- Мама, а что у нас делает эта ведьма? - не скрывая своего удивления и тревоги, спросила Люба.
- Да я и сама в шоковом состоянии нахожусь, - с сожалением произнесла Валентина Ивановна.- Но что я могла сделать? Отец твой меня не послушал, взял и отправил сватам телеграмму. Он сказал, что у нас их внук растёт, и мы не имеем права запрещать им видеться с ним, тем более что сын их погиб. Он заявил, что если они захотят, то пусть приезжают на Ольгину свадьбу, заодно и Серёжку проведают.
- Мама, но она же ведьма! Я уже почти полтора года не могу избавиться от домового, он мне уже всю душу на изнанку вывернул! Чувствую, не отстанет он от меня, пока не задушит! Вы же знаете, что это только её рук дело! - нервно отреагировала Люба.
- Не кричи, потише говори,- попросила дочку Валентина Ивановна,- не хватало, чтобы из гостей кто-нибудь услышал, не устраивай переполох. Уже ничего изменить нельзя, придётся смириться с её приездом.
- Да уж, ничего не остаётся, как сделать вид, что я ей рада,- иронично ответила Люба и спросила: - А что это она без своего Фёдоровича приехала?
- Сказала, что он на хозяйстве остался. Там же у них и свиньи, и корова, и кого там только нет, даже чёрт лысый с рогами,- сказала Валентина Ивановна и рассмеялась, бросая в огромную кастрюлю с водой очищенный картофель.
- Какой ещё чёрт и, почему лысый?- удивилась Люба, слегка смутившись.
- Ха-ха-ха! Так это же твоей свекрови сотоварищ, так сказать, её правая рука,- развеселилась Валентина Ивановна.- Она, небось, работай его так извела, что с горя он все волосы на своей голове повыдёргивал, потому и лысый, что никак справиться с тобой не может.
Наконец, сообразив, что мать шутит, Люба засмеялась вместе с ней, чем сняла с себя возникшее напряжение.
В кухню возвратилась Ольгина будущая свекровь, которая помогала Валентине Ивановне по хозяйской части, и Люба сразу же оставила их, направившись в комнату к своей сестре.
Проходя через прихожую комнату, Люба заметила угловым зрением свою ненавистную свекровь, которая расположилась на диване и о чём-то беседовала с Серёжкой, шестилетним внуком. Останавливаться для разговора невестка не стала, а прошла мимо, давая понять, что говорить с ней желанием не горит.
Войдя в зал, наполненный приехавшими гостями, Люба подошла к двери, ведущей в родительскую спальню, из которой доносился смех девчонок. Так как дверь состояла из двух половинок, в верхней части которых было вставлено прозрачное стекло, то Люба, прежде чем постучать, заглянула внутрь в узкую щель между шторами. Девочки от души веселились и о чём-то оживлённо щебетали, из них только одна Оля почему-то показалась ей грустной, на её лице отображалась нескрываемая печаль, из-за чего на счастливую невесту она похожа не была.
- Девочки, можно подружку вашу увести ненадолго? - спросила Люба, приоткрыв дверь.- Хочу с ней посекретничать перед столь важным событием, пока время ещё есть.
- Ну, только если ненадолго,- шутливо ответила за всех Аржанцева Лена, самая близкая подруга Ольги.
Оля вышла и последовала за сестрой. Возвращаясь через прихожую, Люба увидела, что свекровь сидит на диване в одиночестве. Быстро прошмыгнув мимо неё, сёстры скрылись в своей спальне. Тамара Григорьевна вызывала у них чувство неприязни.
- Оля, хочу поговорить с тобой, пока возможность есть, а то скоро не до разговоров будет,- начала Люба свой разговор с сестрой, как только они присели на кровать, - тем более что после свадьбы мне сразу нужно будет уехать. Ты мне скажи, что произошло между тобой и твоим Сергеем, почему вы расстались, почему замуж выходишь за другого?
Наступила небольшая пауза. Оля опустила голову и, собравшись с мыслями, отрешённо произнесла:
- Расстались мы по его дурости. Как вспомню, до сих пор в голове не укладывается, как мог взрослый парень поддаться на какую-то провокацию, да ещё так гадко себя повести?
- Олечка, а что собственно случилось? - спросила Люба в недоумении.- Что за провокация такая? Ты можешь рассказать?
- Если честно, не хочется мне прошлое ворошить, тем более что расставание с ним мне было заранее предсказано, просто до конца не верилось.
