НА РЕКЕ 1
Памяти Николая Григорьевича Горчакова.
Глава первая.
Мне давно хотелось запечатлеть ушедшие восьмидесятые и девяностые годы, словно шрамы, оставившие неизгладимый след в жизни забытого Богом городка. В отличие от больших, гремящих городов, всё здесь происходило не так шумно, как буря на реке является только слабым отголоском настоящей морской стихии. Я отказался от мысли написать эпохальное полотно девяностых, и решил ограничиться небольшим фрагментом из жизни городка, связанного с рекой.
Итак, время действия – конец двадцатого, начало двадцать первого века. Место действия – крошечный пограничный городок на реке Неман. Особые условия – создание в центре города государственной границы между Литвой и Калининградской областью. В то время, когда большая Россия ещё только протирала глаза, пытаясь понять, что с ней собираются вытворить, пока ещё в её глубинке мелькали кумачовые лозунги «Партия – наш рулевой» в городке, благодаря продвинутому губернатору области Маточкину, события свершались с калейдоскопической быстротой. Словно грибы после тёплого летнего дождя, росли кооперативы, на улицах выставлялись пёстрые киоски; бойкие молодые и немолодые люди быстро осваивали новые порядки, пытаясь отстоять свое место под солнцем. Процесс шёл быстро, словно в кислоту плеснули щёлочь.
Городской речной порт был излюбленным местом, где горожане ежегодно праздновали День рыбака. Портовые «Ракеты» и «Кометы» летели над волнами, доставляя пассажиров в Литву. Трудяги – баржи, оглашая берега простуженным басом, тащили в порт горы песка и гравия, где их подстерегали, словно хищные птицы, ковши портовых кранов. Работа на барже – занятие скорее философское; она – родная баржа, движется неспешно, и немногочисленный экипаж может позволить себе насладится игрой волн, красотой проплывающих берегов, наловить свежей рыбки, и замутить настоящую рыбацкую уху, с чайком, а может чем покрепче, с долгими разговорами, картишками. Никто не надоедает, на водной дороге нет осатаневших гаишников, нет жён и недругов, что почти одно и тоже; существуют только волны, палуба, и небо. Чем не жизнь?!
Иногда по реке приходили на элегантных судах каунасские любители водного спорта, и белоснежные паруса яхт на фоне зеленоватых волн и голубого неба создавали нереальную картину всеобщего благоденствия.
Выше по течению, за мостом Луизы, располагалась спасательная станция, с домиком из белого кирпича; возле её причала, сгрудившись, словно стая уток, покачивались лодки. Загорелые, крепкие спасатели, дежурившие на станции, окликали девушек, идущих по мосту солёными шутками, те отвечали им не менее содержательными фразами. Тут же размещался городской пляж, прежний находился на литовской стороне, и отличался тем, что там не было многочисленных, зарытых в прибрежный песок труб, которые, словно притаившиеся ядовитые змеи, непрерывно выплёвывали в реку городские отходы.
На берегу, у старого немецкого замка, на улице Базарной, когда-то находился гребной клуб; красавицы – байдарки с полированными днищами походили на гигантские янтарные игрушки, и горожане, стар и млад, наслаждались водными прогулками, укрепляя дух и тело.
А за мостом уже кипела работа. Там, где горожане разгуливали, словно у себя дома, наслаждаясь шашлыками с добрым литовским пивком, появились на проезжей части уродливые надолбы, и первые ласточки - таможенники и хмурые пограничники, быстро осваивали азы лихоимства. Словно в зеркальном отражении, всё происходило и на российский стороне; металлические изгороди, колючая проволока и бряцания оружия напоминали подготовку к войне. Город, тесно связанный крепкими узами с соседней Литвой, еще не осознавал, что и на него, и на соседей надевают наручники, и свободная, словно у птиц, жизнь скоро прикажет долго жить.
Выше по течению, недалеко от старой немецкой водонапорной башни, находилось водно –моторное общество «Радуга». Располагалось оно на крутом берегу, откуда открывалась панорама зеленеющих полей Литвы, с тучными стадами пасущихся коров. Место было выбрано основательно, кирпичные корпуса эллингов, расположенных буквой «П» примыкали к старому немецкому форту. Здесь существовал свой мир, позволявший отрешиться от нудных житейских дел, и отдаться любимому занятию – отдыху на воде.
