Династия. Часть 8. Послевоенная жизнь

Вадим Гарин
Предыдущая часть http://www.proza.ru/2017/08/22/406

Биографические очерки династии лесоводов Капперов. Воронеж 2017 г.

На коллаже: Фото 1 -  Профессор О.Г. Каппер 1960 г; Фото 2 - Обложка и первый лист монографии О.Г. Каппера «Хвойные породы»; Фото 3 – Жилой дом преподавателей ВЛТИ; Фото 4 – Дом семьи Капперов на ул. Морозова 9; Фото 5 -  Профессор П.Б. Раскатов; Фото 6 – Генерал-майор А.А. Вольхин; Фото 7 – Профессор В.Б. Лукьянец.


Глава 4.7. Моя семья

                Описывая жизненный путь О.Г. Каппера   на основе только документов и  архивных сведений,  поймал себя на мысли, что именно так  бы описал портрет профессора О.Г. Каппера добросовестный, но сторонний биограф. Но для меня же он был не только учёный с мировым именем, занесённым в Энциклопедию лесного хозяйства |1|, он был моим родным дедушкой, с которым я прожил немалую часть своей жизни – от рождения в 1944 г. до его смерти в 1968 году. Каким он был в моих глазах? Я посчитал, что без этой главы О.Г. Каппер в глазах читателей (надеюсь таковые появятся) будет памятником, а не человеком.
                В очерках я не мог описать личную жизнь учёных, ставших знаковыми  в жизни моих родных. (Морозова, Огиевского, даже брата дедушки Вольдемара и др.).  Я с ними не был знаком по понятным причинам. Совсем другое дело дедушка, бабушка, моя тётя Инна. Они для меня всегда живые, всегда перед глазами со всеми своими достоинствами и недостатками. Они учёные, но они и люди. Люди бесконечно мне дорогие и любимые.

                Так случилось, что с момента моего появления на свет и до строительства собственного дома на ул. Морозова 9, я проживал с бабушкой и дедушкой в коммунальной послевоенной квартире на улице Докучаева, дом 1, в двух шагах от лесохозяйственного института. (Впоследствии мы жили в собственном доме по ул Морозова 9)
                Это был  единственно сохранившийся после войны двухэтажный дом. До войны в нём было всего четыре квартиры: две на первом и две на втором этаже. В доме был огромный подвал. После войны дом превратили в коммуналку.  На коллаже дом на фото 3. Это был замечательный в своём роде дом. Я в шутку  называл его  социальным потому, что  сверху вниз социальный статус жильцов понижался.            

                Верхние слева три окна коммунальной квартиры принадлежали семье О.Г. Каппера.  Два из них выходили из нашей с бабушкой комнаты на улицу Докучаева, где стояли стол и две кровати, а у окна, выходящего во двор, располагался мольберт.  За ним прислонившись к стене, громоздились рамки с натянутыми холстами, ощетинившиеся маленькими гвоздиками. А под кроватью беспорядочно лежали подрамники для картин. В нашей комнате всегда вкусно пахло масляными красками.
                Крайнее окно с улицы закрывала огромная акация. Её ветки  подходили прямо к подоконнику, по которому наша кошка Туська перебиралась на ствол дерева и спускалась на землю. Такой же путь она проделывала обратно.
                Однажды когти кошки заскользили по железному подоконнику, и она с громким «мяу» грохнулась на землю. Бабушка охнула, а Туська, как ни в чём, ни бывало, отряхнулась и побежала дальше по своим делам.

                Позже, вернувшись на родину в Воронеж (около двадцати лет я жил и работал в Ростове-на-Дону) я пришёл посмотреть на наш послевоенный дом. Акацию спилили. Стало грустно, как будто я только что потерял детство. Остался огромный пень, еле выглядывающий из земли.

                В меньшей комнате располагался дедушкин кабинет, где по центру красовался большой дубовый двухтумбовый стол, а у глухой стены стояла кровать и книжный дощатый стеллаж, закрытый шторой из серой парусины. Мне запрещалось шуметь, бегать, тем более заходить к нему в кабинет.
 
                - Тише! Дедушка работает, - постоянно говорила мне бабушка.
           У нас была общая кухня и туалет с соседями – семьёй доцента И.Я. Шемякина.  Я не очень хорошо его помню. Он странно одевался: толстовка, сапоги. Носил длинные тёмные волосы с прямым пробором, закрывавшие уши. По крайней мере, у меня, подростка это вызывало недоумение. На мой вопрос бабушка ответила, что Иван Яковлевич подражает М.Горькому и, что он очень на него похож.   

