Белоснежная волна кухонного полотенца красиво оттеняет нежность кремового кафеля на стене. Под солнечными лучами вилки-ложки радостно посверкивают из новенькой оранжевой подставки. Кухонная мойка словно постамент для незапятнанного играющего бликами смесителя. Ни капли из него, ни капли - все сухо, чисто, гладко. А мебель! Шкафчики с доводчиками, беленькие. Ни пятнышка, конечно. Дыхание захватывает. Зайду этак в кухню, встану и любуюсь. То туда посмотрю, то сюда, пылинки рукавом сотру, вздохну от счастья - и вон.
Работы же непочатый край: лето. Картошку прополоть надо? Надо. От жука ее, родимую, побрызгать надо? Надо. Сорняки, собаки, лезут изо всех щелей. Их тоже надо драть. Драть! Выдирать, гадов, с корнем! А еще, чтоб урожай был, надо растеньица подкармливать - то навозиком их польешь, то химию подсыпешь, а потом же все загорнуть, протяпать, полить. Оно вроде дело и нехитрое, а все ж целый день - туда-сюда, туда-сюда. К вечеру как сноп - хлоп. Так и до первых птичек спишь без задних ног. Утром прыг с лежанки - и снова в огород.
А кухня-красавица, радость очей, порадует сердце да глаз согреет. Как же не полюбоваться. Вон, даже полотенце одно представительно так висит, а уж тарелочки с цветочками импортные то-то хороши. Надо бы их на видное место как-то вытащить. Вдруг кто зайдет так сразу и увидит - вот, мол, как люди-то живут, из каких тарелок едят, каким краном пользуются, в какой мойке посуду намывают. И станет такому пришельцу-глядельцу завидно. А у меня на душе сахаром все и растает - хорошо, тепло.
А еще кролики у меня. Траву жуют. Морковку жуют. Зерна, заразы, да капусты столько жрут - мне в жисть не съесть! Кормишь их, потому что деваться некуда - завелись, пусть живут. Да и курей не выгонишь. От курей польза: яйца несут, ну и бульончика того же иногда хочется. Но я бульоны не варю - некогда, работы непочатый край. Лето же. То травы накоси, то за зерном смотайся. Знаю одно место: там дыра в заборе, вот в нее пролезешь с ведром - с совочком, проберешься тихонечко к току, да и приберешь в ведро чего-нибудь, что там горочкой насыпано. Да обратно, да потом еще раз. Только все это хорошо вечером делать, когда сторож придет и спать ляжет. Да и правда - и чего ему не спать-то по ночам? По ночам все спят. И я тоже. Но только после того, как пару ведерок зверям моим свезу. Кормить их надо? Надо. Поэтому после тока на велосипеде, взятом однажды как бы напрокат у соседа, езжу на поле за капустой. Поле большое, капусты много, всем хватит. Вот там несколько вилков и прихватишь в мешок, потом на другое поле за морковкой. Кроликов ведь кормить надо? Надо. Они ж, твари этакие, сношаются целый день, крольчат рожают. Вот и кормишь эту ораву целый день.
Конечно, если бы не кухня, никакой радости, одни труды.
Но есть беда у меня - животом маюсь, кишечником. Как с утра встану, так и начинается - буль-буль-буль, дрр-дрр-дрр, каждый час бегаю в нужник. И с чего оно, спрашивается? Ем все свое, домашнее - сам доширак залью, своими руками. Из своей миски алюминиевой поем. Никакой столовки. И квас тоже свой пью - из хлеба, что у меня возле сарая курям сушится, наломаю сухарей и в банку с водой, что у соседа из трубы сцежу - там у меня в траве краник хитрый приделан. Да банку в погреб на неделю. Квас получается мутноватый, конечно, но крепкий, в нос шибает, отрыгивается потом до вечера. Бывает, что рыгнешь на току невзначай, да и присядешь со страху - ну как сторожа разбудил? Так что ем-пью все свое, домашнее. А кишкам не нравится - крутят, булькают, недовольные.
Но меня не прошибешь. Вот крольчата подрастут - продам, цыплята подрастут - продам, на вырученное сделаю евроремонт в зале. Пока там еще можно спать, а после ремонта уже не зайдешь абы как - в сапогах да с грязными руками. Хорошо, от папаши сарай остался - там и зимовать буду. А что? Кролики останутся, курей туда в загон пущу, поросенка куплю, другу друга и согреем.
Зато у меня еще одно место для радости будет. Из кухни в залу этак зайду, приосанюсь, человеком себя ощущу - и вон. Работать надо? Надо. Работы ведь непочатый край.