Семь котлет
Начался март - календарная весна в Новосибирском Академгородке. Когда светило солнышко было тепло, без его света мороз был вполне зимним. Фымышата – это самоназвание учеников ФМШ №165 при НГУ им. Ленинского комсомола, стали массово кататься на лыжах. Тепло ведь! Я не был исключением.
На лыжне всё время находился дежурный, который не только заносил в журнал фамилии и количество пройденных по лыжне километров, но и фиксировал время прохождения дистанции. Всё дело в том, что «Университетская лыжня», так именовалось это мероприятие, была вполне официальным и полезным делом. Кроме здоровья и улучшения спортивных результатов были и вполне материальные блага. Лучшая группа получала бесплатные путёвки для путешествия куда-нибудь. Набегавшие больше других спортсмены тоже получали приличные вознаграждения. ФМШ тоже участвовала в этом празднике жизни, хотя как всегда по-своему.
Об этом мало кто знал, но ФМШ реально была спортивной школой! Нас финансировали и кормили по спортивным нормам, учились мы всего пять дней в неделю, в то время как страна вся училась по шесть дней в неделю. Мы спортсмены – нам и пять дней много! По четвергам был день спорта и науки. Ну наука была для лохов, а нормальные пацаны и девчонки конечно же бегали и прыгали весь четверг. Спортивные залы были открыты весь день, спортивный инвентарь в ФМШа и на Спортивной базе НГУ был доступен для любого фымышонка. Футбольное поле под окнами общежития ФМШ никогда не пустовало. Фанатичные спортсмены в полном списочном составе под руководством злобных спорторгов (спортивных организаторов) каждое утро выходили на зарядку на улицу, в любой мороз и дождь и обязаны были пробежать как минимум два круга вокруг стадиона. Тридцать минут отводилось на это действие, раньше обратно не пускали!
Я очень любил это зрелище – ФМШа на зарядке. Всегда любовался на наших девочек, угрюмо бредущих по заснеженным дорожкам в шубах, наброшенных поверх ночных рубашек. Не расчесанных, не умытых, заспанных в лучших традициях, готовых к любым испытаниям и мучениям. Они даже не имели сил при этом ругаться! Вот такая уникальная спортивная школа была при НГУ.
Сам то я не участвовал в этих зарядках, всегда чувствовал глубокое отвращение к занятиям спортом утром. Но, каждое утро я встречал полностью экипированным, в спортивный костюме и кроссовках. Улыбающийся, подтянутый, с полотенцем на шее идущий умываться и чистить зубы. Главное было поддерживать имидж спортсмена-фанатика, встающего на час раньше всех остальных, что бы успеть набегаться вдоволь. Все желавшие дополнительно тренироваться сдавали бумагу с указанием времени утренних тренировок спорторгам групп (на каждого спорторга приходилось не более десяти человек в спортивной группе), спорторги групп – спорторгам классов. Те фиксировали у себя и передавали далее, нашим многочисленным учителям физкультуры и дежурным преподавателям по спальным корпусам). Контроль, ежедневная сверка списков. А то, кто знает, куда фымышонок в пять утра бежит?! То ли спортом заниматься, то ли что взрывать. Взрывы устраивать было запрещено. А спорт – пожалуйста.
Выходящие из корпуса спортсмены– бедолаги физико-математического уклона многократно пересчитывались и уточнялись. Спорторги докладывали вышестоящим товарищам и последними из группы или класса бежали на зарядку. Система спортивной подготовки работала. Только больным, с прямым указанием о запрещении утренней зарядки и спортсменам – индивидуалистам разрешалось оставаться в корпусе. Вернее фанатики-спортсмены были примером для подражания, идолами. Я в классе был один такой. Ставил будильник на пять минут раньше официальной побудки, одевался и приводил себя в довольный вид. Товарищи, жившие со мной в одной комнате, не были столь спортивны как я, не могли вставать по будильнику. И в общей массе выгонялись зверствовавшими спорторгами на улицу. За пять минут сна жертвовали 30 минутами хорошей жизни. А могли бы быть примерами в спорте, как я. Каждому - своё. Кары же за каждого невышедшего или опоздавшего на зарядку человека были значительны, страшны и неотвратимы для всего класса. Поэтому все страдали, но терпели. Коллективная ответственность, хорошая вещь! Я же любовался из окна на почти семьсот человек, в едином порыве прославлявших утренний спорт.
Но кататься на лыжах я любил и умел. Так что в списке спортивных достижений каждого, ежедневно обновлявшимся был примером для подражания. Списки висели у входа в подземный переход между жилыми и учебным корпусами нашей школы-интерната.
Кроме зарядки фымышатам приходилось ежедневно выходить ещё на улицу по пути в столовую и при следовании обратно. Это тоже возмущало многих спортсменов. Все знали, что было запланировано строительство подземного перехода и в столовую, но злые люди его отменили. Злые, но трезво мыслящие люди поняли, что фымышата могут вообще не выходить не улицу. А этого допустить в среде спортсменов было никак нельзя.