                В детстве я играл с его дочерью Татьяной. У неё было очень строгая мать – заведующая учебной частью института. Позже Шемякиных сменил профессор М.С Чернобровцев.

                Через лестничную площадку располагалась квартира генерала А.А. Вольхина – начальника военной кафедры института. Он вместе с женой, дочерью и внуком Тимуром, моим одноклассником, занимал целую квартиру. Генералы после войны были в большом почёте и к нему в четырёхкомнатную квартиру никого не подселили. На мой вопрос почему, бабушка ответила кратко: - «У него штаны с лампасами»! Бабушка была с юмором.
                Квартиру генерала и внука его Тимура я описал в рассказе  «Из послевоенного детства» в главе «Тимур»  http://www.proza.ru/2014/02/23/1745
Фото генерала Вольхина на коллаже под цифрой 6.            

                Нижние этажи также занимали преподаватели института П.Б. Раскатов,  В.И Носков, А. Д. Данилов, В.Б. Лукьянец. (в те времена доценты различных кафедр). В.Б. Лукьянец позже стал профессором.  Заведовал кафедрой лесоводства после смерти моего дедушки. Его фото на коллаже 7, а П.Б. Раскатов стал профессором в 1962 г. Заведовал кафедрой ботаники и физиологии растений. Позже заведовал музеем ВЛТИ. Павел Борисович любезно помог мне в сборе материалов для повести «Эвакуация». В то время он остался единственным свидетелем интересующих меня  событий, происходящих в институте. Раскатов находился в эвакуации вместе с моим дедушкой О.Г. Каппером. Его фото на коллаже 5.

                Подвал дома был поделен перегородками на комнатушки не более четырёх - шести квадратных метра. Там в тесноте и сырости проживали технические служащие института: технички, уборщицы, дворники. Проблемы жилья после войны стояли чрезвычайно остро.

                Преподавателей и средний технический персонал селили в деревянных общежитиях студентов, а после 1948 г. развернулось интенсивное строительство частных домов. Лесхоз института помогал застройщикам лесоматериалами. В районе Лесного возник целый посёлок вдоль улиц Тимирязева, Ломоносова и Морозова. Там строились многие относительно обеспеченные по тем временам преподаватели  института. Этот посёлок в районе сразу окрестили Америкой.
 
                Дедушке тоже выделили участок в десять соток на улице Морозова, что дед считал добрым предзнаменованием: жить на улице, названной именем любимого учителя.
                Ни дедушка, ни бабушка не могли заниматься строительством, были совершенно бесхозяйственными, поэтому  заключили договор  с профессиональным строителем Дмитрием Ивановичем Чичельницким (его жена, Викторина Сергеевна работала стоматологом в местной поликлинике), о постройке дома на два хозяина.  По договору дедушка отдавал Чичельницкому  четыре сотки земли из десяти под сад и строительство свой части дома, а он выполнял проект дома и руководил стройкой, приобретением материалов, набором рабочих, осуществлял контроль за производимыми работами. Участие в строительстве дедушки и бабушки сводилось к выплате определённых денежных средств.  Кроме того дед договаривался о выделении ему круглого леса в правобережнем лесничестве. Дом №9 по улице Морозова располагался в живописном месте: он был вторым в ряду от перекрёстка улиц Ломоносова и Морозова. Кругом лес. В двухстах метрах учебно-опытный лесхоз с лесопильным и деревообрабатывающим цехом. В километре от дома – речка.  Дом имел водопровод, выгребную канализацию. Отапливался котлом и печкой (она была сложена «на всякий случай и располагалась между столовой и кабинетом деда) – газа не было. Но это были хоромы в сравнении с коммунальной маленькой квартирой, где мы жили на улице Докучаева. Фото дома на коллаже 4.
         
