Моя Малиновка

               
         Более сорока шести лет прошло с тех пор, как я навсегда покинул село, в котором родился и вырос. Имя ему – Малиновка. Уехал из него пятнадцатилетним, но и сегодня, на седьмом десятке жизни,  она мне снится по ночам. Снится, несмотря на то, что село, как и Гуляйпольский район, как и Запорожская область, как и вся Украина в целом вот уже двадцать шесть лет находятся в другом для меня государстве.  Малая родина - она и есть родина малая. Как же её забыть?
            
               Село Туркеновка основано в 1800 году казаками-переселенцами из- под Полтавы. Существует несколько версий, касающихся названия, но, мне кажется, «виноват» в этом казак Семён Турко. Он один из тех первых поселенцев, самый старший и более грамотный. В честь него появился хутор Туркеновка, превратившийся со временем в полноценное степное украинское село.

              Год основания села я узнал ещё в школьные годы. Но ещё накануне их, когда мы в 1963 году разбирали свой старый саманный дом на улице, ныне носящей имя Гоголя,  моя прабабушка Марина говорила, что  дому  сто пятьдесят лет. Допускаю, что она на тринадцать лет могла ошибиться. На то есть основание. Мы жили на улице рядом с тогдашним центром села. На нашей улице находилась почта, рядом аптека, школа, парк, магазины, клуб и так далее. То есть, получается, что улица застраивалась вместе с центром села Туркеновка. Это потом он переместится наверх. Значит, мой отчий дом, в котором я родился, - «ровесник» села.

                Шли годы, село разрасталось во все стороны. К 1956 году, когда я родился, оно превратилось в огромный сельский населённый пункт. Делалось это, разумеется, всё постепенно.

                В 1844 году в Туркеновке появилась православная церковь. И жизнь в ней «закипела» с новой силой. Как говорят архивы, здорово пострадавшие во время Великой Отечественной войны и немецкой оккупации, в 1859 году в селе имелось 158 дворов и 1252 жителя. Если на помощь позвать нелюбимую мной математику, то получается следующее: 1252 делим на 158.  Это в среднем 7 человек на семью. Не то, что в наше время.

                Моя бабушка Евдокия окончила в Туркеновке начальную школу. Я, обучаясь в начальных классах, всё у неё пытался узнать, почему она не окончила восемь классов (при мне школа являлась восьмилетней). На что она мне с грустью отвечала: «Дорогой внучек, я бы и десять классов окончила, но в селе была только начальная школа». Как гласят источники, она открылась в 1875 году, а в 1890 году построили новое здание школы. Спустя двенадцать лет в селе появилась и церковно-приходская школа для девочек. С тремя классами.

                Одной школой село не ограничилось, строились и другие социально-значимые объекты. В 1898 году имелись: магазин по продаже хлеба, церковь, винная лавка, почта, торгово-промышленные объекты.

              Выяснив о том, что до двадцатого века туркеновцы жили без своей больницы (построена в начале века), я уже приготовился возмутиться, но передумал. Эту малиновскую больницу на окраине села я хорошо помню, в детстве попадал туда. Замечательное медицинское учреждение по сельским меркам. Но … с грустью я узнал случайно не так давно, что  в двадцать первом веке той больницы больше нет. Как нет в селе и новой. Вернее, здание осталось, но оно в буквальном смысле заросло бурьяном.  Людей обслуживает в центре села какой-то фельдшерский пункт, а больных направляют в стационар в Гуляйполе. Невольно напрашивается вопрос: «А какой век сегодня на дворе?»

            К сожалению, не обошли село и грозные революционные годы. Нашлись, как и повсюду, здесь свои большевики. В 1918 году они создали ревком. И пошло-поехало. Дальше было то, что замечательно показано в фильме «Свадьба в Малиновке». Слова деда Нечипора  «опять власть меняется» стали повседневностью сельчан на все годы гражданской войны. Как рассказывала мне бабушка, видела Туркеновка и «белых», и «красных», но больше всего доставалось от махновцев с их лозунгом «Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют».