- Ты что, на него гадала? - снова задала вопрос Люба, чувствуя, что Оля не хочет говорить на эту тему и всячески пытается уйти от ответа.
- Ну да, в прошлом году на Старый Новый год я сон загадывала, исполнился точь-в-точь. Мне посоветовали под подушку расчёску положить, кто придёт расчесать, тот и мужем будет. Сергей, конечно, приснился, но только расчесать меня пришёл совсем другой.
- Ты мне тогда ничего о сне не говорила. Я надеялась увидеть Сергея на твой день рождения, седьмого мая, чтобы познакомиться, но неожиданно вынуждена была уехать в Армению. Оказывается, что знакомиться с ним мне вовсе и не нужно было,- сказала Люба и, взяв сестру за руку, снова спросила:- Так что же произошло между вами? Он приезжал на твой день рождения?
- Да, он приехал,- нехотя начала свой рассказ Оля.- Так же как и во сне, мы сидели вдвоём за праздничным столом перед телевизором, и, так же как и во сне, транслировался фильм «Бесприданница», так же как и во сне, Никита Михалков пел песню под названием «Мохнатый шмель». Мне тогда даже как-то не по себе стало. Как такое может быть?
- Может, Олечка, может,- прибывая в задумчивости, ответила Люба.- Я же рассказывала тебе свой сон, та же история - всё сбылось.
- Мы посидели, покушали и пошли вдоль канала погулять, потом я проводила его на автовокзал и он уехал,- продолжила говорить Оля. - Практика у меня тогда только началась, её я дома проходила, а на защиту диплома я поехала в Херсон уже в двадцатых числах июня. За два дня до защиты мы договорились встретиться. Я приехала в общежитие, ждала его ждала, а он так и не пришёл. Другие девчонки приехали на несколько дней ещё раньше меня, чтобы погулять, повеселиться и по возможности оторваться на все сто. На троллейбусе мимо общежития проезжал Сергей и увидел свет в нашем окне. Он вышел на нашей остановке и направился к нам, в надежде встретиться со мной, думал, что я приехала раньше, чем мы договорились. Заходит, а там девки, говорят ему: ты тут сидишь, а за Ольгой другой ухаживает. Короче, он начал мне претензии предъявлять. Я ему объяснить пытаюсь, что это бред какой-то, но он не верит, ревность у него взыграла. Тогда говорю: не веришь и не надо. Он же выдал в ответ: да таких, как ты, рубль ведро на базаре!
- Какой ужас! Разве можно такое говорить? - прикрыв рот рукой, возмутилась Люба.
- Я тогда к девкам: зачем человеку гадостей наплели? Злая я была на них. Они перепугались, говорят: пошутили мы. Спрашиваю: зачем? Отвечают: проверить хотели позарится на кого из нас или нет.
- Получается, что ни себе, ни людям,- сделала вывод Люба.- И чем всё закончилось?
- Я грустная ходила. Когда защитила диплом, мне предложили продолжить учиться в Ленинграде, в школе мастеров, без вступительных экзаменов, направление давали. Сергей продолжал за меня у девчонок интересоваться, ещё больше буянить начал, всякие гадости плести и говорить: к твоим преподавателям пойду, попрошу никуда тебя не отпускать. Если уедешь, то всё...
- Он ревновал, потому что любил тебя и боялся потерять. Конечно, со стороны это выглядело комично,- прокомментировала Люба услышанное.
- У меня появилось к нему отвращение и я ответила: ты своё слово уже сказал, что я такая-сякая, так что, до свидания. Вернулась я домой, потом в Ленинград уехала вместе с Аржанцевой, чтобы дальше учиться. А там - осетины, армяне, азербайджанцы... Охотиться они на нас стали, угрожать, убить обещали, если кому-нибудь расскажем. Но мы всё равно пожаловались преподавателям, которые делали обход в общежитии. Пришлось по их настоянию написать и отдать им заявление на этих джигитов. Всё закончилось тем, что мы тайно уехали на такси и вернулись назад домой.
- Да уж, сама под таким же огнём кручусь-верчусь, а куда бежать - не знаю, в самом пекле нахожусь,- с пониманием ответила старшая сестра, прибывшая на свадьбу из армянского города Ленинакан.
- Пошла я на мясокомбинат устраиваться и взяли меня жиловщиком работать, по моей специальности. Я всё время грустная была, душа болела. В этом же цеху работал Влад, подошёл ко мне и спрашивает: чего ты такая грустная? Рассказала я ему вкратце о Сергее и о том, что девчонки вычудили, и чем всё закончилось. Живёт Влад в общежитии от мясокомбината и есть у него мотоцикл, на котором он стал отвозить меня домой, а потом и вовсе стал приезжать за мной, чтобы ещё отвозить и на работу. Постепенно мы сдружились. Родителям он понравился и они разрешили нам встречаться, однако встречи наши закончились тем, что теперь я беременная.
