоре всех проблем. Мужчины не слушают, на десятой секунде разговора они уже готовы перебить тебя и выдать какое-то решение. Но теперь... Я поняла: есть случаи, когда одно мгновение, одно движение решают, будешь ли ты жить или умрешь. Значит, нельзя колебаться и тратить время попусту. Нечего терять ни одной минуты. Второго шанса не будет.

(из книги Анны Владимирской и Петра Вакса «Легкая смерть», изд-во Наш Час, Киев 2007)