В один из летних дней на реке можно было услышать: «Куда прешь? Там же камни!» Моторная лодка с тремя пассажирами неслась по реке с бешенной скоростью. На румпеле сидел человек, движения которого говорили о том, что алкоголь – заклятый враг человека. На носу лодки бесновался белобрысый крепыш, указывая на что-то пальцем, но лодка продолжала стремительно приближаться к берегу.
Раздался скрежет, пассажиров бросило вперед, лодка врезалась в подводную гряду камней, и замерла. Рулевой попытался встать, но, не удержавшись, свалился в воду.
– Зачем ты отдал ему румпель? А, да теперь всё равно, - махнул рукой белобрысый. – А «ногу» менять нужно.
Лодка между тем ткнулась носом в песчаный берег. Виновник аварии спешно покинул судно, крикнув напоследок брюнету:
– Ты не беспокойся! Я тебе свою «ногу» отдам!
– Отдаст он, как же! Если эту «ногу» у него из задницы выдернуть! – Белобрысый сплюнув, покарабкался вслед за Тарасом. – Ты к «деду» обратись, он поможет!
Лодку быстро подтянули электролебёдкой к эллингам.
– Покатались? – спросил полный брюнет, раскочегаривая мангал для шашлыков, но, обернувшись, и заметив хмурые лица лодочников, понял всё. Это был один из опытнейших лодочников, завзятый рыболов, браконьер, опытный моторист, и вообще уважаемый человек в водно-моторном обществе. Досконально изучив древнюю «двадцатьпятку», и модернизировав её, он выжимал из лодочного двигателя столько лошадиных сил, сколько требовалось, чтобы перегнать быстроходную «Ракету».
– Что, опять Тарас капитанил?
Белобрысый сплюнул, и, кивнув на шампуры, на которых истекала соком ароматная шейка свинины: Угостишь, Мартын?
Шашлычник засмеялся: – Много вас тут ходит! Гарево есть?
Белобрысый поманил двух подростков, рыбачивших неподалеку, и, подав старшему, худому и высокому парню деньги, проговорил: – Литр «московской», сдачу оставишь себе.
Вскоре вокруг мангала собралась развесёлая компания. Водка быстро разливалась по гранёным стаканам, крепкие зубы впились в отлично приготовленное, нежное мясо.
– Ну, Мартын, тебе только шашлычником работать! – послышалась похвала.
– А он и работает, только на себя! – послышался чей-то голос.
– Хватит болтать! Давай, наливай! – раздавались нетерпеливые возгласы. Вскоре пирушка набрала силу, голоса зазвучали громче, напористей.
– Где этот сучий Тарас? – оглядываясь, произнёс вихрастый рыжий паренёк. – Странно ….. выпивка есть, а Тараса нет! Чудеса!
– Он сегодня новенькому «ногу» на «двадцатке» заломил, чувствует, что нашкандыбать могут, вот и затаился!
– Да хрен, с ним, с Тарасом! Наливай!
За густым кустарником послышались женские голоса, и на тропинке появилась группка местных лолиток. Это были совсем зелёные девчонки, с неумело накрашенными губами и густо подведёнными ресницами, однако чувствовали они себя довольно уверенно, и, подойдя к компании, смело взяли поданные им стаканы с водкой. – Ну, за здоровье! Все выпили, девочки привычно занюхивали водку хлебом. Покурив и похихикав, девицы исчезли так же внезапно, как и появились. По****ушки! – заметил один из кампании. – Таскаются каждый день, ищут приключений!
– Когда же искать приключения? Не в шестьдесят же лет, когда песок посыплется! – возразил Алик, высокий крепкий блондин.
Вскоре от шашлыков остались пустые шампура, а от спиртного – порожние бутылки, и компания стала понемногу рассыпаться. У искалеченного мотора, лежащего на траве, словно павший в бою конь, остался сидеть удручённый хозяин.
Глава вторая.
Придя на лодочную станцию, Николай поведал о случившемся начальнику спасательной станции, по совместительству работнику ГИМС. Тот, не отрываясь от игры в шахматы, в которых он был известным в городе специалистом, выслушал неудачливого судовладельца, и подтвердил, что «ногу» точно можно взять у «деда», так называли Николая Григорьевича Горчакова, отставного военного, пользовавшегося большим уважением.
– Ты там поосторожней, – обратился к Николаю незнакомый прапорщик, сидевший до этого молча. – С этой компанией нужно держать ухо востро!
– А что такое?
– Тебе уже двигатель сломали? И это только начало! И гайку в картер бросить могут, и в бензин гадости какой-нибудь подлить, чтобы движок заклинило, днище продырявить, да мало ли чего?