- У меня свадьба по этой же причине была, и тоже зимой,- попыталась успокоить свою сестру Люба, которой вдруг показалось, что Оля вот-вот заплачет. - Скажи мне, а Сергей приезжал к тебе, он пытался тебя вернуть?
- Спустя некоторое время, когда я уже собиралась замуж за Влада, мы сидели в летней кухне, как вдруг пришла мама и говорит: Оля, парень какой-то тебя зовёт. Вышла, смотрю, а это Эдик стоит с чемоданом в руке, наверное, узнал, что я с Сергеем рассталась. Говорит мне: Оля, я люблю тебя. Отвечаю ему: Эдик, я же говорила тебе, что замуж выхожу. Хотя тогда я ему об этом соврала. Куда он ушёл с этим чемоданом, я не знаю, очень жалко его было. Он ведь письма мне писал, стихи посвящал... Только Влад всё выкинул.
Люба вдруг действительно увидела маленькую слезинку, которая стала медленно скатываться по щеке её восемнадцатилетней сестры.
- Ладно, беги скорей к своим подружкам,- с волнением в сердце сказала старшая сестра, - небось, уже заждались тебя.
Оля поспешила удалиться, прикрыв за собой дверь, а удручённая Люба осталась одиноко сидеть на кровати, размышляя над всем тем, о чём пришлось ей услышать от родной сестры.
«Эдик действительно любит Олю, и любить будет всегда, не смотря ни на что. Да и она к нему не совсем равнодушна. А вдруг однажды она пожалеет, что оттолкнула его? -думала Люба, переживая за любимую сестру.- Свекровь моя наверняка ей тоже какую-нибудь гадость сделала, чтобы жизнь испортить. От этой ведьмы никакого спасения нет».
Дверь в спальню приоткрылась и в промежутке между штор появилась голова Любиного сына с бегающими глазами и хитрой улыбочкой.
- Серёжка, заходи, - предложила она, обрадовавшись его появлению, - посидим вдвоём, поговорим.
- Я деда ищу,- ответил он по-взрослому, всё также заглядывая в комнату из-за штор,- некогда мне с тобой разговаривать.
- Да зайди же на секундочку, что-то на ушко спросить надо,- чуть слышно прошептала она, подзывая его к себе взмахом руки.
Интрига сработала и непослушный ребёнок направился прямиком к матери, подставив своё ухо, в которое Люба шёпотом произнесла:
- Серёжа, а где бабушка Тамара, чем она занимается?
- Она на кухню пошла, с бабушкой Валей разговаривает,- ответил Серёжка тоже шёпотом и тоже на ухо.
Тамара Григорьевна действительно перебралась на кухню к своей свахе, ей не терпелось затеять разговор на интересующую её тему.
- Как у Любы дела обстоят, чем занимается, где живёт?
- В Армению она уехала, там сейчас живёт,- не сразу дала ответ Валентина Ивановна.- Домовой её замучил, загнал на край света, просто не знаем, что делать.
Любина свекровь сразу оживилась, наверное, такой ответ её порадовал.
- Вы знаете, в школе, где я директором работаю, не так давно учительница повесилась. Она тоже всё время жаловалась, что её домовой преследует, бьёт, душит. Видно нервы у неё не выдержали, вот в петлю и полезла.
- Что вы такое говорите?- испуганно спросила Валентина Ивановна.- Моя дочь никогда не пойдёт на это. Она обязательно справится, ей просто надо «бабку» найти, которая поможет избавиться от этой дряни.
Тамара Григорьевна вдруг замерла, оставшись на какое-то время сидеть неподвижно, чем невольно смутила Валентину Ивановну. Словно очнувшись, она неожиданно произнесла такое, от чего у Любиной матери всё внутри похолодело.
- А вы знаете какой энергией я обладаю? Да я человека могу достать на другом конце света, от меня никуда не скроешься!
Валентина Ивановна не стала давать ответ на сказанное, она лишь подумала: « Ах, ты ведьма проклятая, сдала себя со всеми потрохами, и даже глазом не моргнула, тварь негодная!»
С наступлением утра всё пришло в движение. На каждого из присутствующих были возложены свои обязанности. Любе прежде всего предстояло сделать причёску своей сестре и закрепить на её волосах короткую фату.
