Какое наслаждение – просто приехать в полюбившийся город, побродить по его улицам и скверам, сходить в музей или в один из больших, пропахших ладаном костёлов, да и вообще куда глаза глядят, пока усталость и голод не заставят присесть где-нибудь, отдохнуть и спокойно перекусить.
Марина любила эту часть города, где беззаботная публика неторопливо течёт по тротуарам, огибая стоящие повсюду столики многочисленных кафе. Шла чудесная пора прощального тепла, а оно бывает особенно ласковым, так что можно посидеть прямо на улице, не опасаясь ни холодного ветра, ни чрезмерной жары, изучить меню, насладиться едой и праздностью, понаблюдать за прохожими.
Вот он, тот период жизни, когда основное достигнуто и уже не требуется брать бесконечные рубежи, что-то напряжённо решать, искать, страдать и разочаровываться. Всё позади. Нет-нет, конечно позади далеко ещё не всё, но самые яростные эмоции улеглись, и это оказалось настоящим облегчением.
Марина осмотрелась. В кафе не слишком много посетителей, обедать уже поздновато, а ужинать ещё рано. Публика разная, от нарядных пожилых дам до молодежи в потёртых джинсах. А вон ту пару к молодежи отнести трудно, однако мужчина с седеющей бородкой сверкает голой коленкой из специально разодранной штанины, а его соседка и вовсе шокирует: из-под спинки стула виднеется... совершенно голый зад. Ах, да, это же просто джинсы с низкой посадкой съехали так, что показались трусы, но вот беда – трусами эту полоску назвать сложно, потому что она почти полностью скрылась во впадине, разделяющей ягодицы.
Мужчина сидел к Марине лицом, и кого-то ей напоминал... Вдруг сердце на миг замерло и тут же забилось пойманной в ловушку птицей. Дмитрий?!. А почему бы и нет? Он ведь учился в этом городе, так почему же не мог остаться здесь жить?
В то памятное лето Марина, терзаемая своим первым, плохо управляемым чувством и изворачиваясь в убийственных родительских запретах, впервые тайно приехала в этот город, чтобы вопреки всему оказаться в объятиях самого лучшего парня на свете. Это же настоящее богатство – провести вдвоём целые сутки в незнакомом ей, но таком вольном городе, на этих приветливых улицах, заполненных эйфорическим восторгом пусть и короткой, но полной свободы.
Дима тогда уже год был счастливым обладателем койко-места в общежитии здешнего горного института, а Марине предстояло ещё учиться в последнем классе, но большая любовь не терпела такой дикой отсрочки – почти целый год порознь! И так в последнее время не столько думала об учёбе, сколько бегала на почту, мечтала и ждала междугородних телефонных звонков. Димка не мог часто звонить, да и родители настораживались. Не слишком ли рано для таких бурных романов в неполных шестнадцать лет? Хорошо хоть, что парень далеко, а то мало ли...
– Марина, не морочь парню голову, ему самому ещё учиться и учиться, а уж тебе и подавно. Ты ведь хотела в Москву на филфак поступить, а не в провинциальный горный институт! Или забыла, какие конкурсы во всех столичных вузах? Не о том сейчас думаешь, поверь мне! – резонно увещевала мама, взывая к благоразумию, если, конечно, считать его достойным оружием против такого несвоевременного, опасного чувства.
Едва началось лето, как Марину безоговорочно решили отправить к бабушке на все каникулы. Вот и вырвалась обманом «к подруге» на три дня – ночь в поезде туда, ночь обратно, зато сутки с любимым.
Жалеет ли Марина теперь о своём давнем сумасбродстве? Но кто жалеет о счастье, даже если оно длиною в один-единственный день, даже если на выходе из него тебя неминуемо подстерегут самые жуткие разочарования?
Диме не удалось вечером провести Марину в общагу, в тот день на вахте как раз дежурила Мегера, а на окнах первого этажа – решётки, не проберёшься. К счастью, на дворе стоял душистый шёлковый вечер, который проводить в помещении просто грех. Ладно, Марина завтра и в поезде выспаться успеет, зато вся ночь принадлежит им с Димкой. Но бурный день всё-таки сказался – ближе к полночи одолела усталость.
– А давай в парк? Там полно скамеек, да и сам парк у нас мало чем от леса отличается – огромный и дремучий! – предложил Дима. – Только забегу в общагу, куртку на всякий случай возьму...
Парк – хороший приют для тех, кто решился ночевать под открытым небом. В такой поздний час там почти никого не было, но Дима с Мариной удалились туда, где иссякли не только поздние парочки, но и скамейки, и даже свет фонарей. Набрели на укромную поляну в окружении высоких деревьев и густого кустарника.
Восторг, тревога и все мельчайшие подробности этой ночи слились и отпечатались в памяти Марины, как след Единорога на раскалённом камне – волны времени могут размыть многое, очень многое, массу других следов, но только не его, не этот волшебный след. Ночь сумасшедшего запаха измятой травы, тихих вскриков какой-то птицы, нежного шёпота деревьев, дружески плотно обступивших тайное убежище влюблённых, ночь вздохов и поцелуев...
Кто сказал, что такие истории заканчиваются всегда одинаково? Вполне могло случиться, что молодые люди остались бы вместе на всю жизнь. Не сразу, конечно, а после долгих лет учебы. Но вот долгие-то годы и сделали своё чёрное дело, поэтому конец этой истории ничем не примечателен – классическая банальность.
Марина ещё раз внимательно и осторожно всмотрелась в лицо мужчины. Все-таки нет, это не он, просто похож. Хотя, наверное, Дмитрий, отрастивший бороду, мог именно так и выглядеть в этом возрасте. Вот только спутница... Господи, да не всё ли равно теперь, что за женщина могла быть с ним рядом?
Подумать только, стоило лишь на минуту обознаться, а какая буря эмоций! И это после стольких-то лет... Не Дмитрий – и не надо, но почему-то вдруг захотелось куда-то идти или даже бежать, что-то делать, как-то успокоиться в конце концов.
У Марины всё хорошо, она довольна жизнью и счастлива. Но что же тогда помешало наслаждению моментом этого счастливого настоящего и внесло сумятицу, как брошенный в тихую воду камень? Внезапное воспоминание? Так ничто и не забыто, просто пришлось научиться с этим жить, и вполне успешно.
Марина дождалась заказанной еды, рассеянно поела и решила ещё побродить по городу. Ноги сами понесли в парк. А стоит ли предаваться таким сантиментам? Что поделаешь, Единорог однажды мелькнул и скрылся, но душа тайно хранит его след, и ему не страшна река забвения.