Если бы Глеб знал, что произойдёт днём, то предпочёл бы не просыпаться утром.
Она сидела на коленях и плакала. На полу рядом с ней белели остатки торта, выпавшего из её рук. Глеб не любил видеть её слёзы. Ему хотелось подойти, обнять узкие плечи, поцеловать и сказать, что всё будет хорошо. Но в глубине души он знал, этого недостаточно. Она была прекрасна даже сейчас. Особенно сейчас – глаза стали выразительнее. Волосы золотистыми струйками падали на плечи, множество волнистых водопадов стекали с головы, покрывая грудь. Тонкая, изящная нимфа в чёрном платье.
Он отвёл взгляд от рыдающей на полу девушки, переключился на стены. Не замечал раньше такого интересного узора на обоях… Что за мысли? О чём ты, чёрт побери, думаешь?
Глеб позвал тихо:
– Настя.
Та прошептала:
– Замолчи.
Она сказала:
– Пошёл вон! Убирайся из моего дома!
Нарастание громкости звука.
Последнее, что он услышал от Анастасии, истошным воплем сорвалось с её губ:
– Пошёл вон отсюда! Ничтожество!
Глеб взял куртку и молча вышел за дверь.
Если бы он знал, что произойдёт днём…
Пробираться сквозь метель – задача не из лёгких. Нужно всю жизнь провести на севере, чтобы делать это мало-мальски хорошо. Сапоги ушли под снег, они слишком коротки для такой толщи. Носки быстро намокли. Под курткой бутылка водки, держа руки в карманах, он её поддерживал. Купил её в ближайшем магазине. Лучше там бы и остался. Теплее.
Глеб зашёл в подъезд, сел на лестничный бетон, который был мокрый и грязный от следов талой воды, – но его это ничуть не тронуло, – и начал пить. Водка приятно обожгла горло, холодком скользнула по пищеводу. Стало теплее. Хорошо, что они не держали её в холодильнике.
Если бы он знал, что произойдёт днём, он бы не стал с ней знакомиться вообще.
Сидя в уютной кофейне, Глеб ел булочку с корицей и наслаждался крепким кофе безо всяких добавок. На стене висели чёрно-белые фотографии разных столиц мира: Лондон, Париж, Прага – в основном, Европа; тихо играла приятная музыка. Под стойкой баристы находились книги.
Вошла девушка. Она заказала тыквенное латте, взяла книгу и села за свободный столик.
Он посмотрел на неё.
– Простите, – начал он, – Что вы читайте?
– «1984».
– Какое совпадение.
– Какое? О чём вы?
– Да, – сказала девушка и прислушалась, – Похоже на Radiohead.
– Вы правы.
– Тише, ничего не говорите…
Стала вслушиваться.
Глеб отпил водки. Делал он это медленно.
Как выяснилось после, девушка была лингвистом. Она различила:
– «Два и два всегда дают пять».
Она улыбнулась:
– Поняла отсылку.
Тут же она прокомментировала:
– Я эту книгу уже читала. Вот захотелось перечитать.
Глеб пил медленно.
Звали её Настей. Она любила запах книг, сирени и тыквенного латте.
– Можно я присяду? – спросил Глеб в той кофейне.
Так началась их дружба, быстро перетёкшая в любовь.
В той кофейне Глеб сказал:
– И вообще его зовут Эрик Блэр.
– Что? Джордж Оруэлл – это псевдоним?
– Да.
– Никогда бы не подумала…
Глеб вздохнул. За пределами подъезда продолжалась вьюга. Он слышал её приглушённый гул. Он приложил горлышко к губам.
Они вместе гуляли по книжным магазинам.
Настя говорила:
– Мне нужен Джойс.
Найдя нужную книгу, она говорила:
– Два тома? Серьёзно?
Откладывала издание со словами:
– Куплю потом.
Так и не купила до сих пор.
На колесе обозрения они впервые поцеловались.
В подъезде он вспоминал об этом с грустью. Вздохнул, даже прослезился. Остекленевший взгляд изучал счётчики. В сотый раз приложился к бутылке.
На лестничную клетку вышел пожилой мужчина, одетый в белую майку и чёрные, больше похожие на шорты трусы. Высокий и худой, серая дряблая кожа, лысеющая голова; задал вопрос скрипучим голосом:
– Что здесь делаем?
