***
Перебраночки, перебраночки… Они, можно сказать, разноконфессиональные… или – разнополые.
Мужчина – одной конфессии. Женщина – другой. И пока не осознается всей сущностью человеческой, что нет в самом верховном измерении ни мужчин, ни женщин, а только Божья Тварь, так и будут длиться они, дивные эти перебраночки…
***
Пай-мальчик… бой-баба… папа Пий… мама мия...
***
Реформация… а что плохого? Всё когда-нибудь реформируется, дело лишь в последствиях. Но они таковы, что несут люди в итоге не крест, а – крестик. Ювелирное украшение на грудях. «Крест тяжёлый, неудобный, надо реформировать, подогнать под «разумные, современные размеры».
И – уменьшили. И ещё уменьшили. И ещё…
Вот, ювелирное украшение.
***
Легенда, или притча...
Шли два человека в долгий путь по бескрайней степи, и каждый нёс тяжёлый крест на спине. Один устал и сказал другому: «Крест слишком тяжек, я, пожалуй, подрежу его немного». И подрезал.
Идут дальше. Вдруг перед ними овраг. Странник, подрезавший крест, положил его над оврагом – точно с размер оврага – и пошёл…
Почти уже прошёл путь, но в самом конце крест корябнул край оврага и соскользнул в пропасть вместе со странником.
Другой, не подрезавший креста, прошёл весь путь…
Жестокая притча? А христианство в его глубинах вообще жестоко по человеческим, по земным меркам… во всяком случае, не так уж гуманистично, как это порой проповедуется в сусальных притчах для детей и новообращённых. В Христианстве главное – Любовь. А свобода выбора – агромаднейший соблазн. Вот и соблазнились.
И – реформировались…
***
«…расхристанные розвальни… боярыня Морозова…
Слепят снега огромные, Россию замело…
И чёрная, больная, безумная ворона
Сидит, отставив в сторону разбитое крыло…»
***
Рассказ «Градус крена». О расстройстве вестибу¬лярного аппарата. Общество, охваченное безнадёгой и равнодушием, неустойчиво. Насколько возможен градус крена?..
***
…а судят в основном – за инстинкты. То есть, за неумение их сдерживать. То есть, за искренний порыв вер¬нуться к е с т е с т в е н н о м у состоянию? Что-то не то...
***
Люди стареют потому, что виноваты. Виноватятся в течении жизни. Накопят вины, доведут до критической массы, получат «насыщенный раствор», и – стареют.
***
Мгновенья счастья различимы гораздо позже самого счастья, и только лишь в общем тоне жизни. Как в музыке – отдельные ноты и фразы не воспри¬нимаются, пока она звучит, но лишь в общей тональности Це¬лого проступает их прелесть, и, как правило, это происходит после…
Отдельные взблески, «музыкальные фразы», которые потом промурлыкиваешь про себя всю оставшуюся жизнь, это тоже мгновения счастья. Пусть даже «это» счастье уже иной, совсем иной энергетической наполненности и окраски. Что же тут поделаешь? Если «то самое» счастье неповторимо, спасибо и за «это», оно тоже чудесно. Это ли не «вечная музыка»? Притом с вариациями воспоминаний...
***
Славянин Слава. Боготворит Слово. Славяне – Словене. Люди Слова. Есть и люди дела, но… дело – это потом, это не важно… живём «не здесь». Живём – в Слове.
***
«…идеалист, материи
Тихонько помолись, –
Пурпурные бактерии
Сияньем налились…»
***
…догадался, наконец – поэзия не искусство. Это было где-то, а теперь вспоминается, реставрируется, оборачивается…
***
«…да, меня любят. Таких, как я, всегда любят. Только почему такие, как я, всегда платят за всё и за всех? И почему столь редко платят таким, как я?..
Платони¬ческая любовь не в счет...»
(Из сетований «доброго» Великого)
***
Весна. Кошки орут за окном. Пьяный крик соседа: «Кто там опять детей мучит?..»
***
Рассказ «Защита Штампа». Штамп – обвиняемый, мелкий клерк. Начало рассказа: «Маразм крепчал...». «Красной нитью» проходят по тексту штампы, без кото¬рых, как выясняется, не обойтись. Как и без мелкого клерка.