– А зачем?
Прапорщик пожал плечами:
– Да так, для интереса. Просто посмотреть, что делать будешь! А если что стырят – так это не по злобе, а чтобы рот не раскрывал!
Вдохновленный этим радостным напутствием, Николай направился вдоль берега к эллингам. Пройти туда можно было двумя путями: по берегу, когда река мелела, или, добравшись до старой немецкой водонапорной башни, по крутому спуску. Зимой этот спуск превращался в ледяную гору, а в распутицу, поливаемый щедрыми балтийскими дождями, становился похожим на водную горку в океанариуме. Однажды машину какого-то чудака после неудачного съезда чудом не снесло в реку, и бедняга, побледневший от страха, молча курил одну за другой сигареты. Выбрался он только с помощью трактора и длинного троса, который пришлось искать полдня. Однако этот спуск имел стратегическое значение, поскольку через него проходила дорога от эллингов в ближайший продуктовый магазин, именовавшийся магазином «на горке».
Николай частенько захаживал на спасательную станцию к ребятам, где можно было поиграть в шахматы, поболтать, достать дефицитные запчасти к двигателю.
Один из спасателей был крепкий парень, лет тридцати, Володя, с ним у Николая сложились приятельские отношения. Это был тёртый калач, любитель мотоциклов и прекрасного пола. Он свободно владел техникой подводного плавания, отлично разбирался в двигателях и лодках.
В один из дней, когда в природе появляются робкие намеки приближающейся осени, Володя предложил Николаю:
– Махнем на залив?
– А чего там?
– Понимаешь, заказчик появился, отставник, ружье потерял на охоте, в камышах, просил помочь.
– Ничего себе, дела, пилить весь день, в камышах ружьё искать!
– Тебе что? Прокатимся, отдохнём, если повезёт, деньжат подмолотим!
– А сколько обещает?
– Говорит, ружьё старинное, дорогое, не обидит!
– Знаю я этих «необидчиков»! Обещают золотые горы, а как платить – сразу в кусты!
– Нет, мужик вроде нормальный, не должен обмануть!
– Ну, как знаешь! Бензинчиком помогу, чтоб полегче было!
На следующий день поисковая команда в составе трёх человек отправилась на розыски затонувшего ружья. Николай краем глаза следил за пассажиром, тот ему явно не понравился. Много болтает, глаза бегают, и вообще какой-то скользкий…
– Хоть бы на бензин дал! – не выдержал он.
– Ребята, всё оплачу, не обижу, – заёрзал пассажир.
– Ну-ну, - только и промолвил Николай.
Володя сидел на румпеле, уверенно направляя судно. – Вот смотри, говорил он, – обращаясь к Николаю. – По воде можно определить, какое судно прошло, и когда. Вон, видишь? Волны вроде как приглажены, прибиты, широкая дорожка, это прошла баржа, минут…. Он немного задумался, – минут этак десять – пятнадцать назад. А до этого была полоска – узенькая, волны только чуть сбиты, но не совсем, это лёгкое судно проскочило, вроде нашего. А после «Ракеты» или «Зари» как асфальтированная дорога остаётся. А справа, ближе к берегу, – он указал рукой, – волн почти нет, течение слабое, и вроде как малюсенькие водовороты. Это коса, камешки, не дай бог наскочить! Всё можно угадать, если приглядываться повнимательней. Вот тебе и вода!
– Да, действительно, говорят: «По воде вилами писано…» вроде как ничего и не узнаешь, а тут видишь, целая наука, - откликнулся пассажир.
Наконец, команда прибыла на место.
- Где-то здесь, - заволновался горе – охотник. – Как утки снялись, я тут жахнул, лодка качнулась, и ружьишко буль-буль!
Место оказалось неглубоким, Николай вместе с Володькой бродили по воде, стараясь нащупать ружьё ногами и веслами. Исходили все подозрительные места, всё было напрасно. Отставник метался на лодке, как собака на цепи, подвывая:
– Ребятушки, вы только найдите, всё для вас сделаю!
– Вольно же тебе было ружьё терять, а ещё военный, – сердито бросил Николай, – у него зрело дурное предчувствие.
Но тот продолжал скулить, и пришлось вновь и вновь шарить в камышах, в холодеющей воде.
– Ну-ка! – Володька нагнулся, и вытащил из воды покрытое тиной, залепленное грязью ружьё.
