В пединституте для двух Роз и Коли Егорова весенняя сессия уже в конце мая закончилась, от большинства зачётов все трое освобождены, экзамены успешно выдержаны, через неделю - вторая за время учёбы в институте научно-исследовательская экспедиция по Башкирии во главе с молодым учёным, младшим научным сотрудником МарНИИ Исанбаевым Николаем Исанбаевичем. Он перед экспедицией со студентами проводил консультации по сбору материалов по диалектологии, учил мастерству быстрой транскрипции.
Розы с зимы строили планы на лето: поехать на Украину, по пути забежать в Министерство просвещения насчёт направления на работу в Чукотский национальный округ. Об этом знала Зинаида Фёдоровна, мать Розы Шабруковой. Затем работа воспитателем в пионерском лагере или в детском доме. Николаева каждый год работала в пионерском лагере, что находится в Куяре, на родине Гасима Диастинова. Она копила деньги на дорогу в Украину , откладывала их, прятала в чемоданчике под кроватью. Большая радость - сегодня она получила первое письмо с фотографией от Гасима Диастинова. Письмо отправлено из Казани. Значит, он ещё в дороге в Хабаровск.
- Роза, ты скоро? Давай быстрее, а то в библиотеке мест не будет. Заниматься, слышишь меня, непоседа! - из коридора общежития слышится голос Шабруковой. - Бери свои лекции! Терпение и труд всё перетрут. Долго ещё ждать тебя?
- Сейчас! Феня, - обращается Николаева к соседке по кровати, - засоня, вставай, для тебя мы с Шабруковой в читальном зале займём место. Феня, пока Валя Мишина ушла умываться, вот что скажу: вчера у Реи Топоровой пропали деньги, которые прислала ей мама. Надо проверить Валю, думаю, что это она. Я чемодан свой оставляю открытым, один рубль лежит прямо сверху, я на рубле поставила точку. Она по комнате дежурная, уже второй день пол не моет, сейчас заставим её, Дуньку! Ты притворись спящей, проследи, ладно?
- Ладно! Вечно что-нибудь придумаешь. Проверим. Давно её надо проверить, - зевая, отвечает Романова. - Меня от зачёта по диалектологии освободили, так что имею право поспать.
А вы с Шабруковой готовьтесь к своему экзамену. Не мешай спать!
- Иду! Шабрукова, вечно меня воспитываешь. Подожди немножко, вон по коридору плетётся Мишина, пару слов ей скажу: «Валя, кто за тебя пол будет мыть? Сегодня помоешь!»
- Что командуешь?
- Будешь мыть! Поняла?
Через час две Розы с вахты республиканской библиотеки позвонили Фене. Та начала свой рассказ, говорит тихо-тихо:
- Роза, твои деньги у Вали. Взяла, когда мыла пол. Сначала положила тебе на кровать, на меня всё поглядывала, я притворилась спящей. Потом бросила в сумку и ушла. Куда? Чёрт её знает! Наверно, к своему грузину или греку. Какие-то бумажки прихватила, шпаргалки, наверно.
- Говори ты громче! Что так тихо?
- Вахтёр подслушивает, ругается.
Розы ждали вечера, время тянулось. Экзаменационные материалы в голову не шли.
- Пойдём домой пораньше, - предлагает Шабруковой Николаева, - может, Валя вернётся в общежитие пораньше.
- На неё это не похоже. Давай ещё почитаем, повторим одну тему. Роза, через день экзамены, а ты и в ус не дуешь. Всё думаешь о письме от Гасима?
- Уже нет. Думаю о Вале. Если бы я выложила десять, сто рублей, которых у меня нет? Недавно из Башкирии приезжали мать с отцом, чего только ни навезли: продуктов, лакомства, чистого белья! Почему такая несправедливость? Я должна выживать, а она?
Наступил вечер. Читальный зал республиканской библиотеки открыт до двадцати часов. Розы бегут, спешат домой. На автобус денег жалко, пообедали в студенческой столовой. Хорошо, что хлеб бесплатный. Бери чаю, сколько хочешь, суп грибной дешёвый - вот и весь обед.
В общежитии вечером многолюдно, весело. Валя тоже дома.
- Розы, добрый вечер! Долго же вас дома нет, всё учите и учите, - улыбаясь, говорит Валя.
На кровати Розы Николаевой расставлены книги, лежат живые цветы, поставлена фотография Гасима Диастинова, тут же рядом валяется фото Сергея Яковлева, влюблённого в Розу. «Откуда фотографии парней? А цветы? Неужели купила? Не может быть!» - подумала Роза Николаева. Все дома, кроме Реи. Роза Шабрукова присела за стол, Феня пьёт чай. Всё спокойно, как будто ничего не случилось.