Всё «шито белыми нитками».
***
…приснился спьяну странный какой-то тип, в незнакомой местности, где-то в иконографии проступавшей… руками размахивает, свиток под нос суёт, требует что-то…
Оказалось поутру – сосед! Обиженный пророк, волхвующий в пивняке над картой звёздного неба, орущий, требующий чёрт знает что, клянчащий льготной ссуды для постройки обсерватории в Вифлееме… для ЗВЕЗДЫ ссуды…
***
У жилых домов духовное содержание снаружи (лепота фасада и пр.). Внутри – бытовое содержание. Ровно наоборот у человека. А ведь человек, это тра¬диционно – Дом. Та же трехчастная модель: крыша, жилая часть, подпол. Но человек – подвижен. Это главная беда вида, задуманного довольно устойчивым и прочным в самом себе.
Открытое пространство расшатало традицию. А там и человека.
И шатается по земле, и шатается…
С земли ушёл, в города подался. Нагромоздил башен каменных, ввинтился туда, совсем плохой стал…
***
«…скушно стало… за серый свой будень
Наломавшись (пустой, будто трутень),
Залетал в свой квадратный бетон
И ложился всё с тою же, бедной,
Грустной женщиной, до смерти бледной,
Исторгающей жалобный стон,
И терзал её плоть в душной клетке
На подвешенной к небу кушетке,
Бледных отпрысков заготовлял,
И все чаще бессонною ночью
Стены в мыслях раздвинув, воочью
Сам себя на весу представлял,
И опять, и опять ужасался:
Как он в этом бреду оказался,
В гиблом воздухе – средь фонарей,
Проводов, воронья, вовсе зряшных
Всяких штук, им же сляпанных, страшных?..
И стояла зима у дверей…»
***
…семья – атом. Семьями структурируется з д о р о в о е общество.
Но вот фокус, в атоме есть отрицательно заряженная частица – электрон. То есть, «семья не без урода». Так получается. Тем не менее, семья содержит и «урода». Но если в семье не один «электрон», а больше, рушится вся структурная решётка. Решётка семьи.
Затем – общества.
…и куда вы, к чёртовой матери, пораспложались, электроны? Сколько можно?
Хватит, хватит, хорош!..
***
…семь рыбаков.
Все – Рыбаков…
***
«…и горели, как соты, в ночах
Бышни слышущи, многоочиты,
Где кассетами камня зачитан,
Человек источался и чах…»
***
Деревья и камни не бегают. Стоят на месте, как вкопанные. Точно, вкопанные.
М.б. поэтому они, как говорится – «Традиционно нравственны»?
***
Возлюби врага своего... почему?.. А потому, кроме всего, что враг вычисляет незнаемые тобою грехи, обнаруживает их с другой, тёмной для тебя стороны, как в тоннеле. – «Даёт встречный план».
***
«Абрам, женись!»
«А зачем?»
«Баба под боком, дети пойдут, внуки…»
«А зачем?»
«Еда будет, уход будет… а под старость и стакан воды есть кому поднести...»
Абрам пораскинул мозгами – женился.
Нарожал детей, внуков, правнуков… в доме гвалт, неразбериха, до умирающего Абрама никому нет дела…
Зовёт друзей к одру, говорит:
«Вот и старость уже… вот и воды уже не хочется…»
Да что вода!
…анекдот поневоле вспомнился, прости, Господи, но…
Когда мучительно умирала матушка – восемь лет пролежала в параличе, при малейшей перемене погоды выла от боли, каждый суставчик выворачивало. Лекарства уже не помогали, а она всё чаще просила меня и моих сестёр дать яду.
То ли смелости нам не хватило, то ли заповеди крепко засели, но мы, прекрасно понимая, что куда гуманнее безнадёжную старушку на девятом десятке лет усыпить, как она просила-умоляла, не дали яду. Воды – давали, еды – давали, врачей – вызывали, ухаживали, как могли… и втихаря подвывали от сострадания, от безнадёги…
Тогда-то особенно отчётливо и вспоминалась (мне, во всяком случае) заповедь –
«Возлюби врага твоего».
Друг, любящий человек, яду не даст родному человеку. Даже во облегчение безнадёжно больного не даст. А враг (если дожил и здравствует), может быть, даст.
