ТЕСТ-4. КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ. И.АННЕНСКИЙ - С ОТВЕТАМИ
Уважаемые, коллеги.
Сегодня (01.09.2017 г.) исполняется 162 года со Дня рождения Иннокентия Анненского (род. 01.09.1855 г.).
«Крупнейший русский поэт, критик и переводчик, один из предшественников русского символизма и акмеизма. В литературной области он работал, можно сказать, в безвестности и лишь перед самой смертью обратил на себя внимание, примкнув к кружку молодых поэтов. В этом смысле Анненский – трагическая фигура. Поэт глубоких духовных разладов, мыслитель, осужденный на глухоту современников, – он трагичен, как жертва исторической судьбы. Принадлежавший к двум поколениям, к старшему возрастом и бытовыми навыками, к младшему – духовной изощренностью,
Анненский как бы совмещал в себе итоги русской культуры. Он проложил дорогу Мандельштаму, Ахматовой, Пастернаку, Хлебникову, Г. Иванову…
Многие считали, что от первого 10-летия XX века остались Блок и Анненский».
(В Рейтинге-5. Поэты Серебряного века Анненский занимает 4 место).
В связи с этим мне показалось уместным подготовить Специальный Тест, посвящённый его Поэзии.
Здесь 10 стихотворений.
Вопрос Теста заключается в том, чтобы определить, сколько из 10 предлагаемых стихотворений, принадлежит перу И.А.
В данном случае, возможно, будет легче ответить на вопрос Теста, используя «метод от противного», то есть, определив Авторов известных стихов, не принадлежащих перу Анненского.
Желаю получить удовольствие от прекрасной поэзии.
С уважением, -
В конце Теста, в качестве бонуса))), приводятся высказывания об И.Анненском Н.Гумилёва и С.Маковского.
1. «Есть любовь, похожая на дым;
Если тесно ей - она дурманит,
Дать ей волю - и её не станет...
Быть как дым, - но вечно молодым.
Есть любовь, похожая на тень:
Днём у ног лежит - тебе внимает,
Ночью так неслышно обнимает...
Быть как тень, но вместе ночь и день...»
2. «Эй молодчики купчики,
Ветерок в голове,
В пугачёвском тулупчике
Я иду по Москве!..»
3. «Я люблю замирание эха
После бешеной тройки в лесу,
За сверканьем задорного смеха
Я истомы люблю полосу.
Зимним утром люблю надо мною
Я лиловый разлив полутьмы,
И, где солнце горело весною,
Только розовый отблеск зимы.
Я люблю на бледнеющей шири
В переливах растаявший цвет...
Я люблю всё, чему в этом мире
Ни созвучья, ни отзвука нет».
4. «Ты - женщина, ты - книга между книг,
Ты - свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.
Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.
Ты - женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты - в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся - от века - на тебя!»
5. «Если б вдруг ожила небылица,
На окно я поставлю свечу,
Приходи... Мы не будем делиться,
Всё отдать тебе счастье хочу!
Ты придешь и на голос печали,
Потому что светла и нежна,
Потому что тебя обещали
Мне когда-то сирень и луна.
Но... бывают такие минуты,
Когда страшно и пусто в груди...
Я тяжел — и немой и согнутый...
Я хочу быть один... уходи!»
6. «Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай: далёко, далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Ему грациозная стройность и нега дана,
И шкуру его украшает волшебный узор,
С которым равняться осмелится только луна,
Дробясь и качаясь на влаге широких озёр.
Вдали он подобен цветным парусам корабля,
И бег его плавен, как радостный птичий полёт.
Я знаю, что много чудесного видит земля,
Когда на закате он прячется в мраморный грот.
Я знаю весёлые сказки таинственных стран
Про чёрную деву, про страсть молодого вождя,
Но ты слишком долго вдыхала тяжёлый туман,
Ты верить не хочешь во что-нибудь, кроме дождя.
И как я тебе расскажу про тропический сад,
Про стройные пальмы, про запах немыслимых трав...