- А ну! Выкладывай на стол деньги Реи Топоровой и мои, которые утром украла, а Реины - вчера! - привстав с кровати, приказывает Роза. - Я больше повторять не буду!
Валя даже не краснеет, ласково отвечает: «Какие деньги? Ты, Роза, потеряла? Не видела я твоих денег».
- Валя, ты взяла, я - свидетель, отдай! - говорит Феня. - Да она истратила их, промотала, бессовестная.
- Доказать надо, что я, - успела сказать Валя - Роза вплотную подошла к Вале, пнула, затем ударила в лицо, ещё раз пнула, отошла к столу.
- Роза, успокойся! Не надо её трогать, - утешает подруга-тёзка.
- Как можно? У Реи отца нет, мать больная, полмешка картошки с колхозной машиной отправила, последние деньги для дочери собрала, а она? - возмущается Роза. - Ещё получишь, если Рее денег не вернёшь!
- Почему? И тебе, Роза, пусть вернёт, - сказала Феня. - Мы сами зарабатываем деньги, экономим, она их тратит для своих удовольствий. За один рубль можно ведро картошки купить или в столовой хорошо пообедать.
На лице Вали Мишиной красовался синяк. Как известно, его ничем сразу не уберёшь. На следующий день после кражи её денег Розу Николаеву вызвали в деканат, только что она была в институте у младшего научного сотрудника, организатора экспедиции, встретилась с Зинаидой Филипповной, со своим шефом, деканом истфилфака, в ответ студентке все они поздоровались, прошли мимо. Никто ничего, а тут вызывает сам декан.
- Что ж, надо идти, - решила студентка.
- Здравствуйте, Николай Васильевич! Я по вашему вызову явилась,- представилась Николаева, - точь-в-точь пришла. Видит: следом за ней бежит Зинаида Филипповна. «Значит, и она по моему вопросу сюда идёт», - подумала Роза. Тут же мелькнула мысль: «Это из-за вчерашнего инцидента. Валя нажаловалась. Точно! Сегодня утром, пока синяк на лице свеж, Валя была в деканате, можно и разжалобить мужчину-декана».
- Роза, что опять случилось? - спросила доцент Барцева.
- Что спрашивать? Зинаида Филипповна, на столе заявление от вашей студентки лежит, прочитайте. Заявление написано сегодня, и вещественное доказательство на лице заявителя - огромный синяк, - объясняет декан. - Надо спросить виновника, за что она так её. За такое дело можно и в тюрьму угодить, могут человека лишить свободы. Так ведь?
- Да. Вы правы. Заявитель объяснил, за что поставили ему синяк? - спокойно спросила виновница. - Можно прочитать заявление?
- Можно, читайте, студентка Николаева.
- А эта Валентина Мишина сказала Вам, что она совершила кражу денег у своих же однокурсниц, у меня и Реи Топоровой? Конечно же, нет. Во время зимних каникул она же, Валентина Мишина, без разрешения владельца часов присвоила их себе.
- Это у кого она часы-то украла? - удивлённо спросила Зинаида Филипповна.
- У Маши Лебедевой. Поехала с ней в Оршанку, напросилась в гости. Мать Маши работает уборщицей, живут очень скромно. Часы лежали на столе, и они исчезли.
Декан истфилфака Хлебников хорошо знал детдомовку Розу, студентку Марию Лебедеву, вынужденную срочно брать академический отпуск. Он сам, как бывший пастух в колхозе, понимал каждого студента, приехавшего в столицу учиться из отдалённых марийских деревень. К таким студентам он относился с особым уважением, для них выбивал стипендию, помогал, организовывал материальную помощь. Он у Розы спросил:
- Ты знаешь, кто её родители?
- Знаю. Они часто из Башкирии к своей дочери приезжают, недели две назад здесь были. Отец - главный редактор районной газеты, а мать - директор продовольственного магазина.
- Всё понятно. Зинаида Филипповна, пригласите Валентину Мишину сейчас же ко мне.
- Она будет отрицать, - сказала Роза.
- А есть свидетели?
- Есть. Хотя Роза ненавидела кляузников и ябед, понимала, что в данном случае не права, декану и преподавателю современного русского языка рассказала обо всём подробно.
* * * *
До экспедиции оставалось два дня. Роза нарядилась в своё сиреневое платье, поменяла воротник, манжеты, достала белые босоножки, померила - как раз. На днях их купила на заработанные на железнодорожной станции деньги.
- Значит, Розалия, ты со мной в Вятский детский дом не поедешь?
- Ты езжай в свой детдом, а я махну в Кукнур. Как мама уехала на Украину, там я не бывала, навещу свою тётю, Реину маму. Она - родная сестра моей мамы. Кукнур - моя родина, Знаешь, как там красиво. Ты бы видела (я тебе обязательно покажу его) этот удивительный край, дома, утопающие в зелени, озеро блестит, как зеркало. Вода в нём всегда спокойная, только рыба плещется, нарушая тишину озера. Жёлтые и белые лилии украшают зелёный ковёр поверхности воды. Домашние гуси, утки плавают, ныряют. Ой, всего не перечислишь. Я купила билеты и тебе, и себе.