Вот ещё один поворот страшной заповеди…
Не припасла матушка врагов.
***
…ужас не в том, что машина станет умнее человека, а в том, что человек поглупеет. Глупее станет себя самого и машины. И, в итоге, не совладает с программами, которые некогда сам же и создал. По слабоумию не сможет их теперь распознать – мозги атрофировались. Так, если не тренировать мышцы, они ослабевают. Почему этого не произойдет с мозгами? – те же белковые соединения, в конце концов.
Был эксперимент: американцы отменили в некоторых школах заучивание наизусть таблицу умножения и еще некоторые «рутинные» основы.
«В век калькулятора и компьютера – зачем?!.»
А через годы выяснилось – у тех повзрослевших школьников, подвергнувшихся эксперименту, образовались невосполнимые пробелы, карстовые провалы в памяти и сознании. Нарушился поступательный «улиточный» принцип познания мира – и мозги оказались как бы недоуменны. Хорошо, что эксперимент был выборочным, локальным. Иначе б имели такую дебильную Америку – юмористам не снилось…
***
А что, если Интернет и прочие компьютерные чудеса подменят всю остальную «рутину» жизни?
А то и получится – машина поневоле станет умнее человека. Точнее, сам человек станет глупее самого себя, прежнего. Окажется, что он уже многое забыл, утратил.
Так и мы, вглядываясь в древние верования и мифы, лишь смутно догадываемся о величии прежних культур и цивилизаций. То есть, о величии самих себя, утраченных во времени, ослабленных техногенными чудесами...
Это – взгляд кроманьонца в неандертальца…
***
Зерно ржаное пули. Ни поля. Ни хрена.
Тень корчится на стуле. Бесплотна и больна.
То пулю, споря с чёртом, катает по столу,
То реет в споре гордом, то тянется к стволу,
А чёрт возьми и дёрни. И палец в дужку вдень.
…и шевельнутся корни... и воплотится тень.
***
«Теперь жизнь короткая пошла…» – Как сказано, как сказано! И кем? Не политологом, ни футурологом, ни социологом, а…
А вообще-то путь к этой «короткой» жизни наметился ещё где-то в 60-70-х годках 20 века – в прошлом тысячелетии. Помню я эти импортные чудеса – одноразовые авторучки, зажигалки царственно, на зависть одноклассникам, сверкавшие в руках сынков и дочек начальников…
Они восхищали поначалу. Это ж надо – ни заправки не требуют, ни ремонта. Отслужили вещички срок – и на свалку. А что? Недорогие, штампованные. Тем более, очень скоро они появились и в нашей стране, в широкой продаже.
А потом и одёжка, и кастрюли, и сковородки, требующие лишь небольшой починки, стали просто отправляться в утиль. И как-то совсем уже незаметно пошли исчезать целые ремёсла и профессии: лудильщики, ветошники, мелкие ремонтники. Жизнь становилась всё более «шикарной», одноразовой, и – короткой…
И окончательно «закоротилась» осознанием – труд недорог и не важен сам по себе. Важен результат. Неуважение к труду – вот, пожалуй, диагноз конца прошлого тысячелетия. Следствие диагноза – запропала к чертям собачьим основательность, добротность жизни. Не говоря уже о добротности самих товаров. Взамен смехотворное резюме: «Деньги отдельно, работа отдельно».
Главное, чтобы коротко и быстро. Всё – и результат труда, и результат любви, и результат жизни. А какой у жизни результат? Результат известный. Но неважно. – «Давай сделаем это по-быстрому»…
Что поразительно, услышал я столь ёмкий диагноз времени («Теперь жизнь короткая пошла») не на социологическом форуме, а… на вещевом рынке. Автором его был пожилой кавказец, не очень хорошо говоривший по-русски. Возможно, языковой барьер само собою вынуждает к афористичности. Плюс торговый стиль жизни – всё надо упаковать и реализовать как можно быстрее…
Я давно его приметил, этого кавказца, покупал вещи только у него, знал – товар добротный и недорогой. Неудивительно, продавал он только белорусские вещи, которые завозил в Россию небольшими партиями и быстро здесь реализовывал. С молодыми акулами рынка, своими соплеменниками, явно не соперничал. Торговал в одиночку, за большим прибытком не гнался, а на прожиток, видимо, хватало.
