Ничего не утверждаю безапелляционно, а исследую лишь факты для того, чтобы каждому было понятно, что развязывание войны - это самое большое преступление перед человечеством, а её пропаганда и поддержка, совершённая в любой форме, должны строго пресекаться.
Об этом важно сказать именно сегодня, так как в условиях дефицита здравого смысла - это неумолимо движет к конфронтации с другими странами, а следовательно к войне.
ВОЗМЕЗДИЕ
3. 1941-й. Причины неудач.
В годовщину начала Великой Отечественной войны были рассекречены воспоминания советских военачальников и полководцев. Всего таких страниц было опубликовано более сотни. Материал достаточно интересный, а главное, ценный, с точки зрения нашей истории. Данные публикации появились на свет по инициативе Генерального штаба, с целью более глубокого осмысления трагических событий 1941 года.
Несмотря на то, что эти письма были написаны через семь лет после окончания войны и не содержали в себе никакой государственной и военной тайны, однако им был присвоен гриф «совершенно секретно», на долгие, долгие годы. Именно так хранилась правда от народа-победителя, о том страшном времени и бесчисленных жертвах, к которым привели ошибки Сталинского режима. Иначе не было бы никакого смысла скрывать эту информацию от своих же граждан.
Более привлекательными и правдивыми мне показались воспоминания генерала армии Баграмяна. Генерал в то время был Командующим Прибалтийским военным округом. Войну он начал в должности Начальника Оперативного отдела штаба Киевского Особого военного округа, а закончил её Командующим 3-м Белорусским фронтом. Так что, сомневаться в его компетенции и осведомлённости, нет никаких оснований. Более того, Иван Христофорович, даже по оценке Сталина, характеризовался им, как крайне порядочный человек.
Конечно, многого он «вспомнить» не смог, так как Иосиф Виссарионович был ещё жив. Тем не менее, общая картина последних дней и месяцев, перед вторжением немецких войск, обрисована им достаточно объективно. По крайней мере, из сказанного, можно сделать конкретные выводы. В этом случае речь будет идти только об объединении, в котором служил генерал, но ровно такая же картина складывалась и в других приграничных округах, так как всё замыкалось на единую систему управления Красной Армией – Генеральный штаб.
* * *
Так, по утверждению Баграмяна, все войска, осуществляющие непосредственное прикрытие границы, до полка включительно, имели подробно разработанные планы действий на особый период, а также всю сопроводительную документацию к ним.
Для них, так же заранее, были подготовлены полевые позиции вдоль всей границы. Здесь надо отметить, что к этим войскам относились четыре полевых армии округа, которым совместно с укрепрайонами и пограничными войсками предписывалось выполнять эти задачи.
Остальные войска округа, а это двенадцать корпусов и частей усиления, должны были по особому распоряжению выдвинуться на удаление 25-30 километров от государственной границы и создать там вторую полосу обороны, а в случае прорыва противника через границу, нанести по нему решительный контрудар. Все эти соединения и части также были отнесены к оперативным резервам фронта.
Для войск второй полосы тоже были разработаны боевые документы, определяющие их применение в назначенных районах, но в данном случае документация была отработана лишь для командиров дивизий и корпусов, заложена в опечатанные конверты и, хранилась в сейфах. Поставленную боевую задачу эти командиры могли узнать лишь после вскрытия этих конвертов, по команде сверху.
Естественно, что до наступления этого времени, командиры соединений находились в неведении о конкретных районах действия в особый период. Отсюда всю рекогносцировку, то есть маршруты выдвижения, и места развёртывания для этих соединений, тоже выполнял штаб округа. Всё это делалось лишь с одной целью, чтобы сохранить в строжайшей тайне план обороны в назначенных для военного округа границах.
Теперь, самое важное! Войска первого оперативного эшелона начали своё развёртывание для отражения ударов противника только с началом боевых действий. Это означает, что внезапный удар немецкой армии отражали пограничники и войска находящиеся в укрепрайонах. А это, по сути, небольшие силы в локальных группировках, в задачу которых на начальном этапе входило прикрытие первого эшелона в момент его развёртывания.
Таким образом, оборона советских войск изначально оказалась не способной устоять перед мощным натиском противника. Более того ещё неизвестно в какой степени готовности находились сами укрепрайоны.
Данные сомнения вызваны тем, что ими в ту пору активно занимался ЦК партии и Совнарком СССР. Наверное, не случайно их беспокоил этот вопрос. Скорее всего, именно таким образом они хотели повлиять на Сталина и заставить его перейти к активным действиям по усилению переднего края обороны.