- Как? Я в детдом поеду, моя воспитательница ждёт меня. Мы с Марией Степановной пойдём в её Гришино. Там тоже очень красиво: есть речка, где мы с ребятами ловили рыбу, луга, где пестрят ромашки, часики, колокольчики.
- Поедешь, поедешь к Марии Степановне. Ты забыла? До Фо-кино едем вместе, ты дальше идёшь пешком, а я буду на автобусе трястись. Давай собираться.
Через два часа Роза Николаева вышла из автобуса, попрощалась со своей тёзкой, сняла белые босоножки, босыми ногами пошлёпала по пыльной знакомой дорожке к речке Ронга, к пруду, где совсем недавно мальчишки ловили рыбу, где все купались, загорали. Глубокой осенью и зимой катались на коньках, проваливались и снова вставали на самодельные коньки. На горизонте показалось село Вятское, Розе вспомнились детские стихи, песни на детдомовской террасе с Вовкой Софроницким. Здесь всё было родное, близкое. Достала из сумки фотокарточку Гасима Диасти-нова - вспомнила песню, которую пели вместе с ним. Сейчас девушка пела одна, без друга. Ей вторили птицы, пролетающие над её головой, липа, выросшая на берегу речки, берёзка, шелестевшая от ветра листвой.
Девушке ничто и никто не мешал. Она пела, читала стихи, от радости прыгала, на минуту присела на пенёк у дороги и опять шла, бежала.
- Вот и моё село, село Вятское, там и Гришино, Удельное, вот и Калтак-Сола, какие стихи:
Вот моя деревня,
Вот мой дом родной...
Роза тоже, как и Гасим Диастинов, Колька Коваленко, Генка Краев, подошла к калитке, постояла - тишина, никого нет ни на террасе, ни у колодца». Тихий час. Неужели дети спят? Не может быть! Дети живут по летнему времени, как в пионерском лагере. Вот и на мачте развевается флаг, на утренней линейке подняли его, а на вечерней - под звуки горна и Гимна опустят. Всё, как при нас», - заключает студентка. Видит: по тротуару шагает мужчина средних лет, низенького роста, в светлой рубашке, на лице милая улыбка.
- Новенький, - подумала девушка, - где Маргарита Яковлевна, Мария Степановна? Галина Емельяновна? Эти родные люди всегда должны быть здесь. Кто, как не они, будут встречать меня, Лидку Глушкову, Настю Герасимову, Гасима Диастинова, Толика Егошина? «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет небо, пусть всегда будет мама!» - опять запела, но уже тихо-тихо. Мужчина остановился, минуты две разглядывал незнакомую девушку, затем спросил:
-Вы к кому? Кого-то навестить приехали?
-Здравствуйте! Мне бы кого-нибудь от воспитателей. Я студентка. Вы, наверно, работаете здесь. Вас я вижу первый раз.
-Я директор детдома, недавно стал директором, а Вы проходите, проходите! Здравствуйте!
-А где Мария Александровна? - успела спросить студентка - на террасе появилась Мария Степановна, Розина воспитательница.
- Иван Васильевич, это Роза, наша воспитанница, теперь будущая учительница, наша коллега.
Роза была рада Марии Степановне. Она в детдоме будет дежурить до утра, на смену придёт Маргарита Яковлевна, так что Розе повезло, она дома. Утром она обязательно встретится и поговорит с Маргаритой Яковлевной, воспитательницей мальчиков, поделится с ней секретом, покажет фотографию Гасима. А потом вместе с Марией Степановной пойдут в Гришино, до этой живописнейшей маленькой деревни совсем близко, за оврагом, заросшим ветвистым ивняком, на берегу реки Ронга, богатой рыбой.
- Мария Степановна, я у Вас пробуду два-три часа, сегодня вечером должна быть в Йошкар-Оле, послезавтра вчетвером едем на экспедицию по Башкирии. Нас, студентов, трое. Целый месяц будем собирать и изучать диалекты башкирских марийцев, записывать их песни, легенды - фольклорный материал. Это очень интересно!
-Роза, ты молодец. Хорошо, что нашла себя, ты и в школе училась хорошо. По поведению там у вас оценок не ставят? - хитро глядя на Розу, спросила воспитательница.
- Ха-ха! На что, Мария Степановна, намекаете? В институте оценок за поведение нет. Вот совсем недавно за кражу на общем собрании двоих исключили. Сдерживаю свой горячий пыл, но почему-то это у меня плохо получается. Неужели все детдомовские такие?
На фото: подруги- Роза Шабрукова и Роза Николаева