Нужно было обновить обувь к сезону, выбрал у него две пары мокасин, и внимательно разглядывал их. На всякий случай спросил – какая пара лучше? Он, естественно, похвалил обе. Уловив недоверчивый взгляд, досадливо махнул рукой:
– «А-а, да что придираешься, что выбираешь? Не первый раз берёшь, знаешь, гнильём не торгую. На два-три года хватит, потом выбросишь, новые купишь… теперь жизнь короткая пошла…».
Тут-то я и ахнул. Молча. И молча же расплатился…
***
Живут себе псы-рыцари, живут. Рыцари, понятно, вымирают. Псы держатся. Но…
«В наши бестиарии
Лучше без теории…»
***
Ницше – на свалку! За «недо».
***
…Капелька была готова ко всему, только вот раздеваться при всех у них в племени было не принято. Но теперь всё яснее осознавала – она попала в другую жизнь, совсем в другое племя, и все его женщины, кроме девочек и старух, были уже обнажены догола, и стояли, робкие и смиренные, в сторонке от мужчин, ожидая своей очереди.
«Зубик, миленький, пощади меня хоть ты, больше некому» – молча молилась Капелька, молилась неизвестно кому, потому что ни боги, ни сам Зуб её, похоже, не слышали. Зря она молилась. Зуб подошёл к ней первым и грубо подтолкнул к плоской Скале с двумя просверленными дырками для верёвок, которыми издревле связывали запястья истязаемых, чтобы вдруг не вырвались и не убежали куда ни попадя от страха и боли.
Впрочем, жён своих здесь, как правило, щадили. Один только Урыл лютовал в последнее время. И один только Зуб догадывался отчего. И понимал, что понапрасну Урыл лютует, что ничем он не обидел ни Урыла, ни жену его, хорошенькаю и добрую Угляду…
Да, Зуб откровенно нравился жене Урыла, и только захоти, только помани её пальцем, она тут же, вместе с детьми перебралась бы в роскошную пещеру Зуба.
Урыл был плохой охотник и очень неудачливый, а потому озлобленный на весь белый свет, особенно на Зуба, а теперь и на жену. И Угляда была несчастлива с ним, но поделать ничего не могла…
Но вот беда, Зуб любил только свою Пикальку, как и она его. И никак не мог её позабыть. И то сказать, вон сколько нарожала детишек! А всего за какой-то пяток лет…
А теперь ещё эта, Чужезеземка… она, уже обнажённая для неизбежного ритуала, втайне молилась теперь только об одном – чтоб нынче Зуб не забил её до смерти!.. а там… а там – как судьба сложится…
***
…даже находясь «внизу», прощай людей. Это трудно, но прощай. А когда «сверху» прощаешь, тут полегче. Но всё же и это снимает общую гордыню.
Сословную в том числе.
***
Картинка маслицем. Что это было – гордость или же гордыня хохлушки-вагоновожатой, свысока глянувшей на несчастного водителя жигулёнка? Чудесная картинка. – На узкой улице, забитой машинами, едва сквозящими вдоль трамвайных рельс, замученный в пробке чудак-водитель вдруг выскочил из машины и рванулся к табачному киоску. А его потрёпанный жигулёнок так и остался торчать посреди пробки с открытой дверцей. Причём заднее колесо оказалось прямо на трамвайной рельсе.
Я стоял в переполненном салоне у окошка вожатой, перекидывался от нечего делать шуточками с розовощёкой вспотевшей хохлушкой. Она с южным придыханием страстно материла безумного мужика, из-за которого не могла стронуться, не задев драный жигулёнок. Салон взмок от духоты, пассажиры злобно роптали, но она лишь трезвонила во все звонки, взывая к мужику.
Тот уже купил курева и бутылку пива, но теперь никак не мог пробиться к жигулёнку сквозь железную стену пробки, вдруг сильно уплотнившейся. Метался из стороны в сторону, слыша истеричные звонки и, видимо, понимая, что его ненавидит весь салон трамвая. В бессильном отчаянии махнув рукой, сдёрнул пробку с бутылки и принялся, обливаясь пеной, судорожно глотать пиво из горла – на виду у всех пассажиров, прямо на парапете.
