В моей голове снова и снова звучали слова из одной и той же песни:
Siento que te conozco hace tiempo,
De otro milenio, de otro cielo.
Dime si me recuerdas a;n,
S;lo con tocar tus manos
Puedo revelarte mi alma
Dime si reconoces mi voz...
Я вспомнил ее сегодня, когда вышел на балкон. В городе начиналась песчаная буря. Мне с пятого этажа было хорошо видно белые грязные дома с плоскими крышами, исчезающие один за другим в песке. Справа вдали, над гнущимися к земле пальмами неприступно возвышалась мечеть Хассана Второго. Под моим балконом с криками пробежали местные мальчишки, пытаясь догнать уносимый через дворы ветром мяч. Почему я вспомнил эту песню, выйдя на балкон отеля в Касабланке? Потому что моя жена ее постоянно напевала, когда мы бывали тут. Она когда-то давно, еще до нашего знакомства с ней услышала ее в одном фильме. И когда я привез ее первый раз в Марокко, она вспомнила о нем и напела мне эту песню. Я никогда не любил ее, песню, никогда не смотрел этот фильм, но теперь мне почему-то отчетливо вспомнились слова из нее.
Когда мы приезжали в Касабланку, я работал над проектом системы безопасности аэропорта и целыми днями проводил время там, а она наслаждалась городом и присылала мне фотографии. Помню, как она одна поехала на Медину. Я чуть с ума не сошел, когда вечером вернулся в отель и узнал, что она была там одна. Как она там не заблудилась? И ее не украли. И не обокрали. Так вот на Медине ее научили завязывать платок, и однажды в обеденный перерыв я получил от нее фотографию, где она была в красивом белом платке с ярко подведенными глазами, и только их было видно. И я никогда не забуду, как впервые за столько лет, увидел всю красоту и выразительность ее глаз. А на фоне вдалеке так же исчезала мечеть в начинающейся как сегодня песчаной буре. Когда в Марокко песчаные бури, песок через море иногда долетает до юга Франции и покрывает улицы и машины.
Но однажды её все же чуть не украли. Мы тогда жили в другом отеле, на самом берегу. Он раньше назывался Риад Салам. Сейчас, говорят, его переименовали. Я просыпался рано. Утром было очень холодно, не больше десяти градусов, но уже через пару часов, когда поднималось солнце, а я уже подъезжал на машине к аэропорту за много километров от отеля, город стремительно накрывал жар. Тогда просыпалась моя жена и звонила мне, чтобы пожелать доброго утра. Я слышал, как шумит океан прямо за стенами отеля. Она всегда надевала белый банный халат и выходила на террасу. Я слышал, как шумит фонтан в бассейне, как ветер шелестит пальмовыми листьями, как между собой перекрикиваются шумные как все арабские женщины, горничные, убирая соседние номера, как моей жене приносят завтрак.
После завтрака она обычно прогуливалась по Бульвару де ля Корниш. Он проходит вдоль пляжа, на котором марокканские женщины занимаются серфингом в ледяном океане. Мой коллега Абдель посоветовал отправить мою жену в спа-салон, чтобы она не скучала. Я дал ей адрес и попросил не ходить пешком, а вызвать такси. После обеда она отправилась на массаж. А вечером я вернулся в отель.
-Привет!- прыгнула она на меня верхом и повалила на кровать. -Представляешь, меня сегодня чуть не украли.
-Как это?
-Я шла из салона по улице, вдруг около меня остановилась машина, в ней двое мужчин. Они начали уговаривать меня сесть к ним, а когда я попыталась уйти, стали сдавать назад вдоль тротуара по которому я шла. Не дали мне перейти улицу, чуть не наехали на меня.
-Господи! Как же ты от них ушла?
-Мимо проезжало такси. Оно остановилось, и меня позвала женщина. Пассажирка. Я прыгнула в такси, и мы уехали. Слава Богу, они не поехали за нами. Она так меня ругала, что я хожу одна по городу. И пока мы довезли эту женщину до ее дома, мне показалось, что мы уехали на край света. Мы ехали больше часа и полтора часа я еще возвращалась на этом такси до отеля. Ужас, там, где она живет столько женщин в черных хиджабах, у них даже на глазах сеточка. Я видела таких, когда таксист разворачивался. Они гуляли с детскими колясками. И район такой страшный. Кругом какие-то развалины. И повсюду только эти женщины в черном с ног до головы.
Стоит ли мне рассказывать, как я постоянно за нее беспокоился. А на следующий день она поехала на другой конец Касабланки в гости к новой знакомой из того самого спа-салона. Мне иногда казалось, что я женат на маленьком бесстрашном ребенке. Вся семья этой девушки из салона ждала в гости мою жену, они приготовили ей кускус. Как у нее это получается? Она так с ними подружилась, что перезванивается с ними из Франции. Хотя, что я удивляюсь... Она всем нравилась. Когда мы пришли в гости к Абделю, его жена сразу влюбилась в нее. И все пыталась накормить. Говорила, что она худенькая. На столе у них было пять скатертей, и мы с женой исправно ели все, что подавали. У марокканцев, когда приходишь в гости, нужно сразу посчитать, сколько скатертей постелено на стол. По их количеству сразу ясно, сколько блюд приготовила хозяйка. Я помню кускус, тажин и фаршированных лимонами куриц...
И я сейчас стою на балконе. Не могу заставить себя зайти внутрь. Город погружается в песок и сумерки. Вдали грохочут волны. А ее рядом нет. Она осталась в Бресте, дома. Но за нашими окнами бушует сейчас один и тот же океан. И она почему-то в каждой песчинке, в каждом аромате марокканских специй, в каждом звуке этого города.
В дверь постучали.
-Bonjour, monsieur! Votre diner et une boite de cornes de gazelle aux amandes pour votre femme.
-Shokran bzzaf!- поблагодарил я официанта и забрав у него коробку, закрыл дверь.
Привезу ей из командировки местные сладости. Она их так любит.