- Олечка, я предлагаю волосы не подбирать, просто подправить их, слегка начесать и аккуратно уложить.
- Мне всё равно, делай что хочешь,- услышала в ответ Люба.
- Нет, такой ответ никуда не годится. Ты сегодня замуж выходишь, значит должна быть самой красивой и самой счастливой. А ну-ка, присаживайся, времени у нас в обрез.
Люба очень волновалась, когда делала прическу своей сестре. Время от времени она отходила в сторону и вглядывалась в своё творение. Ей хотелось, чтобы Оля стала ещё краше. Результатом Люба осталась довольна, когда в последний раз оценивающим взглядом окинула сделанную причёску. Светлые локоны, струящиеся после недавней химической завивки, нежно спускались к плечам, делая её лицо ещё красивее, а лёгкая грусть придавала ему особое очарование. Надетое длинное платье, в сочетании с фатой, сделало Олю настоящей принцессой.
Её будущий муж оказался ей под стать, такой же красавец. Высокий и статный, он держался важно, словно знал себе цену, вёл себя сдержанно, лишних движений не делал и мало говорил. Своей внешностью он напомнил Любе известного певца Кая Метова, но только жених был ещё красивее.
Свадебный костюм делал Влада совершенно неотразимым, так что пара получилась на зависть всем очень яркой и очаровывающей.
Эта ночь для жениха была последней, когда он ночевал в общежитии. Отметив накануне «мальчишник», он прибыл в дом невесты, где с распростёртыми руками его встретили Николай Иванович и Валентина Ивановна, будущие тесть и тёща, сразу же выделив для молодых отдельную комнату.
Люба поспешила переодеться и привести себя в порядок, так как времени до отъезда в ЗАГС оставалось совсем мало. Собравшись, она вышла из спальни и столкнулась у двери со своей свекровью, которая направлялась прямо к ней, преградив путь.
- У меня к тебе просьба,- нежным голосом пропела Тамара Григорьевна,- дай мне твои туфли надеть, свои я дома забыла.
Любу словно чем-то тяжёлым по голове ударило от такой неожиданной просьбы. Она понимала, зачем понадобились свекрови её туфли - колдовать собралась.
- Мне совершенно нечего вам предложить, единственные туфли, которые у меня есть, вы видите на моих ногах,- ответила Люба, радуясь, что свекровь не будет больше приставать со странной просьбой.
- Тогда дай мне свои сапоги,- не унималась настырная Тамара Григорьевна.
Она видела, как вчера вечером Люба надевала их, чтобы выйти на улицу. Модельные сапожки были красивого бардового цвета, на молнии и на узком высоком каблучке. Люба купила их в Армении. Когда она увидела их, стоящими на витрине, то пройти мимо уже не смогла.
Вместо того, чтобы категорически отказать свекрови в странной просьбе, понимая истинное её намерение, Люба ответила:
- Ну что ж, берите, если они вам нужны.
Свекровь сразу же отступила, пропустив Любу к выходу. Люба двигалась вперёд, как одурманенная, и никак не могла понять, как же могла она такое сказать? Она сильно удивилась, потому что слова вырвались сами собой.
Дом и двор постепенно стали освобождаться от приглашённых гостей, все они спешили перебраться в подъезжающие автобусы и автомобили.
Хотя на улице стояла вторая половина февраля, однако настоящей зимы не предвиделось, снег совершенно отсутствовал, а уличный термометр показывал температуру чуть выше нуля.
Свадьба сестры напомнила Любе её собственную свадьбу, почти ничем не отличающуюся, даже гости со стороны невесты всё те же, не считая подруг и новой сожительницы дяди Васи - родного брата их отца.
Свою жену Марию он почему-то бросил и в свои пятьдесят четыре года перебрался из Днепропетровска в Новую Каховку к своей новой пассии по имени Надежда, которая на четырнадцать лет была старше него.
Надежда Павловна оказалась женщиной простой, без комплексов и без детей, подрабатывала уборщицей на предприятии электросетей, имела трёхкомнатную квартиру на пятом этаже, дачу вдоль канала, самодельный самогонный аппарат и пенсию.
Люба время от времени приезжала к ним в гости, приезжала туда и бабушка Нюра - родная мать отца и дяди Васи. Работал он сантехником, любил порыбачить и хорошо выпить.
