Эссе 41 Галерея Русской Культуры. XX век. Высоцкий

Владимир Мочалов
Галерея русской культуры. XX век. Высоцкий.

Эссе 41

1979 год, я по «нефтянке» в командировке в пустыне Средней Азии вместе с «наукой», геологами и «добычей». Ни газет, ни ТВ, ни радио нет, и вот вечером заходят геологи и говорят над Днепропетровском в авиакатастрофе разбилась футбольная команда «Пахтакор». 1980 год, лето, опять пустыня, командировка, «нефтянка» и опять геологи, они говорят «Голос Америки» сообщил о смерти поэта Владимира Высоцкого. Мы вместе по портативному радиоприемнику повторно слушаем сообщение американцев, и оно гласит, что на «девять дней» по «Голосу» будет большая передача, посвященная творчеству Высоцкого. Передачу я слушаю уже дома в Краснодаре, и она начинается и заканчивается песней Высоцкого, которую я до этого не слышал, «Я - «ЯК» истребитель».

Чувство потери оглушает. Я начинаю вспоминать мнения о поэте, исполнителе своих песен. «Всепогодный Володя», это наиболее распространенное мнение, да еще друзья поэта говорят, что он был свой в любой компании. Начались ежегодные передачи памяти Высоцкого и там тиражировались «затертые» до нудоты воспоминания совсем ничего не говорящие о значении творчества поэта. Образ Высоцкого в обществе примитивно ужасен, ну копия из его знаковой строки из песни высокой поэтики «Памятник»: - «ну зачем же такой я Вам нужен, после смерти». У меня вызывает брезгливость другая строка из стихотворения памяти Высоцкого известного либерала советского поэта Вознесенского, что то вроде «как он так хотел, чтобы поэтом его мы называли».

Уже умер Брежнев и в моей душе поселилось чувство предстоящих судьбоносных глобальных перемен. Я отчетливо видел, что проклятый «марксизм-ленинизм» уже «спел» свою ужасную песню в России и стремительно изникает, уступая место плановой сатанистской, социал-дарвинистской «демократии». Но вместе с тем нарастало чувство надвигающейся катастрофы. Меня спрашивают знакомые и друзья, что я думаю по поводу грядущей катастрофы и я отвечаю, что она необходима, будет очень длительной, но Нам с Вами суждено пройти весь ее скорбный путь. Это будет та Наша с Вами Война, которая суждена каждому поколению живущих.

Я еду со своей половиной в Москву, где наши общие знакомые поселяют нас в отдельной квартире в районе метро Беговая или 1905 года в новостройках 9-12 этажных домов с сотнями квартир. Из окна я вижу далеко за рекой или каким то большим водоемом разрушенный храм, и сразу возникает неодолимое желание пойти туда. На дворе сильный мороз и путь далек. Я добрался кое-как до храма, он заброшен и превращен в грязные руины. В мою душу нахлынули ассоциации, как возникла русская задумка построить именно здесь храм, как люди собирали средства на строительство, как строили, как потом тысячи и тысячи несли сюда свои радости и горе. Как тысячи здесь венчались на жизнь и потом в купелях крестили своих детей, как было намоленно Русским Народом это место. И было неодолимое предчувствие, что сюда вернуться другие люди и обязательно восстановят храм, и опять пойдут сюда потоком русские люди неся свои радости и печали. Наутро я еду к своим друзьям по делам и вот дела закончены, короткое застолье и друзья спрашивают куда меня отвезти. Я прошу на Ваганьково к Высоцкому. После свидания с Высоцким я, где то не в себе, подхожу к дому достал ключи и начинаю оглядываться, дом то тот, но подьезд и естественно номер квартиры забыл, а половина также ушла по своим делам. И тут меня цепляет миллиционер – ваши документы. А они в квартире и квартиру то я нахожу вместе с ним, но дверь открыть сразу не удается, у меня забирают ключи и водворяют в отделение. До телефона в милиции удалось добраться только через несколько часов и через несколько минут под рев моей половины принесшей паспорт я попадаю домой. Так состоялось мое личное знакомство с Владимиром Высоцким.       

Советское чванство так и перло из воспоминаний личных и «творческих друзей» поэта, рядом с ним не оказалось никого, кто бы понимал величину и значение таланта этого культового творца XX века. После смерти Владимира Высоцкого прошло 37 лет и настоящее значение его творчества совершенно не оценено. В его почитателях в основном «смехачи» и поклонники военных песен. «Творческая советская интеллигенция» брезгливо морщилась от «блатных напевов» поэта, и никто, никогда, ни разу не попытался дать творческий портрет одного из «поэтов XX грозного века».

 Высоцкий дитя Войны в ее глубинном смысле, в ее очищающем значении, пробуждающей высокие нравственные чувства солдат защитников своей Родины, без которой жизнь, не жизнь. И это высокое чувство откликнулось русским массовым почитанием, своего рода культом певца, артиста и поэта высокой поэтики жизни у подавляющего большинства простого народа. Врожденная высокая психология души поэта вела его по творчеству. Он был чужд рафинированным деятелем культуры. Чужд либеральной тусовке «шестидесятников» хотя был близок к ним по возрасту и судьбе, они его даже «младшим братом» считали через силу, бешено завидуя его всенародной популярности и всячески принижая ее значение. «Они» в душе были выше почитания этого плебса, искренне любившего Высоцкого.

