Радикулит

               
Когда ты молодой и здоровый, приходится много выслушивать от других (особенно, чтобы не обижать старших, скажем так, от старшего поколения) много «жалестных» историй об их «болячках». И каждый хочет рассказать проникновенней, чтобы ему обязательно посочувст-вовали. Всё, рассказываемое вам, молодому и здоровому, ими о своих недугах, находится где-то там, далеко, и у кого-то. Потому что вам это пока неведомо и вас эти «россказни», в некоторой степени, даже раздражают. А главное в том, что вам всегда в таких случаях кажется, что этих «болячек» у вас никогда не будет, это их «болячки» и только их. Рассказчики вечно кряхтят и вечно жалуются, мне же до лампочки, у меня же не болит! Рассказали бы что-нибудь поинтереснее, а то старая песня о том же.

Но, в один прекрасный момент, наступает «прекрасный» момент, и ты постепенно начинаешь ощущать все эти «прелести» в полной мере, теперь они уже доходят и до тебя. Конечно, не все сразу, но помаленьку начинаешь их понимать и, самое главное, когда начинаешь чувствовать первые признаки тех или иных «болячек», о которых тебе рассказывали, то   потихоньку начинаешь уже вспоминать подробности и даже сочувствовать «задним умом» своим рассказчикам. Как говорится, когда один горбатый видит (в данном случае, вспоминает) другого, ему становится легче. Он не одинок.

 Я был одним из тех молодых людей, которые особенно сильно пренебрегали этими жалобами и кряхтениями, никогда по настоящему искренне не сочувствовал больным людям, пока не почувствовал начало их «прелестей» на себе. Главное, что они всегда приходят как-то  неожиданно, иногда по одной, а иногда целыми партиями, но этот момент всегда для нас получается, почему-то, совсем даже «неподхо-дящий».
И вполне неожиданно одна «болячка» пришла ко мне очень, как и все остальные «болячки», нежданно-негаданно, а поэтому застала меня совершенно неподготовленным к ней, то есть совсем врасплох. Потом ещё было много «врасплохов», но из серьёзных, которую я сразу же прочувствовал, эта была первая.

 А дело обстояло следующим образом. И ничего не предвещало такого неприятного последствия приятной поездки. Послали меня и технолога из цеха в посёлок Новый, что находится около более из-вестного нам посёлка Холмский,  проверить на точность технологиче-ское  оборудование и соблюдения технологического процесса. Там в колонии усиленного режима был филиал нашего завода «Красный двигатель», цех «черновой» обработки деталей. Там производили предварительные, «черновые» операции на деталях, которые выпускал завод.
 
Посёлок Новый находится в стороне от основных транспортных путей, поэтому туда добираться, если по нормальному, общественным транспортом, предстояло с пересадками. Поэтому, чтобы избежать лишние проблемы по пути к месту назначения, мы поехали на попутном заводском «КамАЗе», шедшим как раз туда с заготовками. И дорога в один конец, «туда» ничего неожиданного нам не преподнесла, доехали в тепле, комфорте и уюте: машина ещё «пахла заводской краской». А вот обратная дорога предоставила нам некоторые, правда незначительные, неудобства. Транспорт, который нам достался на обратную дорогу, оказался стареньким «ЗИЛом», в котором «тепла и уюта» оказалось несоизмеримо меньше.

Водитель, как мы только заняли свои места, сразу нас предупре-дил, что правая дверь у его машины  «битая», закрывается не совсем плотно и от неё «тянет», поэтому предложил мне устроиться около этой двери, так как у меня была куртка более тёплая, где изнутри у неё   натуральная овчина. В то время, как на моём напарнике был обыкно-венный осенний плащ на «рыбьем меху». В общем, одежда стала оп-ределяющим фактором в тот раз каждому из нас в месте «купленного билета». Добрались обратно и на этот раз без проблем, хотя от двери действительно хорошо «тянуло свежаком», всё-таки январь, хотя и на юге. Да, забыл сказать, что происходило это мероприятие в январе, а у нас хотя и юг, но +3 градуса по Цельсию – это далеко не жарко, тем более для поездки с «подоплёкой».
 
На следующий день я, как обычно это делал в выходной для себя день, пошёл проведать мать, наша старушка (это для меня старушка, а так ей было всего, я только сейчас это понимаю, 53 года) жила неда-леко от нас, хотя и  отдельно. При входе в подъезд, на первом пролёте, а я почти всегда шагал через две-три ступеньки, даже можно сказать, прыгал, а что, молодой, резвый. И на этот раз, разогнавшись от входной двери в подъезде, я шагнул (прыгнул) как обычно сразу на три ступеньки. В момент моего «полёта» вдруг у меня так «прострелило» в кобчик, что  этот прострел посадил меня на корточки, и даже по-казалось, что в момент «полёта» слёзы брызнули из глаз прямо в очки, а в самих глазах стало темней, чем в Сочи, где, как известно, тёмные-тёмные ночи. От боли «в простреленном» месте, я находился в сидячем положении несколько секунд, потом медленно встал, не торопясь распрямился до конца и потихоньку прошагал оставшиеся две ступеньки короткого пролёта.

На следующем пролёте (мама жила на третьем этаже) решил всё-таки ещё раз попробовать для проверки, что это было со мной? (Вот оно, человеческое любопытство!) То ли неудачно прыгнул, то ли всё-таки «сквозануло» во время вчерашней поездки в «ЗИЛу» с «битой» дверью, такой вопрос меня заинтересовал. Но сделал это уже пре-дельно аккуратно: вдруг «стрельнет» ещё раз, да так, что и не разо-гнусь. Но все мои радужные надежды «на выздоровление» покинули меня, ещё не успев, как следует получить надежду на него. Даже при чересчур аккуратном движении «с повышенной шириной шага» я по-чувствовал лёгкий «прострел», значит, всё-таки «протянуло». Даль-нейшие несколько «проб» показали (всё-таки надеялся), что при каж-дом мало-мальски резком движении, «прострелы» продолжают ощу-щаться. Но так как вторую и дальнейшие попытки убедиться в этом факте я делал очень аккуратно, то «прострелы» были намного   легче переносимые и не принёсли мне уже сколько-нибудь сильно ощутимой боли, а так, только легонько напоминали о себе.
После этого я берёгся ещё года три-четыре: даже летом на голый бетон не садился, а обязательно подкладывал под «пятую точку» что-нибудь более «тёплое», хотя бы досточку.

Вот так в один момент я изменил свои представления о жалобах и «кряхтениях» других, ощутив все «прелести» на себе. И для себя сделал однозначный вывод: «Пока не испытаешь такую боль на себе, не имеешь права судить о боли у других». Мой совет другим горячим головам: «Не суди других, да сам судим не будешь». Впрочем, это уже классика…