В результате такой коллективной работы, 16 июня 1941 года вышло совместное Постановление: «Об ускорении приведения в боевую готовность укреплённых районов». Не исключено, что и к укрепрайонам не поспели резервы, не подтянули артиллерию или не подвезли боеприпасы. Ведь до начала войны оставалось всего лишь пять дней!
Сами же войска первого оперативного эшелона, с началом внезапного нападения немецкой армии, попали в очень сложную ситуацию. Они ещё не смогли достичь своих оборонных позиций и, развернувшись там, наладить чёткое взаимодействие и управление. Отсюда возникла неопределенность, хаос, а затем и паника.
Совсем по-другому выглядела бы ситуация, если б соединения первого эшелона были «заблаговременно» развёрнуты на подготовленных полевых позициях вдоль границы. А это, как известно, не много ни мало, а целые четыре полевые армии, имеющие хорошее вооружение, обученных бойцов и командиров.
Однако, заблаговременный выход этих войск к оборудованным боевым позициям на государственной границе, был запрещён Генеральным штабом, чтобы не спровоцировать войну с Германией. Таким образом, с самого начала, всё пошло не так, как планировалось изначально.
Практически по этой же причине, не лучшим образом, складывалась ситуация с войсками второй полосы обороны. Так стрелковые корпуса начали своё выдвижение к рубежам развёртывания ещё за пять дней до нападения Германии на СССР. Тем не менее, дойти до них они не успели, находясь в походных колоннах от этих рубежей на расстоянии 100-150 километров, а это означало ещё 3-5 переходов с привалами.
Всё это становилось нереальным под непрерывной бомбёжкой авиации и сокрушительных темпах наступления немецких войск, которые только к исходу первого дня вторжения на территорию Советского Союза продвинулись: в Прибалтике - на 60-80 км; В Белоруссии - на 40-60 км, в Украине - на 10-20 километров.
Напомню, что вторая полоса обороны формировалась на удаление 25-30 км от государственной границы. Это те самые войска, которые должны были прикрывать главные силы – первый приграничный эшелон.
Из этого следует, что вся оборона приграничных войск была опрокинута немцами уже в первый день, а по сути даже в первые часы наступления. Теперь им противостояли только разрозненные группировки Красной Армии, наспех сформированные резервы и различные оперативные подкрепления.
К этому, так же можно отнести части и соединения находящиеся на марше, которые при соприкосновении с противником автономно вступали с ним в бой, не имея надёжной поддержки, как с флангов, так и с тыла.
Поэтому различные попытки советского командования создать единый устойчивый фронт, обвязав его общей системой управления и боевого обеспечения из этих «лоскутных» группировок, не увенчались успехом.
Именно такие разрозненные части и соединения становились лёгкой добычей для германской армии. Их легко было окружить и уничтожить, так как поддержки им было ждать неоткуда и не от кого. Вот отсюда и появилось огромное количество советских военнопленных, обречённых на поражение этими обстоятельствами.
Так в ходе неудержимого развития трагических событий у многих солдат и офицеров возникло неверие в силу своего оружия и несокрушимость Красной Армии. Такие сомневающиеся бойцы, не успев, оправиться от шока, переходили на сторону противника и сражались потом против своей страны.
Несомненно, в числе этих людей оказались и те, кому был не по душе Сталинский режим и они, таким образом, пытались ему мстить. С другой стороны, основная масса советских военнопленных стала жертвой патовой ситуации, которая внезапно обрушилась на них. Тем не менее, они пытались сражаться до последнего патрона в армейском строю. Неволя и забвение для них, наверняка, были страшнее самой смерти.
* * *
Причиной же успеха немецкой армии был тот фактор, что она имела хорошую организацию и непрерывное управление всеми силами, а сухопутные войска активно взаимодействовали с авиацией, наносящей сокрушительные удары с воздуха на всю глубину обороны, включая даже глубокие тылы.
Драматизм был ещё в том, что с первых минут войны «Люфтваффе» удалось уничтожить приграничные аэродромы вместе с находившимися там самолётами. Таким образом, захватив превосходство в воздухе, немецкая авиация безраздельно хозяйничала над полем боя, охотясь буквально за каждой машиной, повозкой, а порою и солдатом.