Глядя на Василия Ивановича, Люба вспомнила, как на её свадьбе он выпил лишнего и странным образом свалился в четырёх ведёрную кастрюлю с голубцами, усевшись в неё прямо в новом костюме, сшитым специально для этого торжества. Упираясь ногами в пол, а руками в обод кастрюли, он пытался из неё выбраться, но, не имея на это сил, поднял такой крик, что перепугал всех. Когда же увидели его сидящим в огромной кастрюле - обхохотались.
Дядя Вася внешне походил на актёра Сергея Филиппова, если не считать цвет волос. У них даже манеры в поведении были похожи, поэтому наблюдать за Василием Ивановичем было смешно вдвойне.
Сегодня он тоже «далеко зашёл», и не один, а на пару с отцом жениха. Оказалось, что отец Влада тоже не прочь хорошо выпить, он не выпускал из рук своего стакана. Улыбаясь во весь рот и сверкая золотыми зубами, он словно демонстрировал роскошь, которую мог себе позволить, а позволить себе он мог и многое другое, потому что работал шахтёром на угольной шахте в Горняке Донецкой области, где проживал со своей семьёй.
Церемония прошла в штатном режиме, ничего нового не произошло, были соблюдены все формальности: молодые обменялись кольцами, поставили свои подписи в регистрационной книге, прослушали марш Мендельсона и выслушали поздравления, выпив на последок шампанское каждый из своего бокала.
Одно только не понятно, зачем во время проведения бракосочетания вдруг запели песню какие-то певчие, да такую грустную, что невесту до слёз довели. Вместо ощущения радости за молодожёнов у всех появилось чувство сострадания за них.
Но смущённые родители и гости всё же склонились в сторону торжества и, сделав общий снимок, снова заняли свои места в автобусах и машинах, отправившись в путь для объезда памятников и других достопримечательностей.
Их конечным пунктом стал город Каховка, со своим знаменитым памятником «Тачанка», вылитым из бронзы весом в сто двадцать тонн.
Воздвигнутый в честь 50-летия Великой Октябрьской социалистической революции и посвящённый боям на Каховском плацдарме в годы Гражданской войны, он возвышался на кургане в степи, обдуваемый со всех сторон ветрами.
Старшая сестра смотрела, как Оля, стоя перед фотографом на фоне этого огромного монумента, пыталась уклониться от порывов сильного ветра, слегка втягивая шею в плечи и пряча лицо за воротник беленькой шубки, которую Люба сняла с себя и накинула на хрупкие плечи своей сестрёнки. Шуба из искусственного меха с чёрными точками напоминала окрас снежного барса и была очень красивой и нежной, словно сшита специально для её свадебного наряда.
"Снежная королева... Ну да, в этой шубке она похожа именно на снежную королеву,- подумала Люба.- Такая же красивая и печальная, словно у неё вот-вот заледенеет сердце..."
Прибывшие гости оживились ещё больше, когда вошли в зал и увидели столы, ломившиеся от угощений и спиртных напитков, накрытые в их отсутствие, пока они колесили по местным окрестностям. В прихожей играл магнитофон, заполняя музыкой всё пространство большого дома, которая праздничное настроение гостей поднимала вдвойне. Всеми предвкушалось настоящее веселье.
Любу усадили за центральный стол, почти рядом с молодожёнами. Она же потянула за собой Надежду Павловну, новую жену дяди Васи, и усадила её возле себя по правую сторону. Не смотря на огромную разницу в возрасте, эта женщина успела стать Любиной подругой.
Когда все расселись, первым делом стали наполнять бокалы, чтобы, наконец, произнести первый тост. Люба взяла в руки бокал шампанского и приготовилась выслушать первое напутствие для молодых.
Вдруг её взгляд уловил тревожную картину - из соседней комнаты на неё пристальным взглядом смотрела свекровь, одиноко сидевшая на стуле у стены, а на её ногах красовались Любины бардовые сапожки. Тамара Григорьевна расположилась по центру возле тумбочки, стоявшей между двумя окнами, и наблюдала за невесткой в распахнутую двустворчатую дверь.
«Ну и ведьма! А я уже было обрадовалась, что мои сапоги она всё же решила не надевать,- подумала Люба с содроганием,- оказывается, я раньше времени обрадовалась, когда увидела, что в ЗАГС она поехала в своих сапогах. Надо же, сидит прямо напротив меня и таращится без всякого зазрения совести. Сейчас точно что-то начнётся».
Люба сделала вид, что на свекровь она не обращает никакого внимания и что ей нет никакого дела до её странного уединения. Она сразу же приняла весёлый вид, увлекая разговорами Надежду Павловну, и начала играть некую роль, ведомую только ей одной.
