http://www.proza.ru/2017/01/15/1908
До сих пор не сталкивался с женской прозой посвящённой Второй мировой войне. При этом, объёмный документально-исторический роман «Карьера Югенда», Ольги Сарник, посвящён истории немецкого солдата, воевавшего на Восточном фронте. Не соглашусь с автором, утверждающим «немцы о той войне так и не высказались, молчат, как рыбы об лёд». Нет, конечно, не молчат. Достаточно вспомнить «Приключения Вернера Хольта» Дитера Нолля, циклы прозы о войне Генриха Бёлля, Гюнтера Грасса, Ханса Беккера и других. Воспоминаний немецких ветеранов о их горькой участи на войне, вполне достаточно, хотя и несоизмеримо с отечественной послевоенной литературой такой тематической направленности.
Я прочитал роман за три дня. Сперва ругался, затем удивлялся и наконец втянулся до мурашек и влажных глаз. Мешал чтению тот факт, что текст первоначально сочинялся как сценарий, а затем, со слов автора, переписывался под роман. Сценарий это всё-таки картинки из текста, где слово работает на форму, а писатель творец сложного художественного мира. В данном случае сложный мир получился весьма неоднородным. Рассказывать сюжет не имеет смысла, автор описывает его в аннотации и читателю уже всё ясно. Это, на мой взгляд, может оттолкнуть неискушённого пользователя привыкшего к динамике современного мира или фантастическим мирам параллельной реальности. В аннотации должны быть «крючки», не стоит раскрывать сюжет, а лишь дать намёки на возможное развитие событий.
Роман документально-исторический и выстроен на драме реально происходившей с главным героем, выведенным под именем Ганса Гравера (ГГ). Чего такого мы не знаем о войне? Банальная идея о восприятии германского блицкрига, как вселенского зла? О разрушении внутреннего мира и духовного равновесия воюющих сторон? Всё это есть в романе и как сложная психология отношений героев и как любовь, не дающая разрушиться идеалам выжженным войной. Но за общими фактами кроются частности и в них особенности повествования. Ольге Сарник удалось притянуть внимание рецензента. Подкупили не только истории персонажей, их особенности, отношение к жизни, но развёрнутое и доказательное описание жизненного уклада жителей Дрездена на на пике побед фашисткой Германии. Свою историю Ганс Гравер ведёт от первого лица: самоуверенный, идеологически раскованный красавчик, наслаждается жизнью в прекрасном и благословенном Дрездене. У него всё есть - интересная работа, предмет обожания - мотоцикл «Отто», славные вечеринки в пивных, доступные местные красавицы. ГГ строит амбициозные планы на будущее и свято верит в непобедимость германской военной машины.
После первых глав стало понятно авторское посвящение Лени Рифеншталь - великого кинопропагандиста национал-социализма гитлеровской Германии. Если проводить параллели с Гансом Гравером - идентичное восприятие фашизма, лишь разные уровни в общественной жизни, но закономерный финал в недалёком будущем. Тому кто видел её фильмы, легче представить безмятежную жизнь немецкого народа. В романе это очень ярко и показательно представлено в описании Гравера: «Германская армия несёт мир всему миру. И наш фюрер ведёт нас вперёд, к блистательным победам! Адольф Гитлер – глава большой и дружной семьи - Германии. Он непогрешим. Это поняли все, даже самые глупые. А всех не обманешь. Да что там говорить, весь мир это уже понял!».
Не уверен,что главы о докторе Геббельсе - удачный авторский ход. Эти исторические вехи из жизни главного пропагандиста Третьего Рейха, слегка диссонируют на фоне повествования. Может бывшая сценарная задумка, но мне стало скучно. Никаких новых красок, растянутые биографические главы, не вносят. Если, лишь, перегруз внутренних монологов, демагогической риторики и дремучих античеловеческих рассуждений, кому-то интересны. Для меня это навязанный текст, эти места спешил пропустить. Попутно замечу, что фамилия у рейхсканцлера всё-таки Геббельс, без «ё». Я интересовался у специалиста: правильнее через «х» вместо «г», но уж так принято в русском языке. А за использовании «ё» в тексте, Ольге Сарник, отдельное спасибо.
В десятой главе произошла смена способа повествования, теперь в роли норратора выступает автор. На мой взгляд, в планировании романа, список ключевых сцен надо было перетасовать. Мне очень хотелось уйти от затянувшегося рассказа ГГ и уловить некую смену декораций. Писательница словно почувствовала вялое повествование от первого лица и добавила динамики. Этот момент, как я уже упоминал, и есть неоднородность описания. В тринадцатой главе Ганс Гравер вновь берёт бразды правления и уводит читателя в свой мир. Лишь в во второй части смена планов - новые персонажи, новая география.