Именно поэтому, только за первую половину дня, 22 июня 1941 года, в западных военных округах, было уничтожено 1200 самолётов, 800 из которых сгорело на земле, не успев даже взлететь. Более того, приграничные аэродромы Красной Армии активно обстреливались дальнобойной артиллерией Вермахта, разрушая их инфраструктуру и боевые машины.
Всего различным ударам с воздуха и земли в тот день подверглось около 70-ти военных аэродромов, размещённых вблизи границы.
Здесь надо особо отметить, что удачные атаки немецкой армии в приграничной зоне и далее, были обеспечены тщательной воздушной разведкой в предшествующие дни и месяцы ещё перед нападением.
Напомню, что глубина проникновения их на территорию СССР достигала 200 километров. В ответ на подобные наглые действия Люфтваффе советское правительство ограничивалось лишь дипломатическими реверансами в сторону Гитлера, периодически пикируя его нотами протеста. Подобное попустительство стоило немало крови советских солдат и мирного населения страны, поплатившихся своей жизнью.
Таким образом, оставшись, по сути, без должного прикрытия с воздуха, советские войска оказались более уязвимыми, нежели противник. Хотя, справедливости ради, надо сказать, что в частях ещё оставались штатные зенитные средства, позволяющие защищаться от воздушного противника. Правда, по своей мощи, они тоже были не достаточны, чтобы эффективно противостоять германской авиации.
Так стрелковый полк прикрывали с воздуха девять счетверённых пулемётных установок, сведённых в роту ПВО. В стрелковой бригаде, куда могли входить полки, по штату полагалось иметь батарею, на вооружении которой находилось четыре зенитных орудия. Штатом стрелковой дивизии уже предусматривался зенитно-артиллерийский дивизион из 12-ти таких же пушечных стволов.
* * *
В свою очередь механизированные корпуса второй полосы обороны, так же как и войска первого оперативного эшелона, начали своё выдвижение в районы сосредоточения только с началом боевых действий, как раз тогда, когда немецкие дивизии нещадно бомбили и обстреливали приграничную зону, устремившись вглубь территории нашей страны.
Одним словом вырисовывается неприглядная картина. Трудно даже представить, как вели себя в этой обстановке бойцы и командиры, кусая локти и проклиная кремлёвских провидцев. В этой ситуации бессильны были все, до командующего фронтом включительно. Двусмысленные, запретительные директивы Генштаба, предшествующие нападению Германии, практически стреножили армию, отдав её на произвол судьбы.
Тем не менее, разрозненные войсковые группировки Красной Армии оказывали яростное сопротивление гитлеровским войскам, неся большие потери в огненных котлах и танковых клещах Вермахта.
Судьбы командующих приграничными военными округами, генералов Павлова и Кирпоноса, складывались по этому же сценарию. Павлов не справившись с ситуацией, потеряв управление войсками и оставшись без связи, вскоре был расстрелян. Кирпонос, получив тяжёлые ранения в бою, застрелится.
Однако Сталин, будет милостив к своему ближнему окружению и никого под суд не отдаст. И это не случайно. Ведь он прекрасно понимал, что ответственность тогда за все эти поражения тенью ляжет и на него самого. Более того вход «чужакам» в его ближнее окружение был прочно закрыт. Здесь были только «свои» и, каждый из этого ряда, отвечал перед «хозяином» за своих фаворитов, головой. Поэтому они всегда оказывали друг другу поддержку и помощь, сохраняя, таким образом, своё положение, а порою и жизнь.
* * *
Пожалуй, странным в этом официальном документе выглядит заявление Баграмяна о том, что распоряжение Генерального штаба на приведение войск в боевую готовность через Оперативный отдел штаба округа не поступало. Были ли получены такие распоряжения командующим и начальником штаба округа ему так же не известно.
Здесь речь идёт об ожидавшемся нападении Германии на Советский Союз утром 22 июня 1941 года.
Всё это выглядит довольно странно, так как Оперативный отдел штаба являлся мозговым центром в подготовке и принятии решений командующим округом, как в мирное, так и в военное время. Он так же реализовывал замыслы командующего, трансформируя их в боевые документы, приказы, распоряжения, а так же особые сигналы управления для всех подчинённых войск.
А здесь, в таком важном деле, он, как бы, оказался в неведении. Неужели даже за несколько часов до войны о ней продолжали говорить шёпотом и не доверяли друг другу!? Это в то время, когда немецкие войска уже окапывались у границы, накапливая свои силы для решающего броска. Более того, постоянно вели воздушную разведку, нарушая суверенную территорию СССР на глубину до 200 километров.