              В конце гражданской войны (1921 год) в селе установилась на долгие годы Советская власть, сельчане-большевики создали сельсовет. Стали все жить-поживать, но со временем оказалось, что земли-то на всех не хватает. Тогда чья-то умная голова  придумала пересилить часть односельчан с семьями подальше за  село. Там начали появляться хутора, превратившиеся очень быстро в цветущие небольшие населённые пункты: Южный, Зелёный Гай, Вишнёвый. Мой дедушка Ефим оказался в первом из них, где и родился мой отец в 1929 году. Переселилось, как гласит история, около 30% туркеновцев. У всех всё  было прекрасно … до поры, до времени.

           Пока «вождю всех времён и народов» Сталину кто-то не подсказал, а может и сам додумался, нарушить вековые традиции крестьян, мечтавших иметь в своей собственности землю. За неё, родимую, они и поддержали большевиков в Октябрьском перевороте семнадцатого года. Я иногда думаю, а поддержали бы они, если бы знали, что через несколько лет у них не только отберут землю, но и, по сути, сделают снова крепостными только с другим, более современным названием – колхозники? Сомневаюсь!

             И так, наступил 1929 год. Не сразу, но колхозная идея добралась и до берегов Янчула. Когда я в 1971 году покидал  родное село, то в нём находился всего лишь один колхоз «Родина». Ранее, пока не стали изучать в школе краеведение, я так и думал. Реальность оказалась сложнее.  Тогда в Туркеновке и на её хуторах колхозы стали расти, как «грибы после дождя». Понятно, что ни о какой стопроцентной добровольности вступления туда и речи не шло.  Всё же, давайте попытаемся сосчитать. Помимо колхозов на хуторах, в селе появились: 1) «Новая жизнь»,  2) «Имени Шевченко, 3) «Трудовая Украина», 4) «Имени Ворошилова», 5) «Имени Сталина», 6) «Зелёный клин», 7) «Имени Чубаря», 8) Имени Щорса. Вроде как все?! По их количеству читатель может себе представить о  размерах самого села того времени, довоенного.

             Перед войной «выжили», насколько я понял,  только «сильнейшие» - это  колхозы «Новая жизнь» и «Имени Шевченко», Заря коммунизма» и «Имени Сталина». Хотя сильнейшими во всех отношениях сч только первые два. Конкуренция и тогда делала своё дело. Представляю, что случилось бы, если бы в этом списке мы не увидели последнего колхоза. Я имею ввиду 1937 год. Но об этом чуть позже.

               1933-й год для православных туркеновцев выдался «чёрным»: безбожные местные большевики уничтожили  сельскую церковь.  Кощунственно то, что из её материалов, как говорят источники, построили клуб. Силу веры народа в Бога оценили даже немецкие оккупанты, восстановив церковь в селе. К сожалению, тогда советские и партийные руководители так не считали, пытаясь превратить народ в атеистов. За что и поплатились в 1991 году.

               Не могу не упомянуть «чёрную страницу» в истории села, как и всего СССР - это сталинские репрессии. К счастью, никто из моих  близких родственников в те страшные годы не пострадал. Чего не скажешь о других односельчанах. В детстве я слышал и о «колосках», и об «опозданиях на работу», и так далее. Долго не верил, что сверху спускалась циничная разнарядка на «врагов народа». Особенно мне врезался в память рассказ о том, как в тридцать седьмом году арестовали, потом расстреляли одного человека только за то, что во время гражданской войны махновцы его насильно мобилизовали в свою «армию». Доводы, что он оттуда сбежал на следующий  день, никому ничего не сделав плохого, во внимание не принимались. Разнарядку надо выполнять беспрекословно.

               В мае 1941 года, в Туркеновке состоялся большой антивоенный митинг.  На нём, выступил и  рассказал о советско-финской войне мой сосед Коровка Андрей Терентьевич. Как бывший солдат, понюхавший пороха сполна,  прекрасно понимал, что избежать войны с Германией не удастся: слишком быстрыми темпами она вооружается. Но говорить об этом на том митинге не мог. И правильно сделал. Как известно, до самого 22 июня Сталин не верил, что Гитлер пойдёт войной на нас. Сосед знал по службе в армии, что было солдатам и офицерам за то, что сомневались в словах «вождя».