Один за другим стали звучать тосты и поздравления с выкриками: «Горько!» Как только Люба подносила к губам бокал, её сознание тут же пронизывала одна и та же мысль, словно кто-то невидимый, живущий в ней, предостерегал: осторожно, не пей, это опасно.
И Люба вспомнила, как однажды, на Новый год, сидя за праздничным столом в гостях у свекрови, она в гневе выскочила на улицу и побежала, куда глаза глядят, оказавшись среди ночи у чужих людей в соседнем селе. Если бы тогда она не пила вино, всё было бы иначе.
А ещё она вспомнила, как с мужем пошла на день рождение к соседке и, выпив, вообще память потеряла, натворив такого, что вспомнить стыдно.
«Нет, пить я не буду, только слегка пригублю, - пыталась настроить себя Люба, - чтобы ничего не случилось, мне обязательно нужно себя контролировать».
Спустя некоторое время Люба стала замечать, что внутри у неё всё начинает кипеть, без видимых на то причин, и некая непонятная сила, распирая грудную клетку, пытается вырваться наружу. Было ощущение, что уже кто-то другой, такой же невидимый, пытался вызвать у неё чувство агрессии. И тогда она поняла, что именно с этим агрессором ей и предстоит сразиться.
- Тётя Надя, я всё ждала, что же будет и, вот, дождалась,- продолжая выдавливать улыбку, говорила Люба на ухо своей престарелой подруге, которая была в курсе всех событий.- Меня так мутит, что хочется всё крушить, бить, громить, так и прёт из меня что-то, еле сдерживаю себя. На душе так пакостно, что выть хочется. Улыбаюсь через силу, свекрови на зло, но боюсь, что могу сорваться.
«Как хорошо, что я почти не пила и теперь могу контролировать свои действия,- подумала Люба, успокаивая себя.- Если бы чуть лишнего приняла - уже бы точно в психушку увезли».
- Ты главное не поддавайся - терпи. Тебе нужно обязательно перебороть себя, ты сейчас самому дьяволу противостоишь,- так же ответив на ухо, дала Любе установку Надежда Павловна и, взяв девчонку за руку, пожилая женщина крепко сжала кисть её руки, переложив к себе на колено.
Всё это придало Любе немного сил. Она по-прежнему продолжала изображать на лице улыбку и веселье, ощущая на себе пронизывающий взгляд свекрови, от которого Любу пробивала странная дрожь, усиливающая желание громко взвыть. Казалось, ещё чуть-чуть и она сорвётся.
Неожиданно промелькнула спасительная мысль, совершенно чёткая - её послал в сознании кто-то невидимый, и Люба озвучила её шёпотом на ухо Надежде Павловне:
- Тётя Надя, давай на улицу выйдем, нужно срочно проветриться, а самое главное - выбраться из под прямого гипноза этой ведьмы, иначе я за себя не отвечаю.
И только тогда, когда они вышли во двор, Люба смогла хоть немного перевести дух.
- Во мне словно кто-то невидимый сидит, что очень странно. И причём не один, чувствую, что их двое. Один будоражит внутри, рвёт и мечет, а другой - тихий, спокойный, дельные мысли подсказывает.
- Я же тебе уже говорила, что ты борешься с самим дьяволом, именно он тебя и провоцирует. Его ещё называют бесом, от слова «беситься». А второй - это твой ангел, он охраняет тебя и подсказывает, что делать. А, вообще, в таких случаях креститься нужно, потому что крест помогает отогнать всякую нечисть, всегда помни об этом.
Веселье было в полном разгаре: пили, ели, танцевали. Танцевала в основном молодёжь, перебравшись в прихожую комнату, почти полностью освобождённую от мебели.
Вдруг в промежутке между мелодиями из коридора раздался дикий рёв, он был настолько сильным и душераздирающим, что почти вся толпа ринулась на доносившиеся жуткие звуки. Вместе с любопытной толпой в коридор поспешила и Оля. Каким же удивлением для неё было увидеть сиамскую кошку, страшную, худую, с обрубленным хвостом, с огромными бешеными глазами, размером на всю кошачью морду. Глядя в эти панические глазища, наполненные страхом и ужасом, Олю охватила тревога. Ей казалось, что истерическое животное вот-вот бросится в кого-нибудь и вцепится своими оскалившимися зубами прямо в ногу.
Войдя обратно в дом, Люба не сразу поняла, что происходит.
- Откуда взялось здесь это приведение? - удивлённо спросила, вошедшая следом за ней, Надежда Павловна.