Ответ на всё это достаточно прост. Страх перед Сталиным ещё превалировал в сознании генералов даже тогда, когда настало время решительных действий. Эта ситуация не сложилась сама по себе, её рукотворным творцом был сам кормчий и его ближайшее окружение.
Навязчивая осторожность вождя уже давно переросла в панический страх перед нарастающей угрозой с Запада, сковав его волю в принятии важных государственных решений. В приграничные округа постоянно шли указания: «Проявлять хладнокровие и показать свою выдержку немцам». Одним словом, надо замереть и ждать, иначе спровоцируешь войну, грозили командармам из Кремля.
Однако войну уже нельзя было спровоцировать, противник в полной боевой выкладке был в полшага от решающего броска. Обо всём этом Сталину следовало подумать раньше и принять решение, чтобы не допустить этого противостояния и не оказаться загнанным в угол.
Растеряв союзников и оставшись один на один с Гитлером, Сталин действительно стал бояться его мощи и непредсказуемости. Более того, после всех «освободительных походов» и исключения СССР из Лиги Наций, репутация страны была основательно подорвана. Надо было срочно исправлять данное положение, поэтому и было принято решение больше не «высовываться», а собраться и ждать. Ждать, когда Гитлер первым проявит себя. Вот тогда и ответить ему сокрушительным ударом, разгромив надменного врага в его же логове.
Так оно и произошло, но данный план не сработал. Слишком поздно начали действовать, а самоуверенность в свою несокрушимость обернулась на пользу
врагу.
* * *
Теперь следует назвать основные причины неудач, снова же опираясь на описание тех событий видными полководцами и воспоминаниями простых фронтовиков:
- Первое - это несвоевременное приведение войск в высшие степени боевой готовности в «угрожаемый для государства период», с целью защиты его от посягательств извне.
Сюда в первую очередь следует отнести Генеральный штаб, возглавляемый генералом армии Жуковым, который не смог обеспечить готовность военных округов к отражению агрессии, откуда бы она ни исходила и, в какой бы форме не предпринималась.
Именно для этого «особого случая» и существуют вооружённые силы государства. В данном случае - это была Красная Армия и Военно-морской флот СССР.
- Второе - это низкий уровень подготовки штабов к управлению войсками в боевой обстановке, что пагубно отразилось на проведении операций в первые дни войны.
Здесь уместно заметить, что этот факт напрямую был связан со Сталинскими репрессиями командного состава Красной Армии. В результате чего было расстреляно или посажено в тюрьму 35 тысяч командиров и военачальников, в числе которых были прославленные генералы, адмиралы и маршалы, занимающие ключевые позиции в армии и на флоте.
Таким образом, в предвоенные годы Красная Армия лишилась около половины своего командного состава.
- Третья причина неудач - это плохая организация оповещения и ненадлежащее оснащение войск средствами связи. По этой причине управление войсками было утрачено в первые минуты вторжения немецких войск, а так же было неустойчивым в последующие периоды боевых действий.
Таким образом, части и соединения, оставшись без связи, по сути, полагались лишь на свою интуицию и воевали по своему разумению. А главное, в этой ситуации они не могли получить своевременной помощи от вышестоящих командиров и штабов, что приводило их к гибели или пленению.
- В четвёртых, что само по себе, вытекает из всей той ситуации, которая получила своё развитие в трагические дни сорок первого года. Даже больше, на всю войну в последующие годы.
К сожалению, это тоже относится к деятельности Генерального штаба, который, как показывают события, не смог определить разумное эшелонирование приграничных войск, чётко определив им степени готовности к выполнению поставленных задач, и дальнейшему наращиванию сил, с целью отражения агрессии и нанесения ответного удара.
Именно по этой причине, так быстро «сложилась» наша оборона, а каток немецкой машины пошёл дальше, до самой Москвы.
Этому аргументу трудно возразить, так как именно умелая расстановка сил на арене будущих сражений, определяет безусловный фактор побед или поражений. В этом случае, это бесспорно была компетенция Генерального штаба, как центрального органа военного и оперативного управления Красной Армии.
Все остальные аргументы, с целью оправдания наших неудач на фронте, в первые дни и месяцы войны, можно смело отнести к мифам.
Несмотря на это, советские исследователи выставляли в первый ряд такие факторы, как внезапное нападение и неготовность Красной армии к войне. Наверное, по другому и не могло быть, ведь пропаганда в нашей стране всегда служила в угоду режиму, оправдывая его действия, даже, если они были преступными.
