Бывшим студентам Питера 60-х годов и не только, в качестве напоминания о славных студенческих годах.
В сентябре 1962 года, то есть 55 лет тому назад, став студентом 5-го курса физического факультета ЛГУ (Ленинградского госуниверситета им. А. Жданова) я получил направление на практику с последующим выполнением дипломной работы в ГИПХ – Государственный институт прикладной химии.
О существовании которого я до того момента почти ничего не знал, хотя и находился ГИПХ на проспекте Добролюбова рядом с общежитием ЛГУ, в котором я жил. ГИПХ занимал всю территорию от моста Строителей до Тучкова моста на правом берегу Малой Невы. На мрачные здания его, обнесенные глухими заборами и колючей проволокой не только со стороны улицы, но и реки, я на протяжении 4-х лет учебы наблюдал из окон аудиторий физфака, расположенного на набережной Макарова, как раз напротив ГИПХА. В процессе этих наблюдений несколько раз видел, как из высоких труб этих мрачных зданий вырывается небольшое облако желто – ядовитого цвета. Когда я однажды спросил своего однокурсника, живущего не далеко от ГИПХА на Петроградской стороне, что это за контора и что за ядовитый дым идет иногда из труб на её территории, он ответил, что это очень ядовитые газы. Если они опустятся на землю, то к тому месту лучше не приближаться, так как бывали случаи, что тех, кто приближался, тут же увозили на «Скорой помощи».
При выборе специализации – распределении студентов курса по кафедрам, которых было на физфаке 13: от кафедры теоретической физики до кафедры геофизики, я попал на кафедру радиофизики. И под влиянием выдающихся достижений в области квантовой радиоэлектроники Н.Г. Басова и А.М. Прохорова, ставших в 1959 году лауреатами Ленинской премии, будущих академиков АН СССР и лауреатов Нобелевской премии, решил специализироваться в области радиоскопии и ЯМР (ядерного магнитного резонанса). Потому не мог понять, в чем я буду практиковаться в химической конторе по производству ядовитых веществ под названием ГИПХ?
Один из руководителей кафедры радиофизики мне буквально в двух словах разъяснил, что ГИПХ это секретный научно-исследовательский институт, одним из научных направлений которого является синтез новых фтор и хлор содержащих веществ, таких как фторопласт и ракетное топливо, без которых невозможно создание баллистических ракет и космических кораблей. Создавая новые вещества, химики зачастую не знают, что за вещество они получили. Для определения атомно - молекулярного состава вновь синтезируемых веществ используют всевозможные методы и способы спектрального анализа их. В том числе и установку для определения радиочастотного спектра ЯМР фтор содержащих веществ. В заключении он сказал, курс лекций по радиоскопии и ЯМР на кафедре вы прослушали. Экзамены сдали. В ГИПХе вы сможете полученные знания применить на практике и стать квалифицированным специалистом в области магнитной радиоскопии.
Потратив почти две недели на оформление необходимых документов и получение пропуска для прохода на территорию секретного предприятия, я притопал на проходную его, где меня встретил высокий, но очень худой, мужчина лет на 10 старше меня. Он представился мне Виктором Петровым и сказал, что будет моим руководителем во время практики и выполнения дипломной работы. И чтобы со всеми вопросами я обращался к нему. Предупредил, чтобы ничего лишнего через проходную я не проносил, а сдавал в камеру хранения. Тем более, ничего не выносил. После чего повел меня в лабораторию, которая оказалась достаточно далеко, и чтобы попасть в неё, пришлось, предъявляя пропуск, пройти ещё две проходных. В лаборатории познакомил меня с двумя сотрудниками, которые представились мне как Лера и Веня. Лера была пышнотелой, радостно улыбающейся девушкой, вступившей тут же в разговор. А Веня полной противоположностью её, маленького роста, сверхскромной комплекции и молчаливый. Оказалось, что оба они закончили наш физфак 2 или 3 года тому назад по той же специальности, что и я.