Владимир Высоцкий был артист по природе, от Бога, и вся жизнь была для него естественная игра, он по другому просто жить не мог. Рок и Судьба вели его по Жизни. Он порвал со стайностью, семейственностью своего существования бросив технический ВУЗ и пошел своей артистической дорогой. Рано женился не один раз по обычным бытовым причинам. Женщины и Семья, никто и никогда не играли в его судьбе никакой роли, даже женитьба на Марине Влади это была дань мимолетному увлечению и своеобразной моде на известную жену. Внешнее восприятие и любование в обычной для него компании скрывало глубокое внутреннее одиночество Творца. Это была его естественная ипостась. Творец, знаю по себе, живет только Творчеством, все остальное у него мимолетно проходящее. А само творчество это своеобразный наркотик и тот напиток, который тянет неодолимо, но напиться им не возможно, творческая жажда перманентное наркотическое состояние. Сотворенное то, к которому Ты вчера и сегодня неудержимо стремился и которое в муках созидал, тут же становиться прожитым Прошлым, и неутолимая новая жажда иной творческой мысли накатывает неудержимо и неуемно на тебя.

Высоцкий нашел себя (только себя, не коллектив и не дружеский круг) в театре на Таганке у Любимова. Эти отношения были сложны. Любимов видел, что как режиссер, он этому великому природному актеру дать ничего не может, а может предоставить лишь площадку-сцену для жизнеутверждающего самовыражения, где Высоцкий полнокровно жил в актерстве. Я подозреваю, что и Брехт своим содержанием драматургии ничего ему не давал, все, что ему было надо от Театра, Высоцкий брал на сцене. Актерский коллектив тяготил Владимира своим претенционизмом, эти люди душой не могли понять, что рядом с ними не ровня им, а огромный могучий талант. Да Высоцкий был бытово несдержен поведенчески и его периодические пьянки, из-за которых срывались спектакли, выводили театральный коллектив из себя. И Высоцкому «коллеги» с удовольствием при возможности подставляли ножку. Довольно средний режиссер, но хороший театральный менеджер, Любимов через Высоцкого социально достигал многого, и вынужден был терпеть его поведение. Но душой Любимов никогда не был его союзником и жизненной опорой, в которой Высоцкий нуждался, как во внешней авторитетной нравственно, направляющей защите.

Театр, спектакль, капустник влек Высоцкого неудержимо, но поэтическое творчество все больше перевешивало. Высоцкий рвется за границу, но там находит только общение с другим неуравновешенным псевдо «гением» изгнанником Михаилом Шемякиным, от коего очевидно и получил наркотическое наследство. Все иное
 там внутренне разочаровывает своей повседневностью. Силы уходят и уже от непосильного напряжения творческих порывов не спасает ничто. И 25 июля 1980 года Владимир Высоцкий уходит от Нас с Вами в Вечность.

Владимир Высоцкий глубоко Русский Поэт и Артист. Почему? Это вроде не так уж и заметно, но поставьте его рядом с Михалковым, Табаковым, Меерхольдом, Мироновыми, Юрским, Товстоноговым, с тем же Говорухиным, и прочими и Вы увидите разительную разницу мироощущения и Великого Творчества Владимира Высоцкого и прочей советской актерско-режиссерской мелкотравчатой тусовки. С Владимиром Высоцким можно рядом поставить, наверное, лишь Михаила Булгакова, Николая Клюева, Николая рубцова, Юрия Кузнецова и Олега Куваева, по своей апокалиптичности жизни и творчества. Да пожалуй больше и некого. Да поэт XX века Владимир Высоцкий и не нуждается, ни в какой компании. Вот так то!

А вот текст песни из последнего выступления Поэта 14 июля 1980 года

Грусть моя, тоска моя


Шёл я, брёл я, наступал то с пятки, то с носка.
Чувствую — дышу и хорошею…
Вдруг тоска змеиная, зелёная тоска,
Изловчась, мне прыгнула на шею.

Я её и знать не знал, меняя города, —
А она мне шепчет: «Так ждала я!..»
Как теперь? Куда теперь? Зачем да и когда?
Сам связался с нею, не желая.

Одному идти — куда ни шло, ещё могу,
Сам себе судья, хозяин-барин.
Впрягся сам я вместо коренного под дугу,
С виду прост, а изнутри — коварен.

То споткнёшься где-то, то прикинешься больным,
То вдруг ожил, да не там, где ждали…
Да и всё коварство не друзьям, а остальным,
Чтоб не в кабалу, когда в опале!

Я не клевещу, подобно вредному клещу,
Впился сам в себя, трясу за плечи,
Сам себя бичую я и сам себя хлещу,
Так что — никаких противоречий.

Одари, судьба, или за деньги отоварь! —
Буду дань платить тебе до гроба.
Грусть моя, тоска моя — чахоточная тварь!
До чего ж живучая хвороба!

Поутру не пикнет — как бичами ни бичуй.
Ночью — бац! — со мной на боковую.
С кем-нибудь другим хотя бы ночь переночуй!
Гадом буду, я не приревную!