И в завершение, о принятии решений и управлению войсками.
Говоря о системе управления оборонными ведомствами, надо учитывать не только директивы Генерального штаба и приказы Наркомов обороны и Военно-морского флота, но и политические решения, которые принимались единолично Сталиным. Надо полагать, что они были решающими и, в данном случае, привели к неутешительному результату.
* * *
Освещая ситуацию последних дней и часов, перед нападением на Советский Союз, генерал Баграмян невольно опроверг тот факт, что оно было неожиданным для войск округа, а следовательно и для страны в целом.
- Во первых, стрелковые корпуса второй полосы обороны начали своё выдвижение к рубежам развёртывания ещё за пять дней до нападения Германии на СССР.
- Во вторых, по настоятельному требованию командования округом перед Генштабом, вся дивизионная и корпусная артиллерия была возвращена из полигонов в расположение своих соединений.
Надо полагать, что всё это делалось лишь с одной целью, чтобы достойно встретить врага.
- В третьих, по распоряжению Генерального штаба уже 21 июня 1941 года, штаб округа выступил из Киева на окраину Тернополя, где для него заранее был подготовлен командный пункт фронта.
К началу боевых действий КП был полностью развёрнут и готов к управлению войсками.
- В четвёртых, в ночь с 21 на 22 июня командиры авиационных соединений получили из штаба округа приказ о рассредоточении и маскировке всего самолётного парка на аэродромах.
Это приказание было исполнено авиаторами ещё до нападения, но, из-за низкой исполнительской дисциплины, не везде. Самолёты отдельных полков в западных военных округах так и остались стоять без укрытия, плотными рядами, словно на параде, став таким образом, лёгкой добычей для ударов с воздуха.
* * *
Здесь важно будет ещё раз отметить, что войска первого приграничного эшелона и механизированные корпуса второй полосы обороны, до самого вторжения немцев находились в местах своей постоянной дислокации и стали выдвигаться только с началом боевых действий.
Таким образом, штабам удастся занять свои фронтовые командные пункты и приготовиться к управлению войсками. Но, увы, войска будут ещё на марше, в самой невыгодной для них позиции.
Формально всё выглядит вроде бы законно, но в неординарной обстановке, которая складывалась тогда на западной границе, нужны были такие же неординарные решения, которых в «угрожаемый период» не последовало.
Более того, с точки зрения обороняющейся стороны, советские войска должны были находиться в более выгодном положении, чем нападающая сторона. Это непременно сопутствовало бы успеху Красной Армии, но она, в виду вышеуказанных причин, оказалась лишена такого преимущества.
* * *
К предшествующим событиям, надо добавить ещё то, что днём и ночью с обеих сторон к границе шли постоянным потоком войска. Так, по распоряжению Генерального штаба Красной Армии, от 13 мая 1941 года из внутренних округов в приграничные перебрасывалось 28 стрелковых дивизий и четыре армейских управления.
Всего с советской стороны в этих районах находилось к моменту начала войны порядка 190 дивизий, что составляло более трёх миллионов человек.
С немецкой стороны, в течение только мая месяца, было передислоцировано в приграничные районы 29 дивизий и, до нападения на СССР ещё подошло 48 таких соединений.
Таким образом, общее число немецких дивизий составляло порядка 129 полных формирований, и ещё 23 дивизии значились в резерве, находясь в ближнем тылу. Общая численность немецких войск в этих соединениях была более четырёх миллионов солдат и офицеров.
Все эти факты говорят лишь об одном, что, начиная с мая 1941 года, активно приводились в действие мероприятия, направленные на решающую схватку, как с германской, так и с советской стороны. Более того эти действия были более чем конкретные и особо не утаивались.
Стороны пытались внушить друг другу страх, давая понять, что стоит одуматься и остановиться, а лучше всего разойтись с миром. Но больше страха у обоих диктаторов было желание показать миру свою силу и превосходство. Поэтому о внезапности и не определённости не может быть и речи. Разве только для утешения своего самолюбия.
* * *
Теперь о втором мифе, который активно пропагандируется в последнее время. Какой приказ имели советские приграничные войска: - нанести превентивный удар или обороняться, и был ли вообще у СССР план обороны, как таковой?
Исходя из письменных ответов генерала Баграмяна, можно однозначно сказать, что такой план был. В какой форме он был исполнен и, как выглядело это решение трудно сказать, но зато однозначно вырисовываются его составные части, то есть, план округа по обороне государственной границы, отработанный в деталях, до полка включительно, а так же сопутствующие ему документы.