В лаборатории помимо уже известных мне приборов типа осциллографа, вольтметра и генераторов, на бетонном основании возвышался ЯМР спектрометр производства, кажется, американской фирмы «VARIAN». Своей массой, габаритами и тем, что возле него лежали гаечные ключи типа 19/21, он больше напоминал токарно-фрезерный станок, а не радиоприбор. Дело в том, что основу спектрометра составлял очень мощный постоянный магнит с полюсами диаметром около 20 см, между которыми в создаваемом ими магнитном поле, размещалась катушка индуктивности с воронкой внутри её. В эту воронку снизу подавался сжатый воздух, которым вставляемая в воронку стеклянная трубка с исследуемым веществом с помощью конуса, насаженного на верхний конец трубки, приподымалась и вращалась. Катушка индуктивности была подключена к одному из плеч радиоизмерительного устройства мостового типа, от которого в неё подавался радиосигнал частоты около 10 МГц. Бетонное основание должно было исключать влияние механических вибраций магнита на результаты исследований. С помощью гаечных кличей регулировали взаимное расположение полюсов магнита с целью достижения максимальной однородности его в области исследуемого образца. Вращением воронки с образцом добивались усреднения остаточной неоднородности поля постоянного магнита. Частоту радиосигнала, подаваемого в катушку индуктивности, плавно перестраивали в требуемых пределах. При этом самописец фиксировал спектр ЯМР в виде зависимости уровня поглощения радиосигнала от его частоты.
Лера и Веня с гордостью сообщили мне, что ЯМР спектрометр, на котором они работают, самый совершенный в СССР. Из известных им аналогичных устройств он обеспечивает самую высокую чувствительность и разрешающую способность. Потому без работы они не сидят. За время практики я должен детально изучить принцип действия и устройство спектрометра. Освоить работу на нем. После чего не только измерю спектры нескольких синтезируемых химиками фтор содержащих веществ, ранее никем не исследованных. Но и с целью определения, какие группы атомов входят в молекулы исследуемых мной веществ, сличу их со спектрами уже известных веществ. Результаты проведенных исследований положу в основу своей дипломной работы.
В случае успешной защиты дипломного проекта, у меня появится реальный шанс получить предложение продолжить работу в их коллективе после окончания университета, так как принято решение о значительном увеличении численности сотрудников ГИПХа и уже в Кузьмолово строится жилье для тех из них, кто его в Ленинграде не имеет.
Что в Кузьмолово начали строить новые дома, я уже заметил из окна электрички, так как все четыре года учебы в ЛГУ с декабря по март месяц, будучи членом сборной команды ЛГУ по лыжным гонкам, обитал на следующей после Кузьмолово железнодорожной станции – Кавголово, на лыжной базе ЛГУ.
На пятом курсе я из-за травмы колена, полученной при спуске с крутого холма, на котором был расположен знаменитый в те годы Кавголовский трамплин, занятия лыжным спортом был вынужден прекратить. Потому стал на практику в ГИПХ ходить как на работу – ежедневно. И перед 8-м марта – Женским днем мне уже доверили самостоятельно измерить спектр ЯМР, но не ядовитых фторсодержащих веществ, а химически чистого спирта. Как сказал мне Веня, в химических лабораториях ГИПХа этого спирта немеренно. Его выдают химикам – исследователям ежемесячно чуть ли не литрами, как они шутили, для промывки сосудов. Подразумевая под ними собственные кровеносные сосуды, чтобы хром и фтор, с которыми они работают, в них не накапливались. Вводили внутрь себя этот спирт сотрудники химических лабораторий в виде ликера, получаемого разведением спирта каким-нибудь вареньем или болгарским конфитюром, которые тогда еще были в магазинах. Знаю об этом, так как меня пару раз химики просили сходить в продмаг на проспекте Добролюбова, купить им болгарский конфитюр. Принимали внутрь этот ликер в предпраздничные дни: перед 7-м ноября, 5-м декабря, Новым годом и т.д. А прежде чем из спирта приготовить ликер, просили лабораторию спектроскопии исследовать его на ЯМР спектрометре, не содержит ли он примесей фторсоединений.
С порученным заданием я успешно справился. До защиты диплома оставалось уже совсем немного времени, потому от практики пора было переходить к выполнению дипломной работы. В конце апреля я приступил к выполнению основной её части – экспериментальному исследованию ЯМР спектров вновь синтезированных органических соединений. Прежде чем приступить к измерениям, решил еще раз подрегулировать
магнит. И тут случилось ЧП. То ли я сам выронил стальной гаечный ключ из рук, то ли его вырвало из моих рук притяжением очень сильного магнитного поля, но ключ прилип к полюсам магнита. Когда мы с Веней его оттуда оторвали, то поняли, что ключ, побывав в поле магнита, полностью нарушил его однородность в зоне катушки.