- Может она на запахи забежала в приоткрытую дверь? - попыталась сообразить Люба.
- Да она, наверное, голодная,- предположил кто-то из ребят,- угостите её колбасой, не зря же она на свадьбу попала.
Для незваной гостьи мигом были преподнесены различные деликатесы.
- Надо же, она даже не подходит к еде,- удивилась одна из девчонок.- И чего она орёт, словно её режут? Может она пить хочет? Давайте ей воды нальём.
- Если наливать, то чего-нибудь покрепче, чтоб было после чего закусывать, - продолжали веселиться между собой молодые люди, превращая происходящее в юмор.
Кошке тут же подсунули мисочку с водой, набранную из под крана в кухне. Рёв сразу прекратился и измождённое животное, накинувшись на воду, стало лакать её взахлёб. Как только жажда была утолина, тощая кошка резко прошмыгнула в приоткрытую дверь, скрывшись во дворе в приближавшихся вечерних сумерках.
- Как ты думаешь, что это всё значит?- спросила Оля у сестры, продолжая стоять в недоумении.
- Не могу сказать, но то, что ничего хорошего - это точно.
- Уверена, что это проделки твоей свекрови,- гневно возмутилась Ольга, - вырядилась на свадьбу во всё чёрное... ведьма. Может это она сама в эту кошку превратилась? Я от кого-то слышала, что ведьма может превращаться не только в кошку, но и в собаку, и в волка, и даже в ворону.
- Представляешь, она свои сапоги сняла, а мои обула. Меня так трясло, что еле в себя пришла, - пожаловалась сестре Люба.
- Мне тоже не по себе, как-то муторошно на душе, хочется, чтобы уже поскорее всё закончилось, - поделилась и своим состоянием Оля. - И всё же, откуда взялась эта бешеная кошка, да ещё такая страшная, с глазами на выкате? Точно говорю, не к добру всё это, надо каких-то гадостей ожидать.
Все возвратились обратно и заняли свои места за праздничными столами, чтобы снова поднять бокалы за молодых. Свадьба продолжалась и гости веселились, а было их около шестидесяти человек.
Неожиданно в зал вошли два парня, на вид лет двадцати двух. Один из них - двоюродный брат Влада, был он красавчиком необыкновенным, спортивного телосложения и роста выше среднего, а второй - парень обычной внешности, но полной комплекции, со странным прозвищем Хутор.
За вошедшими ребятами проследовали две странные девицы, которые в отличии от своих парней не очень твёрдо стояли на ногах и вели себя слишком развязно.
Увидев незваных гостей, Оля сразу же занервничала и, не скрывая своего негодования, спросила у рядом сидящего мужа:
- Я не поняла, а что здесь делают эти люди? Ты же обещал мне, что твоего брата-наркомана на свадьбе у нас не будет. Мало того, что он сам притащился, ещё и "кобла" своё приволок. А что это за "пирожок" с ним?
- Это Хутор, - не глядя на жену, резко ответил Влад. - Я их не приглашал, они сами пришли.
- Он же вор, его кличка мне хорошо известна, наслышана я о нём, - тревожно отреагировала Оля. - Их приход ничем хорошим для нас не закончится, вот увидишь.
Пока Оля возмущалась, новоприбывших гостей пытались усадить поближе к ней и Владу. Как она ни старалась скрыть своё недовольство, получалось очень плохо. Оля сидела молча, лишь искоса наблюдая за прибывшими наркоманами, которые уплетали всё подряд сразу за обе щеки.
Спустя некоторое время обе девицы встали из-за стола и вышли в сторону коридора, оставив своих парней сидеть вместе с остальными гостями. Братец с Хутором продолжали пить и есть, отсиживаясь до определённого времени, а потом тоже засобирались на выход. Оля вздохнула с облегчением, обрадовавшись их уходу, потому что угроза стать обворованными вот-вот должна была их миновать, ведь подозреваемые всё время находились у неё на виду.
Непрошеные гости стали покидать дом, но провожать их Оля и Влад не пошли, оставаясь сидеть за праздничным столом.
Не прошло и пяти минут, как одна из Ольгиных подруг объявила во всеуслышание:
- Оля, у меня часы пропали из кармана пальто.
- А у меня шапка ондатровая исчезла,- произнёс вслед за ней Виктор Иванович, меньший брат отца.
Гости засуетились, одни за другими жалуясь на пропажи. Оля не знала, что ей делать и что отвечать людям. Она встала из-за стола, чтобы выйти, как вдруг со двора послышались душераздирающие крики и непонятный шум, сливающийся с лаем собаки, на время привязанной позади дома.