Молодая крепенькая хохлушка, мешая русскую речь с украинской, ругалась и пунцовела всё пуще. Я, шутя, подсказал ей выход из положения:
– «А ты его бортани, бортом сдвинь к чёртовой матери!.. Рельсы-то и освободятся…»
Тут она смолкла, повернулась ко мне всем пылающим ликом, и я понял – она не на шутку оскорбилась, приняв мои слова за серьёзный совет, и аж побагровела от гнева:
– «Вот ещё чего! Стану я свой трамвайчик об этакое говно пачкать!..
В южном выговоре этот гордый рык звучал как «хх–хгавно», что несло в себе предельную ненависть и презрение. Очень она любила свой новенький вагончик и высокое место вожатой, на котором восседала с гордостью. Если не с гордыней.
Не то что некоторые, в задрипанных приземистых машинках…
***
«…трамвайчик пробирается ползком,
Хрипит, захлёбывается песком,
Искрит со звоном, на подъёмах тужась.
Вожатую мне жалко…
«Мрак и ужас,
Грязь, листопад, путей не уберут…
Просилась на простой, шестой маршрут…
Хотя бы на седьмой… какой там! – Восемь.
Судьба? Или петля-восьмёрка?..»
Просинь
Меж голых крон,
И час восьмой, и осень,
И восемь чёрных птиц орут, орут…»
***
…какая уж тут гордыня…
***
Есть ум постоянный. Есть ум переменный. Как ток. С постоянным умом живут постоянно хорошо. С переменным умом – периодами. Вспышками. Вдохновеньями.
Как поэты, однако…
***
…и все, все живы смертью – смертью травы, скота… друг друга, в конце концов… Единая трофическая цепь. Лекцию бы прочитать на эту тему…
***
А вот и лекция. – Из архива Великого:
«Блатная музыка»
«…тр-рофическая цепь!..» Какая жуть
Всепожирания друг друга: рёвы, зыки!..
А если проще – все убийцы тут.
Все жрать хотят. Такие вот музыки.
Единая трофическая цепь...
Ягнёнок травку щиплет в палиасде.
Ягнёнка волк утаскивает в степь.
А там охотник прячется в засаде.
Идёт по кругу смерть в огне миров,
По солнцу ходит стрелка часовая.
…и только жизнь обратно гонит кровь,
Лады блатной музыки надрывая…»
***
«Хорошего человека надо съесть» – доброе поверье.
***
– «Какое ты право имеешь кричать на меня, если я за всю нашу жизнь слова доброго тебе не сказал?».
***
Сильные мира. Разбойники. Преступники. Самые вероломные из двуногих.
Именно этих видят на вершинах.
Мы видим их.
Но видим ли самих себя? Себя, пробившихся из мириад сперматозоидов в мир? Наверняка пришлось расталкивать собратьев-сперматозоидов, идти по «их трупам» – в мир, на вершину!
Это путь зерна, путь всех-всех-всех…
Так что же такое злодей и сильный мира?
Каждый из нас – Победитель на земле. Значит – злодей, значит сильный. Но что злодейство, кто злодей, с чьей точки зрения злодей? Вот точка зрения мира: «Это – вор, грабитель, убийца… Судом доказано». Но это – для мира.
А для Бога?
Бог собирал вокруг себя отверженных, голь мира. Царствие Его не от мира...
И вот – кто верит искренне, тот ничего не боится. И, как правило, ничего не имеет на этой земле. Хотя и Победитель – по сути, а не по определению. То есть, убийца тоже, убивший тьмы сперматозоидов для появления на этот свет. Но он ничего здесь не боится… в основном потому, что неимущ.
А вот имеющий всё, то есть «аристократ» на сегодняшний день, ворюга несусветный, тот – боится, подрагивает во сне….
***
Что, что сказать по Втором Пришествии Ему об этом, о злодействе всех без исключения, верующих и неверующих, имущих и неимущих? И будет ли дано какое-то «частное определение» тем («невинным» по земным меркам) убийцам – убийцам до рождения в этот мир, и тем, кто «накосячил» уже и здесь, наживая свои богатства? Вот главный вопрос мира, а не дурацкие вопросики, типа:
Что делать? Кто виноват? Быть или не быть? В чём смысл жизни?..