Я не знал, как начинать схватку и как её вести, но ясно представлял себе, чем она, скорее всего, закончится: в лучшем случае, ничья, в худшем - одно-два очка не в мою пользу.
Мой противник – высокий, светловолосый прибалт, отлично сложенный и оттренированный до неприличия..
Настоящий викинг. Звали его Юри Румессен. Он был на два года старше меня и заканчивал Политехнический институт, в котором я учился на третьем курсе.
Разница в два года – это много. За пару лет можно нарастить очень приличную массу мышц.
Собственно, так оно и было: он сгонял по 2-3 кг., чтобы войти в полусредний вес, а мне двух килограммов не доставало. Приличный бонус в его пользу.
Мы оба были мастерами спорта по вольной борьбе и знали о своём ремесле всё. Я не мог его удивить ни каким-либо новым приемом, ни хитроумным тактическим ходом. Он
меня - так же.
Мы оба входили в сборную республики, вместе тренировались на сборах и часто бывали спарринг - партнёрами.
Короче, каждый из нас знал другого, как облупленного.
И, откровенно говоря, если бы сейчас проходили командные соревнования, то тренеры выставили бы в нашем весе - Румессена, а не меня.
Я не любил ни его, ни его манеру борьбы.
Длинные, сильные, вязкие мышцы, в которых глохло всё живое- любое начинание и любой прием. Медленные, неторопливые движения завораживали и заставляли забыть о таких понятиях, как резкость, скорость, взрыв.
Очень неприятная манера.
И у него не было слабых мест…
Хотя нет, одно слабое место у Румессена все-таки было: он презирал (и всячески это подчёркивал) тех, кто, по его мнению, был ниже по квалификации, но благоговел перед авторитетами.
Я не помню ни одной схватки, которую бы он выиграл у достаточно титулованного противника.
Это был очень хороший спортсмен, но был ли он боец? Вот в чем вопрос.
Я давно размышлял над этими понятиями – еще с тех пор, как прочитал у Плутарха о жизни древнегреческого стратега Филопемена: довольно рано в нём заметили способности к борьбе, и некоторые друзья советовали ему заняться этим делом профессионально.
Но Филопемен спросил, не повредит ли атлетический (спортивный) образ жизни военному искусству?
Ему отвечали (как оно и было на самом деле), что телесные качества и образ жизни атлета и бойца (воина, солдата) во всём различны: атлеты долгим сном, постоянной сытостью, силовыми упражнениями, установленным режимом стараются развивать крепость тела и сохранять её (так как она подвержена переменам при малейшем нарушении равновесия и отступлении от режима) до момента разрядки – получения результата во время Соревнований.
Тело же бойца, напротив, должно быть приучено к любым переменам и превратностям, прежде всего - способно легко переносить боль, недостаток еды и сна.
Получив такой ответ, Филопемен не только сам отказался от профессии атлета, но впоследствии, будучи стратегом, выводил из употребления всякого рода атлетические упражнения, так как они делают непригодными к боям людей, способных к ним (боям) от природы.
Возвращаясь из древней Греции к «нашим баранам», скажу только, что по моему опыту такого рода размышления мало что дают, поскольку не знаешь, как ими воспользоваться, тем не менее «выстрелить» они могут самым невероятным образом.
От тренера тоже помощи ждать не приходилось.. Он был хороший мужик, в прошлом - чемпион Союза, но тренерских университетов не кончал и ни одной книжки за свою долгую жизнь прочитать не удосужился.. Похлопает меня перед схваткой по плечу и скажет свою замечательную фразу на ломаном русском: «Давай, Еуген! Сам знаешь, как работать. Думайт надо! Думайт!» И всё. Ни тактики, ни стратегии, ни совета, ни привета.
Наша встреча с Румессеном должна была состояться вечером. А на утренних схватках нам обоим достались довольно слабые противники – перворазрядники среднего уровня.
Схватки наши проводились в одно и то же время на параллельных коврах.
Чем опасен перворазрядник среднего уровня? Тем, что он плохо скоординирован в пространстве, и у него может «поехать крыша», а также тем, что его может посетить вдохновение, и поэтому надо быть начеку - твой противник вполне способен засветить тебе пяткой в глаз или провести с перепугу стремительную и удачную атаку.
Вот почему я торопиться не стал и дал противнику возможность самому сделать какую - нибудь глупость, которая и последовала незамедлительно: он попытался без подготовки провести «вертушку», запутался в собственных ногах и, в конце - концов, бухнулся прямо на обе лопатки.
Мне даже не пришлось прилагать особых усилий – он всё сделал сам.
Румессен к тому времени давно справился со своим противником и был уже в раздевалке, куда и я направил свои стопы.
Войдя в раздевалку, я увидел такую картину : Румессен с большущим фингалом под глазом (не надо было ему спешить, безумная пятка нашла – таки своё око) горестно сидит на лавке, разглядывает себя в маленькое зеркальце и никак, видимо, не может поверить, что это «страшное несчастье» обрушилось именно на него, безупречно-красивого и не ведающего таких унизительных ситуаций, как появление на публике с фонарём под глазом.
Он посмотрел на меня жалобным взором, ища сочувствия (всё-таки мы дано знали друг друга и внешне всегда соблюдали декорум), но ничего, кроме глубочайшего удивления в ответ не получил, так как во дворе, где я вырос, такие отметины всегда считались знаком особенной доблести.
Я двинулся дальше и ровно через секунду понял, как выиграть у него предстоящую схватку. Более того, я её уже выиграл, потому что он – слабак и размашистой дворовой драки не выдержит – шкурку побережёт.
Вечером он встретит на ковре не меня, а злобную тварь, перекачанную отрицательной энергией и готовую отдать за победу всё: глаза, руки, ноги, голову, жизнь!!!
Действительность оказалось намного проще: я навязал своему противнику жесткую борьбу без пауз и «перекуров», и как только мы выкатывались за пределы ковра, я тут же мчался в центр площадки и, трясясь от злобы, ждал, пока мой неспешный противник, подгоняемый нетерпеливым судьёй, займет свою позицию для атаки. Когда он пытался «пройти в ноги», его голова встречала мою, колено встречало колено, локоть-локоть.
И он не выдержал. Вначале отдал мне одно очко, потом ещё три и получил предупреждение за пассивность…
Добивать я его не стал – это было очень опасно: мог вспомнить, что он не только тварь дрожащая, но и блестящий борец и тоже кое - что умеет.
Мы протоптались почти до финального свистка, но на последних секундах у меня как-то естественно и свободно прошла «классическая мельница»… Он не должен был её пропустить, но он её пропустил -- и всё было кончено. За несколько секунд до конца схватки.
По дороге в раздевалку меня перехватил тренер Румессена - Сергей Кашкин:
- Молодец, мужик, спасибо!
-За что?
-За шапито. Чистая победа! Умная!
И только в раздевалке я понял, чего она мне стоила. Болело всё: правая ключица, оба колена, поясница, не было ни одной мышцы, которая бы не ныла и не молила о пощаде.…, но всё это компенсировал здоровенный синяк под левым глазом – гордость каждого хулигана!