– Милые вы мои! – засуетился пассажир, – да я вам… да я для вас…..
Когда мокрые, озябшие поисковики влезли в лодку, старик подал им потёртый кошелёк. – Всё, всё берите, что есть!
Володька раскрыл поданный дрожащей рукой кошелёк, оттуда посыпалась мелочь и две мелких бумажных купюры.
– Вот халявшик! Тут и на бензин не хватит! – не выдержал Николай. – Давай оставим этого старого козла здесь! Отставник вжался в сиденье, забормотал:
– Всё, всё отдал, пожалейте старика, жить не на что!
– Не на что? А на какие шиши охотишься? Поди, пенсия полковничья, да ваша пронырливая братия всегда работу найдёт! Кончай ныть, и вываливайся отсюда! Отдай ему, Володька, кошелёк, – обратился он к приятелю, – пускай самоходом шкандыбает!
Володька с угрюмым выражением лица рванул кик-стартер, двигатель взвыл, и лодка, вырвавшись из камышей, легла на обратный курс. За всю дорогу никто не проронил ни слова, лишь отставник заискивающе обратился с каким-то вопросом, но ему никто не ответил.
Как только судно причалило, пассажир, прижавший к себе драгоценную находку, выкарабкался на берег, и тут же исчез, словно растворился. Николай с улыбкой подал Володьке деньги. Чёрт с ним, с этим жидомором, старым хреном! Давай обмоем поездку!
Бутылка столичной и солидная закуска быстро привели приятелей в хорошее расположение духа.
Глава третья
Но не только водномоторники бороздили славные воды Немана; на целлюлозно – бумажном заводе действовал яхт – клуб, и фанатики ветра и парусов постоянно выходили на крутую балтийскую волну. Судёнышки были разные, лёгкие катамараны, яхты. Яхта «Микро» представляла из себя палубное судёнышко, с кокпитом, двумя койкам, где мог отдыхать свободный от вахты экипаж, было место для небольшого холодильничка, и камбуза. Материальное обеспечение этой команды было на уровне экстрима, но, как говорится, вольному воля, спасённому рай. – Один раз, – рассказывал Николаю один из яхтсменов, – зашли мы на Куму, ты знаешь, песочек там изумительный, как шёлк. Причалили, курим, отдыхаем, а тут – девицы. И не какие ни будь замшелые, из предместий, а те ещё штучки. Подходят к нам: – Ребята, давайте прокатимся! Подтягивают сумки, а там – коньяк, шампанское, закуска. А у нас из припасов – одна пачка сигарет на всех, да анкерок с питьевой водой. – Рассказчик в сердцах растоптал ногой окурок.
– Ну, и что? – любопытствовал Николай.
– Да что –то не сложилось, ребята закапризничали; видно, неудобно стало, что мы как церковные мыши…
Однако и при таком скудном обеспечении команда умудрялась завоёвывать призовые места на международных соревнованиях, куда приезжали спортсмены из Польши, Литвы, Германии. – Дело было так, – рассказывал один из участников соревнований, Игорь. – Собрались, прошли регистрацию, ждём старт. Ветерок так себе, однако, порывистый, на галсах поосторожней бы надо, чтобы под ветер не увалиться. Дают старт. Мы в общей куче выходим на маршрут. Генка кричит: ребята, у нас же спинакер есть! Поставили спинакер, тут, словно по волшебству, ветер усилился, нас потащило, как на буксире, заняли первое место!
– А приз?
– Приз был шикарный. Полный такелажный набор, и стаксель в придачу! Давали якорь, да мы отказались, примета дурная.
– Да, хорошо бы швертбот иметь, вот это дело! – мечтательно протянул Николай.
– А чем он лучше яхты? – осведомился сидевший тут же завсегдатай, вихрастый мальчишка.
– Ха, чем! Швертбот – это сила, особенно на мелкой воде. Шверт – этот тот же киль, только он поднимается в специальной шахте, а на яхте киль закреплён намертво,
к берегу близко не подойдёшь, придется штаны мочить. Яхты хороши там, где есть причалы, а у нас – сплошная самодеятельность. Так то, ушастик! – потрепал он мальчугана по вихрам.
– А когда у нас будут причалы для яхт? – полюбопытствовал мальчуган, шмыгая носом.
– Не та у нас страна, малыш, чтобы причалы людям ставить, того и гляди, на лодках ходить запретят!
Его слова оказались пророческими.
Окончание следует.
http://www.proza.ru/2017/08/26/557