             О том, что немцы нападут, многие сельчане догадывались тоже, но не верили, что фронт пройдёт через их село далеко на Восток. Многие мне говорили, а как же не верить, если нас заверяли, что воевать будем, если придётся, на вражеской территории? В том, что Советская власть их в очередной раз обманула, они поняли 6 октября 1941 года, когда иноземные солдаты вошли в их дома. Вошли в село без боя, но накануне немецкие самолёты  бомбили его, разрушив в частности одно из красивых зданий сельской больницы.

            Война напоминала о себе и нам, детям, родившимся спустя десятилетие после тех грозных событий. Помню до сих пор, как Андрей Терентьевич, взяв длинную палку, гонял  нас, мальчишек, которые облюбовали себе для игр в войну одну яму за огородами. До этого мы не знали, что там находилась неразорвавшаяся бомба, ушедшая глубоко в землю. Доставать её было, видимо, делом рискованным. Со временем она поржавела и не стала представлять опасности. Помню и то, как кто-то из мальчишек нашел неразорвавшийся снаряд на месте вырытого пруда около улицы Космической. К счастью, мимо проходил наш директор школы Плетень. Александр Григорьевич принял своевременно меры и трагедии не случилось. Как  случилась она в первый послевоенный год.

             В классе, в котором училась моя одиннадцатилетняя мама, находились ученики и ученицы разных возрастов. Виновата в этом, разумеется, война. Так вот, мама точно не помнит, сколько лет исполнилось одному её однокласснику, но хорошо помнит, как  случилась та беда. Парнишка нашёл где-то две неразорвавшиеся немецкие мины, привязал их к поясу, и с криками «Ура» бежал похвастаться перед ребятами. Однако не добежал: при сильном ударе, одна мина взорвалась, не оставив  шансов выжить. Сегодня, когда моя 81-летняя мама вспоминает тот трагический случай, у неё появляются слёзы. Её понять можно: если бы он добежал до той группы детей, где находилась и моя мама, то не было бы сейчас не только её, но и меня.

           Маме повезло, из-за малолетнего возраста её не угнали в рабство в Германию, но из села такая участь коснулась 120  односельчан и односельчанок. Среди них оказалась и наша родственница, Тищенко Наталья Петровна, дочь брата моей прабабушки Марины. Ей повезло, после войны она вернулась в родное село, но … с ребёнком на руках. По этой причине так и не вышла замуж. Война ей искалечила личную жизнь.

           Радостным днём для жителей  Туркеновки явилось 13 сентября 1943 года. Печальным же он стал для тех двадцати четырёх советских солдат и офицеров, погибших за освобождение села, которые  покоятся в братской могиле около сельского кладбища. К большому сожалению, мы так и не узнали все их фамилии. Зато известны фамилии 173 сельчан, не вернувшихся с войны.

          В 1946 году Туркеновка стала Новосёловкой.

          Пролетели и трудные послевоенные годы. С 1963 года моё родное село на моих детских глазах стало возрождаться к новой жизни. Во-первых, с января того года село Новосёловка превратилось в Малиновку, во-вторых, два колхоза «Новая жизнь» и «Имени Шевченко» наконец-то объединились в один под громким названием «Родина», в третьих, село стало застраиваться по новому генеральному плану. Появилась, разумеется не сразу, центральная улица Космическая, полностью асфальтированная, построены новый прекрасный клуб, здание восьмилетней школы, магазин. Это всё при мне. После появились ещё детский садик рядом со школой, кафе.

      Уезжая из Малиновки навсегда, я уже не увидел в селе ни одного саманного дома, крытого соломой. Но, увы, оставил свою родную улицу безымянной. Можно представить мою радость, когда приехав в село, спустя ровно двадцать лет,  я шёл уже не по безымянной улице моего детства, а твёрдо шагал по улице Гоголя. Свой бывший дом нашёл, считая дома от улицы Комической: так он изменился за два десятилетия. Войдя в дом, мне стало грустно: в нём жили чужие для меня люди. Но, закрыв на мгновение глаза, я увидел перед своим мысленным взором и мою прабабушку с бабушкой, которые воспитывали меня до школы, не отдав в детский садик. Я стоял и «слышал» их родные голоса. К тому времени их давно уже не было в живых. Но на то она и память, чтобы не забывать родные лица.