Все гости сразу же хлынули на улицу. Оля заметила, что прежде, чем выбежать вместе со всеми, Влад схватил со стола что-то блестящее, то ли нож, то ли вилку, и её охватила паника. Она устремилась вслед за мужем, переживая, чтобы он не наделал глупостей, зная его взрывной характер.
Толпа людей заполонила пространство во дворе и заняла часть улицы перед калиткой. Происходила страшная драка. Казалось, что дрались все.
Приглядевшись в темноте, Оля смогла разглядеть, как братец-наркоман метелил всех подряд, кто пытался покушаться на его свободу передвижения.
Больше всего досталось Олиному свёкру, которому тот выбил все его золотые зубы, вот так он поздравил своего дядюшку с женитьбой сына, залив его кровью.
Досталось от него всем, даже Николаю Ивановичу, отцу Ольги, который, заметив неладное, первый преградил путь ворам-наркоманам.
- Оля, с ним никто не может справиться, - заволновалась перепуганная Люба,- он какой-то неодолимый.
- Не удивительно, он ведь профессиональным боксом занимался, - ответила Оля.- Единственного, кого он ещё боится и на кого не поднимает руку, это Влад. Он как раз погнался за ним и сейчас надаёт ему по ушам, и дружбану его в придачу.
По мере удаления проворовавшихся парней, люди стали возвращаться в дом, чтобы продолжить неожиданно прервавшийся праздник. Но Оля не спешила покидать место драки, продолжая оставаться за калиткой, и, стоя на краю дороги, ожидать возвращения своего мужа. Самые близкие подружки остались с ней рядом , они пытались морально поддержать её и не дать в конец раскиснуть, видя её душевные муки и страдания.
- Какой позор! - с гневом набросилась Оля на Влада, как только он вернулся после разборок.- Просила тебя, умоляла, а ты что? Опозорил моих родителей и меня! Зачем я только выходила за тебя замуж?
Подружки, испугавшись такой реакции, решили оставить молодожёнов наедине, скрывшись за дверьми внутри дома.
Наружу вдруг стала пробиваться истерика, которая Ольгой долго сдерживалась, накапливаясь внутри, и вот, наконец, прорвала. Она, потеряв над собой контроль и не думая о дальнейших последствиях, прямо на глазах у своего мужа стянула с пальца обручальное кольцо и закинула его куда-то во двор. Оно перелетело через калитку и приземлилось в огороде, где-то среди высоких и колючих кустов, спящих зимой роз.
- Не хочу.., ничего не хочу! - продолжала истерить Оля, полная отчаяния и безысходности.
Влад, не смотря ни на что, оставался хладнокровным, не обращая внимание на выходки своей молодой жены, младше его на пять лет. Ему хотелось успокоить её, но прежде ему нужно было успокоиться самому. А Ольгу, словно понесло по течению, она беззвучно плача, продолжала выговаривать ему всё, что вырывалось наружу.
- Тётка твоя совсем нос задрала, думает, если замдиректора мясокомбината работает, так уже птица высокого полёта! Таких, как мои родители, уже и за людей не считает, не соизволила даже на свадьбу придти, видите ли они не её уровня! Я уверена, что она совсем по другой причине не захотела к нам придти, а всё из-за сыночка-наркомана, боится, чтобы не опозорил её при всех.
Влад снова промолчал, может быть потому, что и сам был согласен с высказанным мнением своей жены. Он молча взял Олю под руку и завёл её во двор. Она немного пришла в себя, дрожа от холода и нервного перенапряжения.
Взяв у тестя фонарик, Владик отправился в огород на поиски обручального кольца, которое он нашёл лежащим среди кустов с шипами. Оно лежало в темноте и ожидало, когда же к нему прикоснутся яркие лучи света, чтобы в их отражении засверкать золотым блеском...
Люба возвращалась в Ленинакан. Возвращаться туда ей совсем не хотелось, он стал для неё тюрьмой, с заключением ещё больше, чем на год.
Свадьба сестры оставила на её душе грустный отпечаток. Она никак не могла выкинуть из головы выброшенное Ольгой свадебное кольцо - уж очень примета плохая, предрекающая расставание.
Прокручивая в голове все ужасы свадебных событий и думая о будущем своей сестры, Люба совсем не думала о себе. Она даже не подозревала, что уже совсем скоро, буквально через несколько дней, приближался конец всем её мучениям в такой далёкой и чужой ей Армении...