Выходной сигнал спектрометра можно было не только наблюдать на экране самописца, но и прослушивать с помощью наушников. Когда я надел наушники, то в них услышал речь Фиделя Кастро, который в этот день в конце апреля 1963 года прибыл в Ленинград. Тут я понял, что ключ не только нарушил однородность магнитного поля, но и повредил радиоизмерительное устройство, превратив его из измерителя поглощений радиосигнала исследуемым веществом в приметивный радиоприемник. И еще я понял, что без специалиста по ремонту ЯМР спектрометров, мне его будет не восстановить.
К счастью, моему руководителю удалось сравнительно быстро решить проблему ремонта. И я приступил к регулировке магнита. Трудился над ним до середины мая, как говорится от звонка до звонка, без перерывов на обед. Вернувшись с обеденного перерыва, раньше Виктора и Вени, Лера подходила ко мне с вопросом, чего я достиг. После чего, наверное, чтобы отвлечь меня от горестных мыслей, начинала читать вслух стихи, из которых я запомнил только это: « И кому, какое дело, если у межи целовал кого то кто то вечером во ржи», потому что она озвучила этот стих не единожды.
Где то за месяц до намеченного срока защиты дипломов мой руководитель Виктор Петров заболел. Лера сказала, что у него обострилось заболевание, вызванное, по предположению врачей, отравлением фтором. Виктора положили в больницу и надолго, но в какую и как связаться с ним, она не знает. В результате, мой руководитель не только не ознакомился с дипломной работой, в которой он значился руководителем, но и не сказал, как её вынести с территории ГИПХа, где всё и вся было засекречено. Веня сказал, что, скорее всего, это надо делать через 1-ый отдел. Но это очень сложно. Потому лучше попробуй вынести свою работу в несколько приемов проверенным им способом: засовывая по 10-20 листов под рубашку и ремень. Задача эта показалась мне вполне выполнимой, так как в то время вошла мода на рубашки с коротким рукавом, носимые на выпуск, а не заправленные в брюки. Я так и сделал. В общежитии с помощью утюга выправил слегка помятые листы своей дипломной работы, после чего сдал её на кафедру для защиты.
Защита прошла успешно. Комиссия по защите рекомендовала опубликовать полученные мной результаты и продолжить работу в том же направлении. Но после пережитой в процессе подготовки дипломной работы нервотрепки у меня пропало желание получить направление на работу в ГИПХ. Я решил не иметь больше дела с ядовитым фтором и согласился с предложением однокурсника Сергея Поплавского - при распределении на работу взять направление подальше от ГИПХа – в Литву на предприятие п/я 304 - будущий Каунасский НИИ радиоизмерительной техники.
Сегодня под влиянием нахлынувших воспоминаний, решил поинтересоваться достижениями 60-х годов ГИПХа в области синтеза фторорганических соединений. От применения в качестве окислителей ракетного топлива из-за чрезмерной токсичности их, судя по всему, тогда отказались. Но нашли другое применение им. Вот, что нашел об этом в исторической справке о ГИПХе, именуемом сегодня РНЦ «Прикладная химия»: «Фундаментальные и технические разработки в области фтороводорода, фторорганических соединений (И. Л. Серушкин, Б. Н. Максимов, В. Г. Барабанов) завершились созданием оригинальных отечественных технологий с внедрением в промышленность и выпуском более 250 новых фторсодержащих продуктов. И сегодня одним из главных направлений работ РНЦ «Прикладная химия» и Пермского филиала остаются научные исследования и прикладные разработки в области химии и технологии соединений фтора: исследование свойств, разработка технологий, проектирование и выпуск продукции (озонобезопасные хладоны для холодильной техники, особочистые газы для новых технологий плазмохимического травления в микроэлектронике, перфторуглеродные газопереносящие среды как компоненты искусственных кровезаменителей, консервантов живых органов и тканей, пенообразователи, огнегасители на основе перфторированных ПАВ для тушения нефтепродуктов на морских и речных судах, самолетах, атомных электростанциях; противоизносные антикоррозионные составы, фтормономеры для производства широкой гаммы полимерных конструкционных материалов с высокой химической, термо- и морозостойкостью и др.).»