             Ни для кого, думаю, не секрет, что процветанию Малиновки сельчане обязаны бессменному, ныне покойному, председателю колхоза, сначала, «Имени Шевченко», потом и объединённого – «Родина» Рекотову Валентину Фёдоровичу. Что касается меня, то я склоняю голову перед его памятью за то, что отпустил в 1969 году моих родителей из колхоза на «вольные хлеба». Иначе и мне пришлось бы всю жизнь работать в колхозе, ибо я никогда не бросил бы своих родителей и не уехал бы из села. А так, спустя два года (в 1971 году) мы уехали все.

             Находясь в мае девяносто первого года в гостях в родном селе, мне часто задавали вопрос, который до сих пор задаёт и моя одноклассница Надя Ткачун, находящаяся в моих друзьях на сайте «Одноклассники». Сама она осталась в родном селе, стала учительницей начальных классов. Несмотря на возраст, первого сентября этого года вновь взяла первый класс. Так вот, вопрос касается того, могли бы мы тогда не выезжать из села? На это я отвечаю однозначно, что могли, но … при одном условии: если бы у нас после выхода родителей из колхоза не отрезали огород, оставив «для смеха» жалкий клочок земли.  К сожалению, как говорил маме Рекотов, он тут оказался бессильным. Всему виной Устав колхоза.

             Папа к 1971 году два года работал электриком на местной подстанции, мама – санитаркой в Ново-Златопольской больнице. Деньги получали такие, что с колхозными сравнивать нельзя. Мы с братом продолжали успешно учиться в Малиновской школе. Однако же уехали. На то появилось основание: не могли мы дальше спокойно смотреть, как на нашем бывшем огороде хозяйничают чужие люди. Кроме этого, корову пришлось продать, свиней пустить на мясо (кормить нечем), оставались только голуби на крыше сарая, да несколько куриц с петухом. Вот и пришлось «бежать, куда глаза глядят» из родного села.

             После того, как распался Советский Союз и Советская власть «приказала долго жить», не умолкают споры, где лучше жить: тогда или сейчас? Лично я на этот вопрос отвечаю: «Тогда было хорошее и плохое, и сейчас есть плохое и хорошее». Чего больше? Это каждый решает сам». Моему покойному отцу, ушедшему от нас навсегда в 2015 году, бесполезно что-либо было доказывать. «Что же это за такая Советская власть? - спрашивал  он меня часто, - что я живу в селе, работаю в колхозе трактористом, являюсь гражданином СССР, но не имею паспорта. Мне его просто не дают. Чем колхозный строй лучше помещичьего?». Для ответа я не находил ответа. Но рад за отца, что он сам нашёл позже ответ, вышел из колхоза и получил долгожданный паспорт.

             Лично я получил паспорт уже без проблем, обучаясь в Тольяттинской средней школе №35, когда мне исполнилось шестнадцать лет. За что низкий поклон моей маме, разменявшей не давно девятый десяток, и покойному отцу.

            Сорок седьмой год проживаю я в России на берегах Великой русской реки Волги. За это время город Тольятти стал мне родным. Но село Малиновку, где родился и где прошло мой босоногое детство, забыть не могу. Оно мне снится по ночам. Снятся не только бескрайние поля вокруг села, но и его люди, многих из которых уже нет на Белом свете. Снится школа, снятся учителя Пилипенко Фёдор Васильевич, Тарасенко Иван Фёдорович, Тарасенко Мария Павловна, Плетень Александр Григорьевич, Плетень Ольга Ульяновна, Калениченко Антон Никитич, Харченко Лариса Гурьевна, Вишневская Наталья Тихоновна, снятся одноклассники.

            13 сентября 2017 года моя Малиновка будет отмечать очередной День села. Ей исполняется 217 лет. Село – ровесник века. Только девятнадцатого. Ой, нет, ошибся маленько: 1800 год - это, как известно, век ещё восемнадцатый. Девятнадцатый начался в 1801 году. Поздравляю от всей души бывших своих односельчан и одноклассников с Праздником!

08.09.2017 г.

Фото из группы "Малиновка" в "Одноклассниках"