Столовая не вмещала всех фымышат сразу, поэтому питались по сменам. Один из 21 класса в нашей ФМШ помогал накрывать на столы. Кормили нас хорошо, по-спортивному. Но постепенно пища надоедала и некоторые весной уже периодически ходили поесть в студенческую столовую, которая располагалась рядом. Разнообразие там было больше. В нашем классе таких было не много. Всегда не хватает добрых и чутких людей, щедро жертвовавших свою пищу с товарищам. А на соседних столах 10-13 класса было подлинное изобилие. Там не ходило на обед иногда и треть класса. Но в условиях жёсткого коллективизма это была пища 10-13 класса! Я даже и не смотрел в ту сторону. А мой товарищ Игорь смотрел, как оказалось.
Однажды он обратил моё внимание на девочку, которая была напротив нас. «Смотри, смотри, уже пятая!» - восхищённо шептал он. Оказалось, что девочка ела пятую котлету. Потом съела шестую. Потом седьмую. Лишние порции кончились. Девочка выпила стакан-другой компота и понесла грязную посуду сдавать дежурным.
Я первый раз увидел эту девочку. Она была небольшого роста, симпатичная, с правильными чертами лица. Но я её до этого дня нигде не видел! А я знал всех, или почти всех в ФМШ. Особенно девочек, их там не так уж и много было. Как же она ускользнула от моего внимания?! Крайне загадочная девочка! Прозвище у неё появилось само собой – «Семь котлет». Моему товарищу нравилась эта девочка, но, как зовут её, откуда она родом, он тоже не знал. Мы решили за ней следить и обмениваться информацией об обнаруженных подробностях её жизни.
После обеда я с ней столкнулись у лыжной базы НГУ – она шла с лыжами на лыжню, как и я. И, так же как и я, каталась почти до ужина! Ужин у неё тоже был хороший. Девочка ела за троих, но это было вполне объяснимо. Я проехал в тот день километров тридцать на лыжах, и она, примерно же столько. Я тоже ел не за одного себя. Зашли в корпус, Игорь задержался, читая объявления и приказы. Я же прошёл прямо в комнату. Через десять минут он прибежал крайне возбуждённый – «Семь котлет пошла кататься на коньках!». Схватив коньки, товарищ побежал за ней. Я не люблю кататься на коньках. Теперь его очередь следить! Раскрасневшийся, с мороза, он явился за полчаса до отбоя. Она каталась всё это время! И он радом с ней. Так у нас и повелось. Я следил за Семью котлетами после обеда, Игорь – после ужина. С утра и до обеда была школа. Удивительно было то, что за всё это время она ни разу не подняла на меня глаза. Поймать её взгляд, заговорить с девушкой-загадкой не было никакой удобной возможности. Но мы чётко чувствовали, что она за нами тоже наблюдает. Однажды я явился на их классный закрытый вечер. У меня была такая возможность. Хотел потанцевать с ней, познакомиться. Её не было там! На школьные дискотеки она тоже не ходила. Подружек рядом с ней за всё время наблюдения тоже не было замечено. А парней тем более. Мы к ней пригляделись, она была красива – длинные пушистые ресницы, прекрасная миниатюрная фигура. Роста не более 162 сантиметров. Мало и тихо говорила. Почти всё время мы её видели в спортивной форме. Занималась одна, очень много и упорно. И очень много ела! За это мы её особо уважали, ведь мы тоже много ели. Сильная девочка!
Загадкой было, когда она училась, делала домашнюю работу. У нас не хватало времени на учебу первые полгода. Потом стало хватать и на спорт. Наверное, у неё было так же. Игорь сделал предположение, что, Семь котлет в детстве много болела, поэтому и занимается упорно спортом. Мне же казалось, что энергии у неё было очень много, но она скромная и стеснительная. И поэтому так себя ведёт.
Кончились лыжи – растаял снег. Бегать я не так любил, как кататься на лыжах. Поэтому после обеда играл в футбол или преферанс. Семь котлет в футбол не играла, а игры в преферанс никто не афишировал. В ФМШ было запрещено играть в карты под угрозой отчисления, но мы играли в учебных классах, запершись изнутри. Приближались выпускные экзамены, нам разрешалось и даже рекомендовалось брать ключи от классов и других помещений, что бы после обеда спокойно заниматься. Мы и занимались преферансом. Преферанса и общения и с другими девушками мне вполне хватало, так что Семи котлетам я улыбался за обедом, а после обеда у меня были другие дела, я за ней перестал следить. Она по-прежнему хорошо ела, это главное! Возможные же душевные терзания моего товарища меня не интересовали вовсе. Часть фымышат, разъезжалась по своим родным школам за золотыми медалями. В ФМШа их не давали принципиально. А золотая медаль – хорошая вещь. При поступлении в ВУЗ сдавали только один экзамен. Меня эти выгоды не интересовали.
Однажды, придя на обед, мы не увидели Семь котлет. Не было её и на ужин, и на завтрак. Она пропала. Уехала. Осознание этого пришло не сразу. Привычно, в обед, глаза искали её. Но за соседним столом было пусто, вернее люди были, но не на кого было смотреть. А так хотелось следить, сколько вторых она съёла.
Мир без неё опустел. Стал иным. И острое понимание того, что мы заканчиваем период жизни в ФМШ, не взяв из этого прекрасного отрезка жизни всё, что можно, по максимуму, пришло. Первой ласточкой стала Семь котлет. После экзаменов потерялась связь с товарищем Игорем. Ушли куда-то люди. Где ты сейчас, Семь котлет?! Тебя и в одноклассниках не найти.