                В доме было три комнаты: столовая, наша с бабушкой и дедушкин кабинет. Небольшая кухня, ванная с «титаном» и туалет. Еще были сени и большая веранда, сообщающаяся со столовой и садом.
                Дедушка принимал активное участие в посадке сада и уходе за плодовыми деревьями. Любил возиться в саду. В части режима дня и работы в его жизни ничего не изменилось: он по-прежнему большую часть времени проводил в кабинете за работой. Часто работал ночами, а по утрам спал. Когда не было лекций, он вставал не раньше двенадцати.
                Для всей нашей семьи лесной институт являлся  центром вселенной. В километре от ЛТИ располагался «градоопределяющий» района -  сельскохозыйственный институт имени Петра 1, в котором дедушка работал до войны и жил в профессорском корпусе.  Именно СХИ являлся хозяином всей территорией бывшей Троицкой слободы  Однако в результате строительства лесного института и его инфраструктуры на месте сельскохозяйственных угодий СХИ за которым располагался лес правобережного лесничества, образовался северный монорайон Лестеха или просто «Лесной», как его называли местные жители.
                Всё наше существование крепко-накрепко вплелось в жизнь института, в его профессиональное сообщество.
                Все улицы «Лесного» носили имена великих российских учёных или имели отношение к лесоводству: институт стоял на улице Тимирязева. В школу я ходил по улице Ломоносова, а наш дом располагался  на улице Морозова.  Мой одноклассник жил в Лесокультурном переулке, за что в школе получил шикарное прозвище «Мишка-Культура», на которое он по глупости обижался.
                В послевоенные годы дедушка продолжал работу над фундаментальной монографией «Хвойные породы», а к концу 1953 г. завершил её. Книга представляет собой практическое пособие по морфологии и систематике растений. В ней дана лесоводственная оценка, основанная на биологических, экологических и хозяйственных признаках породы.
                Знание истории развития вида, области его распространения и изменчивости позволило уточнить отдельные лесохозяйственные мероприятия, увязать их с условиями местопроизрастания. 
                Наконец, в 1954 г. в издательстве М.-Л. Гослесбумиздат (303 стр.) книга вышла в свет.
                Эта книга являлась завершающим этапом, задуманной работы, первая часть которой «Лиственные породы» пропавшая во время войны.
                После издания монографии «Хвойные породы, дедушка приступил к её восстановлению.
 
                Забегая вперёд и завершая эту главу, считаю своим долгом рассказать о судьбе начатой дедушкой работы.
                После его смерти в 1968 г. опасаясь за сохранность архива О.Г. Каппера, я забрал все материалы с собой в Ростов-на Дону, где жил и работал после окончания ВЛТИ. (был направлен на Мебельную фирму «Дон» в порядке распределения молодых специалистов).  Огромную библиотеку – более двух тысяч книг по лесоводству, многие из них были с автографами авторов, я передал в библиотеку института. 
                Разбирая архивы, я обнаружил четыре толстые папки с восстановленной частью рукописи «Лиственные породы». Мне, не специалисту в области лесоводства было трудно оценить завершённость работы и значение части этой работы. Папки пролежали у меня до 1983 г.

                В 1982 г. я получил приглашение от ректората ВЛТИ перейти на преподавательскую работу. Участвовал в конкурсе на замещение вакантной должности доцента кафедры Механической Технологии Древесины, и в 1983 г.  переехал в Воронеж.
                Разбирая семейные архивы, опять наткнулся на рукописи дедушки и пошёл с ними к ректору Лесотехнической академии Владимиру Ксенофонтовичу Попову, который распорядился передать её заведующему кафедрой лесовдства профессору Е.В. Титову.  Рассмотрев рукопись в четырёх папках, он дал заключение о том, что самостоятельного значения она не имеет, что это несколько экземпляров одного материала. Попов предложил оставить рукопись на кафедре. Я хотел её забрать и самому ознакомиться с работой, но так случилось, что я серьёзно заболел, вышел на пенсию и не довёл дело до конца. Считаю, что заведующий кафедрой лесоводства, несерьёзно отнеслась к наследию основоположника института, многолетнего заведующего кафедрой лесоводства, отдавшему ей пятьдесят лет жизни профессору О.Г. Капперу. Я считаю, что даже если рукопись «Лиственные породы» или вернее то, что удалось восстановить Каперу, и не имела самостоятельного значения, можно было издать определённую её часть, главы в память о ученом лесоводе. С себя тоже не могу снять вину. Собственные проблемы превысили долг перед своими родителями: дедушкой и бабушкой. Надо было показать рукопись другим лесоводам. Только сейчас сообразил, что можно было передать её моей тёте Боговой Инне Оскаровне – профессору С-Петербургской лесотехнической академии им. Кирова. Горько сожалею, что я не сделал это вовремя. Тёти не стало в 2014 г.

Использованная литература:

     1.Энциклопедия лесного хозяйства 
     http://www.bibliolink.ru/publ/467-1-0-  439  Издательство М, ВНИИЛМ, 2006 г.

Продолжение http://www.proza.ru/2017/09/04/1600