Тут я остановлюсь на некоторых особенностях и деталях текста. В солдатских буднях и батальных сценах, хочу отметить некоторые корявости. «Майор, сидя на бревне возле канавы, изучал карту. Чуть не на плече у него лежало дуло противотанкового ружья», «Суп он хлебал пополам со слезами», «Возле майора земля поднялась столбом. Он упал и больше не поднялся», «Бойцы спешно укрывались кто куда, но многие не вернулись в строй после этого авианалёта», «Надел каску и поднял глаза к небу. Лицо его перекосила злобная улыбка. Никогда ещё он так не улыбался», «Тщательно прицелившись, он выстрелил. Дымящийся самолёт беспомощно, как ворон, рухнул вниз», «И снова прицелился в небо. Полетел вниз и второй бомбардировщик. Снова вздрогнула советская земля. Оставшиеся два самолёта мгновенно набрали высоту и удрали». Отмечу странную особенность, словно писал ребёнок, читайте внимательно. Ну, а подбить из противотанкового ружья два самолёта, это извините. На войне бывали, конечно случаи, когда пуля-дура пробивала фонарь самолёта и поражала лётчика, но прицельно сразу два вражеских истребителя - нонсенс! Если автор пожелает, я охотно расскажу ему в чём разница между дулом и стволом.
Теперь дальше. Начало блокады Ленинграда 8 сентября 1941. У автора хмурое сентябрьское утро: «Над их улицей нагло, низко кружили самолёты со свастикой», «Они делали свинцовый дождь – на них стояли пулемёты, эти пулемёты давали длинные очереди», «С неба по-прежнему лился свинцовый дождь». Для справки: не летали немцы на бреющем полете - в большом городе это не эффективно, да и шанс быть сбитым очень велик, на крышах домов часто стояли счетверённые пулемёты и скорострельные зенитные установки. Работала бомбардировочная авиация немцев - это другое дело. Добавлю для справки, в сентябре город ещё не голодал, не путать с декабрём, оттого пищевых галлюцинаций у Коли быть не могло. «Ленинградский вокзал бурлил людьми». Ошибка в Ленинграде - Московский вокзал. Декабрь 1941: «Галя знала, но покорно помогала ей, светя спичками» - спички, в тот период, дороже золота, если только разжечь лучину и подсвечивать. «Котёнок умер, - разобрали они сквозь рыдания» - в декабре давно бы съели.
Остались ещё орфографические и стилистические «блошки». Чтобы покончить с неприятной частью разбора складываю отдельным списком: «ослепительно-белым» - повтор в двух соседних предложениях, «Он мерЯл шагами», «кличка пекочевала за ним в кружок», «Сидя в фамильной беседке фамильного сада», «Молодая девчонка, почти ребёнок», «Сердце на войне обросло шерстью», «принял в командование пушечную батарею», «Макаров блестяще обеспечил переправу трёх наших дивизий, и даже тяжёлые орудия не удалось спасти!», «его военная карьера взмыла вверх», «Я стоял возле контрольно-наблюдательного пункта и смотрел в окно». Во-первых, наблюдательный пункт, во-вторых, там нет окон. «С самого дна моего сердца, из отчаяния, поднялась злоба, да такая громадная, что заслонила собою разум», «бетонные стены накалились от мороза», «Союзники Союза», «насовесть».
Текстов без сучка и задоринки почти не бывает. В данном произведении их крайне мало, ведь моя выборка лишь два абзаца из романа в двадцать один авторский лист. Давно пора отметить достоинства произведения. Мне вполне хватило умело раскрытых как описательных, так и психологических портретов персонажей. Ближе, конечно герои из русского списка. Прекрасная зарисовка безымянного лодочника на Ладоге: «Старик снял картуз, вынул гвоздику из-за околыша и бросил в воду. По его небритым щекам катились слёзы. А лодка качалась на воде, окружённая десятками всплывших детских панамок», красавица Галя, спасшая блокадного ребёнка: «Галя вдруг ощутила горячие слёзы на своих щеках. Откуда они взялись, слёзы? – успела удивиться Галя, прежде чем осознала, что несёт мальчика на руках к выходу из комнаты. Откуда взялись силы? – ещё больше изумилась Галя. А сама шла, летела, будто окрылённая. Кажется, впервые с начала блокады она была счастлива», героический офицер Макаров, при всей своей ненависти к фашистам уважал их как войнов: «Их неслыханная воинская доблесть покоится не на пропаганде, а на кристально чистой преданности своей стране и правительству».
Произведение на любителей военно-патриотической тематики. Роман о силе человеческого духа, значимость такого исследования - ещё один взгляд из нашего сытого времени на историю двух великих государств, на беды, выпавшие немецкому и русскому народам. Народу, ставшим заложником в угоду политическому режиму и потерявшим десятки миллионов жизней. «Знакомая нам до боли война - глазами немцев», пишет Ольга. Я бы добавил цитатой из романа: «Она окинула взглядом этих тощих военнопленных. Все они, как один, уставились на неё. Её осенило. Как же она сама не догадалась! Они все оказались обмануты! И мы – тоже! Мы были одурачены договором, они - Гитлером», а главный герой - Ганс Гравер, ставит точку своим хождениям по мукам и констатирует: «Я хочу жить и созидать! Клянусь, я забуду эти мучительные годы разрушений! Отныне я буду воскрешать, а не убивать!»