– Я греюсь, – ответил Глеб.
– Водкой? – старик усмехнулся, – Шёл бы ты отсюда по-хорошему.
День такой: его все гнали.
– На улице холодно. Мне некуда идти.
Это правда, родных у него не осталось.
– А, – возбуждённо протянул старик, – Знаем мы таких! Надеетесь на добродушье граждан, дабы проникнуть в квартиру и обокрасть её!
Он орал на весь дом.
Глеб опешил, поднял брови.
– Что? У меня нет таких намерений.
Но мужчина не унимался:
– Я смотрю телевизор! Я в теме!
Влияние телевизора во всей красе. Геморрой вместо человечности.
Старик громко говорил:
– Уходи по добру, по здорову!
Он кричал что-то ещё, но Глеб не слушал.
С бутылкой за пазухой вышел в метель…
В тот день Настя вернулась из командировки на целые сутки раньше. Она зашла в магазин и купила торт в надежде порадовать любимого человека. Поднялась на свой этаж. Ключ у неё был. Увиденное заставило девушку замереть в дверном проёме их спальни. Глеб в нагом виде лежал на спине. Сидевшая на нём ковбойша снимала лифчик. Настя закричала. Торт выпал из коробки, пачкая пол.
Метель набирала обороты. За оборотом оборот – всё кружилось, ветер норовил пробраться под куртку, сбить с ног. Глеб много раз падал в снег. Он побывал ещё в нескольких подъездах. Результат тот же. Никто не хотел видеть алкоголика в своём жилище. В пурге к нему пришло озарение. Его не пускали, потому что он никому не предложил водки. Не видя другого выхода, он уселся на заснеженную скамейку, даже не отчищая её. Влил в себя ещё пойла. Через вечность бутылка была выброшена, как и он сам. Бутылка утонула под снежным покрывалом. Остался характерный след. Но его быстро смело и накрыло новой порцией снега. Его след тоже исчезнет. Как и он сам. Его даже никто не схоронит после смерти. Он станет удобрением. Хоть такая от него будет польза.
Прошла ещё одна вечность, и наступил вечер.
Вдали Глеб увидел знакомый силуэт.
Любимый силуэт.
Настя приближалась. Пальто. Шапка.
– Пошли домой, – она встала перед ним.
– Настенька, прости меня, – он заплакал.
Девушка улыбнулась. Изящная и тонкая, она стояла возле него. Снег покрывал её плечи и голову.
– Полно, Глеб, полно. Мы вернёмся домой. Всё будет хорошо. Дай мне руку.
Их руки встретились. Его холодная и её тёплая.
Лёд и пламень.
Море и берег.
Земля и небо.
Ад и рай.
Ангел и демон.
Она помогла ему встать.
Нож блеснул в её руке.
Удар.
С треском разорвались ткани.
Глеб захрипел.
Снег покрылся кровавыми каплями.
И боль в брюхе.
Невыносимая боль в брюхе.
Ещё удар.
– Всё будет хорошо, милый, – прошептала Настя.
Глаза не моргали.
С лица не слезала улыбка.
Настя легонько толкнула его.
Тело не слушалось Глеба.
Тело повалило Глеба в красный снег.
Его убил бомж. В тот момент Настя мирно спала в своём доме. Труп засыпал снег. Как и пятна крови. Его нашли только весной.
Патологоанатом ввёз новенького клиента. Клиент с бледной кожей и льдом в волосах.
– Петрович, тут подснежника завезли.
Петрович равнодушно посмотрел на труп. И сказал товарищу:
– Осмотри его покамест…
В кармане его брюк обнаружилось фото. На обороте товарищ прочитал:
– Настя и Глеб.
– Очень интересно, – сказал Петрович…
Два ножевых в живот.
Причина смерти…
– Драка у бомжей.
– Возможно, но для бомжа он слишком хорошо одет…
И труп после вскрытия сложили в ящик. В долгий ящик. Словно геморрой. Сложили с ярлыком на большом пальце ноги. Он ушёл, не оставив следа. Кроме собственного внутреннего сока и крови на анатомическом столе. Но и это вскоре отмыли.