Ты плачешь? Послушай... далёко, на озере Чад
Изысканный бродит жираф».
7. «Среди миров, в мерцании светил
Одной Звезды я повторяю имя...
Не потому, чтоб я Ее любил,
А потому, что я томлюсь с другими.
И если мне сомненье тяжело,
Я у Нее одной ищу ответа,
Не потому, что от Нее светло,
А потому, что с Ней не надо света».
8. «Я пью за разоренный дом,
За злую жизнь мою,
За одиночество вдвоем,
И за тебя я пью,–
За ложь меня предавших губ,
За мертвый холод глаз,
За то, что мир жесток и груб,
За то, что Бог не спас».
9. «То луга ли, скажи, облака ли, вода ль
Околдована желтой луною:
Серебристая гладь, серебристая даль
Надо мной, предо мною, за мною...
Ни о чем не жалеть... Ничего не желать...
Только б маска колдуньи светилась
Да клубком ее сказка катилась
В серебристую даль, на сребристую гладь».
10. «Не я, и не он, и не ты,
И то же, что я, и не то же:
Так были мы где-то похожи,
Что наши смешались черты.
В сомненьи кипит еще спор,
Но, слиты незримой четою,
Одной мы живем и мечтою,
Мечтою разлуки с тех пор.
Горячешный сон волновал
Обманом вторых очертаний,
Но чем я глядел неустанней.
Тем ярче себя ж узнавал.
Лишь полога ночи немой
Порой отразит колыханье
Мое и другое дыханье,
Бой сердца и мой и не мой...
И в мутном круженьи годин
Все чаще вопрос меня мучит:
Когда наконец нас разлучат,
Каким же я буду один?»
Н.ГУМИЛЁВ ОБ И.АННЕНСКОМ
«В его стихах пленяет гармоническое равновесие между образом и формой, равновесие, которое освобождает оба эти элемента, позволяя им стремиться дружно, как двум братьям, к точному воплощению переживания. Круг его идей остро нов и блещет неожиданностями, иногда парадоксальностью. Для него в нашей эпохе характерна не наша вера, а наше безверье, и он борется за свое право не верить с ожесточенностью пророка. С горящим от любопытства взором он проникает в самые темные, в самые глухие закоулки человеческой души; для него ненавистно только позерство, и вопрос, с которым он обращается к читателю «а если грязь и низость только мука по где-то там сияющей красе?» — для него уже не вопрос, а непреложная истина. «Кипарисовый ларец» — это катехизис современной чувствительности.
Над техникой стиха и поэтическим синтаксисом И. Анненский работал долго и упорно и сделал в этой области большие завоевания. Относя подлежащее на конец фразы, он придавал ему особенную значительность и силу. Причудливо перетасовывая придаточные предложения, он достигал, подобно Малларме, иератической величественности и подсказывал интонации голоса, до него неизвестные в поэзии.
Его аллитерации не случайны, рифмы обладают могучей силой внушаемости. Читателям «Аполлона» известно, что И. Анненский скончался 30 ноября 1909 г. И теперь время сказать, что не только Россия, но и вся Европа потеряла одного из больших поэтов…».
С.МАКОВСКИЙ ОБ И.АННЕНСКОМ
«Анненский стоял в стороне от соревнования литературных школ. Не был ни с Бальмонтом, ни с Валерием Брюсовым в поисках сверхчеловеческого дерзания. Он был символистом в духе французских эстетов, но не поэтом-мистиком, заразившимся от Владимира Соловьева софийной мудростью. В известной мере был он и русским парнасцем, и декадентом, и лириком, близким к Фету, Тютчеву, Константину Случевскому и автору "Кому на Руси жить хорошо". Ему пришлось многое поднять на плечи, чтобы уравнять русскую поэзию с "последними словами" Запада».
ОТВЕТЫ:
№2 - ХЛЕБНИКОВ
№4 - БРЮСОВ
№6 - ГУМИЛЁВ
№8 - АХМАТОВА
ОСТАЛЬНЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ И.АННЕНСКОГО
ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА