Ездил я в одну организацию по делам. Всё своё закончил и пошёл на лестничную площадку, к выходу. В лифте ехал с двумя ребятами. Они разговаривали о том, как здорово быть про-моу-терами. Извинился и спросил, что это и где дают. Вышел с ними на их этаже: здание то же.
Работа несложная, тупая только. Тысячу раздашь — копеечку получишь. Тысячу экземпляров. Продолжительность: один световой день. Вечером — "пересменок", вроде, нейтральное время: другие люди на улице появляются. Пора "сворачиваться".
В первый день тяжеловато было: зной, асфальт плавится, выхлопные газы от восьмиполосной трассы сизым смогом висят. Редкий кустарник даёт едва заметную тень. Как по линеечке, ровно в ряд, сидят люди на корточках. В первый день я не стал к ним подходить. И ещё я решил, что не буду давать листовки лицам явно младше 18. Затем придумал себе маршрут и, между делом, присматривался к окружающим, делая круг за кругом. В подземном переходе было прохладно, там же стоял автомат с газировкой.
На второй день я начал замечать группы и компании неподалеку от своего маршрута. Пересекался взглядом с другими промоутерами. Одни из них стояли у выхода из подземки и бесконечно повторяли содержание листовок. Другие, как и я, раздавали листовки на своих маршрутах. Чуть в стороне от дороги стоял восточный базар, вокруг которого было постоянное движение. Солнце пекло.
Несколько дней спустя я знал в лицо всех "завсегдатаев" обеих сторон улицы. Я даже знал их действия по часам, пока солнце было в зените: куда пойдут, сколько пива возьмут. Им я листовок не предлагал. Как и не предлагал листовок азиатам на золочёных "Лексусах". Запомнил, как выглядят, и исключал. Зато предлагал листовки всем азиатам на корточках, независимо от их внешнего вида. Кстати, на третий день я начал отличать киргизов от узбеков, а Ташкент — от Алма-Аты. В Москве. Ходили и ездили там все одни и те же.
За мной тоже "смотрели", держась на дистанции: а вдруг я листовки в мусорный бак выброшу?! Им там, кстати, самое место. За листовками я каждые три дня ездил в ту организацию, которая с лифтом, но без социального. Подкатывали пару раз "контролёры" с детьми малыми. Думали, видно, я их в ежедневной толпе не определю. Мужчина или старший — кто? Старшему "контролёру" — две листовки! Бонусная скидка особо важному клиенту. Это — не сарказм: на пятый день я на глаз определял, кому давать флаер с бонусом, а кто его выбросит тут же.
Находились такие раздаватели макулатуры, кому было скучно "нарезать круги". Пара фраз с соседним промоутером, и прекрасно ясно, что не от хорошей жизни мы встретились на этой улице. В прохладном подземном переходе можно разговаривать целых две минуты. И снова, по лесенке вверх: "Носки вязаные, в рассрочку, под два процента годовых!"
Несколько слов об одежде. Все, кто листовки раздавал, одевались с расчётом на пыль с трассы. Я не был исключением, с поправкой на жару. И вот однажды из подземного перехода на душную мостовую "выплыла" она. Она была в белоснежной, воздушной блузке. В белоснежной. Её блузка была белоснежной минут десять.
В тот момент, когда это юное создание появилось из чрева перехода, вся улица замолкла на мгновение и посмотрела в её сторону. Я чуть изменил свой маршрут и узнал, что она тоже раздаёт внушительных размеров пачку плотного картона, рекламирующего какой-то банк. Продержалась она на этом пекле недолго: на маршруте — легче, но она этого не сообразила. После "премьеры" я видел её раза четыре: она стояла в тени автобусной остановки, судорожно сжимая белоснежный картон. У неё был взгляд затравленного зверя.
Ну, вот: мне есть чем похвастаться. Высшее филологическое: работал на улице.
13 июня 2017 года — 24 августа 2017 года.