Изба. Низкие дверные косяки. Тиканье настенных часов. Звенящая тишина шумит в ушах. Старый холодильник проснулся и загремел мелочью вчерашней сдачи. Умывальник капает тягучим водянистым мёдом в алюминиевый таз. Одинокие комары летают над головой, писклявыми скрипками солируя на нервах.
Николай решил не пить больше водки. Водка же не была готова на такую быструю размолвку.
"С друзьями так не поступают, ; думала она. ; Столько лет вместе! Новогодние застолья, дни рождения, лесные выходы на рыбалку и охоту. Я так долго украшала твою серую неинтересную жизнь, со столькими людьми познакомила, а ты со мной так!.."
Николай ворочался.
Воспоминания стучались в совесть потраченными деньгами, расстроенной женой, огорченной дочерью, входя в избу по очереди, высказывая претензии. Николай, уставившись в потолок, с грустью слушал упреки, по временам тяжело вздыхал.
И снова тишина, тиканье, гул холодильника. Назойливая муха, запросив разрешение диспетчера, в очередной раз шла на посадку. Землистая полоса морщинистого лба горела красными фонариками комариных укусов.
Головная боль сжимала виски, стучала в затылке. Сознание, словно тонущий человек, цеплялось за реальность. Пришедшее желание выпить Николай отпихнул решительно, как лютого врага. Прочная вервь уже не так резала руки, но болото неохотно отдавало свою жертву.
По реке сознания несло охотничьи избы и новогодние сервированные столы, резиновую лодку с подвыпившими дружками...
Николай плакал. Слёзы текли по щекам, застревая в редких усах...
Горизонт озарялся свежестью нового дня.