Следовательно, основанием для самого военного округа, был такой же документ Генерального штаба Красной Армии, который предписывал его действия при проведении оборонных мероприятий.
Далее из оценки сил и действий войск округа, перед началом боевых действий, отчётливо видно, что советские войска переходили к глубоко эшелонированной обороне, нежели готовились к нанесению превентивного удара.
Ну а те утверждения, что после отступления советских частей было обнаружено большое количество военного имущества, якобы подтверждает факт готовящегося наступления Красной Армии на Германию, нельзя принимать в серьёз. Хотя такая версия вполне логична и имеет право на своё существование, так как противостоящие стороны по-другому и не мыслят, а всегда выискивают любую возможность, чтобы обвинить друг друга в преступлении.
Дело в том, что при стремительном продвижении немецких войск, действительно в сутолоке, было брошено огромное количество различных материальных ценностей: складов с горючим, оружием, боеприпасами, продовольствием, амуницией, обувью и обмундированием.
Вполне естественно, что часть из этих средств заведомо накапливалась для подходящих войск, которые перебрасывались из внутренних округов в приграничную полосу.
Вот так, в одночасье, лишившись материально-технической поддержки и прифронтовых тылов, Красная Армия, перешла на «сухой паёк». В те трудные дни, даже танкисты бросали свои исправные машины и налегке выходили из окружения, так как не было боеприпасов и горючего к ним. Всё было утрачено и перешло в руки противника. Одним словом страну и армию постигла трагедия.
* * *
Конечно, сталинскому режиму можно приписать всё, от ошибок до самых тяжких преступлений и возразить этому будет трудно, но вот обвинять Сталина в том, что он готовился напасть на Германию, будет не справедливо. Не потому, что нам чужой земли не надо, а потому, что ситуация в мире складывалась тогда не в пользу Советского Союза и, совершив такой шаг, страна могла растерять свой последний авторитет.
Более того, воевать СССР тогда бы пришлось одному со всем миром и, никак иначе. Оказывать помощь агрессору мало бы кто отважился, а наоборот, как водится в таких случаях, припомнили бы все грехи. Сталин прекрасно понимал, что в этих условиях войну может выиграть не тот, кто нападёт первым, а тот, кто станет жертвой этой агрессии. Вот тому, тогда и протянут руку помощи в праведной борьбе.
Германия, однако, была в более выгодной ситуации, так как, со всех сторон её окружали надёжные и сильные союзники. Мало того, Гитлер уже давно считал себя центром мирового притяжения, поэтому чужое мнение его мало интересовало. Получив опыт блестящих побед, он был готов подвинуть своего большого соседа до Волги, расширив, таким образом, жизненное пространство для «новой Европы».
Пока Сталин покуривал трубку и хитро улыбался в усы, гадая о том, нападёт Гитлер или не нападёт, последний принял решение и практически, не выходя из боя, нанёс сокрушительный удар по своему вчерашнему союзнику.
Сделал он это, так же, как с другими странами, внезапно и стремительно, под лозунгом защиты интересов Германии.
* * *
Завершая эту тему надо сказать, что обе группировки, советская и германская, по своей укомплектованности и боевой мощи, были в состоянии нанести превентивный удар с того или иного района своей дислокации.
Однако за этим сразу встаёт другой вопрос, который часто обсуждается в дискуссиях, разрабатывал ли Генеральный штаб Красной Армии такие планы? Ответ здесь может быть только один, буквально на все подобные случаи.
Генеральный штаб, как центральный орган военного и оперативного управления Красной Армии, обязан был просчитывать и разрабатывать любые варианты действий, с целью оценки текущей ситуации и своих потенциальных возможностей влиять на неё. Более того, данные изыскания представлялись руководству страны для принятия решения, но это не означало применения их на практике. Просто по-другому такие решения не принимаются, слишком высока здесь цена ошибки.
Неоспоримо, в этом случае только одно, что в планы обороны страны Генеральный штаб Красной Армии всегда закладывал сокрушительный ответный удар по агрессору с разгромом на его же территории. То есть, откуда ты пришёл с мечём, там и будешь уничтожен.
Более того, военная доктрина того времени открыто подтверждала этот тезис в назидание нашим недоброжелателям. Однако данный замысел не означал превентивного удара, а предполагал лишь ответные действия на агрессию.
Продолжение следует...