День первый. 1965 год.
«Июльское солнце припекает мое тело. Хорошо, что я в машине и ветер охлаждает руку и лицо. Понемногу я прилипал к сидению, как лист смоченный клеем к аппликации. Свежесть недавнего душа пропала к чертям. Мое желание работать уменьшалось с каждым новым лучом солнца, но вчерашнее удостоверение мотивировало. Первый раз я начну свою практику. Первое дело. Возможно, я начну что-то гениальное. Когда-нибудь мой профессор будет гордится мною. Вот и развилка к месту практики. Поворот направо, прямая дорога, ещё раз направо, пара метров и я на парковке.
Удивительные люди – курильщики. Даже в самом пекле, где закипает ртуть и невозможно дышать, мы все равно будем курить. Сидя в машине под солнцем я подцепил сигарету, вставил в зубы, достал зажигалку. Вжик-вжик. И вот она затяжка внутри меня. Будто мне не хватало тепла в июле. Привычно завоняло в машине, облако неспешно находило выход в окно. Пустой блокнот, пропуск, направления, удостоверение – все есть для начала работы. Нужно идти, у меня всего 7 минут.
В холле была рецепция. Огромный черный мужчина читал сегодняшнюю газету. Не отрывая глаз:
- Что вам угодно?
- Добрый день, я доктор Бэнкс. Меня направила прокуратура штата, чтобы я…
- Да, я знаю. Главврач говорил о вас. Вы на 9:30, верно? – прервал он меня. Сразу к сути. Я чуть не заулыбался.
- Все правильно. Вот моё удостоверение и направление от прокурора, - положил все перед ним.
- Это на пункте охраны покажешь. Ты к Виллинхему? – все так же смотрел в газету.
- Да.
- Я сообщу, чтобы его привели. Ступай на второй этаж. Там пункт охраны и, собственно, вход в карнавал.
Последняя фраза мне не особо понравилась, но не обижаться же на человека с окладом в один доллар. Это и так ниже минимума. Хотелось сбежать, но я упрямо пошел на второй этаж. Белые стены, белый пол, белая лестница, белый потолок и белый решетки на окнах заставляли думать, что это чистилище, но на самом деле ад во всей красе.
- Добрый день! – глава охраны держал и размахивал нашим рукопожатием с высокой амплитудой. Улыбка не сходила с его лица. – Вы ведь доктор Бэнкс?
- Можно Генри, - сказал я и попытался забрать руку, но он притянул её ещё ближе к себе и тряс дальше.
- Мы уже вывели Виллинхэма. Он вас ожидает в столовой. Вы уж простите, - наклонился он когда мне и отпустил руку. - Мои ребята будут стоять в углах столовой. Мы ничего не услышим, но и все будем видеть. Всё-таки ваша безопасность – это теперь наша ответственность.
- Спасибо огромное, - пытался разогнать кровь по руке я. – Он настолько опасен?
- У нас не было случаев нападения с его стороны, но все может произойти. Это же больница.
- Верно, - сжимал и разжимал кисть дальше.
Пациент оказался меньше меня. Спокоен. Даже слишком уравновешен. Хотя пару недель назад у него не стало семьи. Иногда он поглядывал на охранников. На столе кроме пластиковых бутылок с водой ничего не было.
- Добрый день, я Генри Бэнкс.
- Здравствуйте, - улыбнулся он. Ржавые зубы и желтоватый язык глухо выдали это слово. Но искренняя улыбка. Кто бы хотел показывать такие зубы. Даже сумасшедший не хотел бы, если это не искренняя улыбка только.
- Видимо вы подозреваете причину моего визита к вам? – решил не мешать.
- Вполне. Меня ознакомили с моими правами.
- Хорошо. Хочу вам напомнить, что вы можете остановить эту процедуру в любой момент. Если вас что-нибудь, абсолютно что угодно, будет беспокоить, то сразу обращайтесь ко мне. Идёт? – в его глазах было понимание и доверие. Это важно.
- Да.
- Хорошо. Расскажите о вашей семье.
- Что именно? – он чуть поморщил лоб.
- Начинайте с чего хотите, а я буду направлять вас.
- Да а что мне говорить. У нас в пригороде каждый так живёт: жена, трое детей (сын и две дочери) пес. Мы его подобрали 4 июля в парке. Он забился в туннель и скулил, но боялся вылезти. Фейерверки к чертям напугали его, - он засмеялся и закашлялся.
- А какие у вас отношения?
- Да какие отношения? Мы любили друг друга. Но смена на заводе выбивает из меня все чувства, кроме усталости и боли. У меня еле хватало сил приехать домой, помочь с уборкой, поужинать и уложить детей спать. Всем жена заправляла, я всего лишь давал ей ресурсы. Были и скандалы, конечно, но я и пальцем не тронул ее.
Конечно, не тронул. Зарубил к хренам своим топором. Лучше бы накричал или сломал телевизор, чем такое творить. Снова мое внутреннее “я”. Ты же не студент. Соберись.
- А дети? – спросил я. В блокноте ничего не было. Его слова – обычные вещи. Даже запоминать не нужно. Абсолютное клише среднего класса.
- Да я почти не общался как отец, знаете. Водил их в кино, ухаживал, но это чисто функции для их жизнедеятельности. Я не был отцом, но я и не был чужим. Единственное время, когда мы сближались были сказки. – его глаза загорелись и он начал водить ладонью по лбу. Посмотрел в окно. Солнце ему причиняло неудобства.
- Как именно? Они любили их слушать? – я приготовился писать.
- Да. Очень. Вот знаете, сейчас очень сильно оберегают детей. Не дают им узнать мир, трясутся над ними. Везде фильтруют все, что только можно фильтровать, чтобы дети лишнего не узнали. Вот так и со сказками. А ведь смысл сказок?
- Какой, по вашему мнению?
- Научить. Вот хочешь, чтобы твоё дитя не общались с незнакомыми людьми – расскажи о Ганзель и Гретель. Как ведьма сожрала одного из детей на глазах у другого. Расскажи о Красной Шапочке и они прекратят ходить неизвестно где. Нет там и героев, которые их спасут.
- Но ведь дровосек? Принцы? Рыцари? – поинтересовался я. Меня озадачила его страсть к этой теме и логичные мысли.
- Дровосек вообще зашёл в дом по случайности, т.к. хотел обокрасть его. Это же просто новые сказки такие. Там нет жестокости. А принцы? Они же насиловали принцесс. Куда последние девали отпрысков без отцов? Топили.
- И что вы делали? Рассказывали детям об этом?
- Да. Да, рассказывал. Но в последний раз не только рассказал, но и сделал. Мои дочери принцессы, - засмеялся он. А сын – рыцарь.»
День первый. 2017 год.
- И вы его просто так отпустили? – поинтересовался я.
- Ну, не совсем просто так. Это было сложно. Сначала я получил одобрение на отсрочку, затем был суд присяжных и я там свидетельствовал. В итоге, он был переведен в лечебницу под мой надзор, - профессор Бэнкс совершенно не скрывал своих чувств.
- Но ведь это мясник Виллинхем. Он сына и мать зарубил топором, дочерей изнасиловал. Как вы могли?
- Погоди. Вот посмотри. Какие методы лечения шизофрении тогда были? А? Какие из них сейчас применяются?
- Только терапия. Лоботомия и шоковая терапия запрещены.
- Верно. А кто дал теоретическую базу по сущности этой болезни? По ее характеристикам? А?
- Вы, - поставил в тупик меня.
- Видишь. Так это во времена, когда все писалось на бумаге и люди рисковали. Против меня ведь сейчас тоже дело ведётся и я тут по усмотрению прокурора.
- Верно. Она считает, что вы можете сыграть слабоумного, чтобы избежать суда.
- Да, но почему у тебя? Ведь ты первую неделю работаешь.
- Так уж система распределила. Не я, - солгал я.
- Хорошо. Вот у тебя есть мечта? – профессор достал сигарету и закурил.
- Да. Я пишу в стол. Возможно, соберусь когда-то и что-нибудь интересное выйдет.
- Вот. И я о том же. Я взял на себя риск, освободил Виллинхем, чтобы изучить его поведение в обществе, чтобы опознавать характеристики больных шизофренией и своевременно изолировать их. Сколько я спасибо жизней? А какую я основу заложил для психиатрии? – надменно выговорился он и пепел упал на ковролин. Только же вчера арендовал кабинет.
- Да, но какой ценой. Он ведь убил ещё пару человек. Вы его даже под контролем не держали. Это был опыт над всем обществом. Не только над ним, - профессор улыбнулся наигранно, посмотрел на меня, вздохнул.
- Я взял этот риск, я взял ответственность и я добился чего хотел. Своей мечты. А ты? Хочешь рискнуть? – профессор достал сигарету и снова закурил.
Я задумался. Новый кабинет, новый клиент. Новые пачки бумаги стояли под столом, принтер подключен. Я давно не получал хорошего вдохновения для сюжета. Возможно, он может мне… Телефон завибрировал в кармане.
- Простите, - пробубнил я.
- Ничего, - профессор смотрел в окно.
Сообщение: "Милый, так у меня есть дело? Моя команда готовится к суду. Не забудь подключить интернет, я не могу тебе отправить документы о Генри Бэнксе. Люблю тебя, твой прокурор.:)"
Повернулся к профессору. Он смотрел неопределенно. "Да сколько ему ещё жить осталось?! Хотя бы мне поможет."
Вспотевшей ладошкой я положил телефон на стол и присел, чтобы достать папку бумаги для книги.