Русский Мiръ и Они. Правила возвращения
Эссе 9
Наше обсуждение Мы с Вами закончили вопросами: -
«Когда началось это бегство? Каковы его истоки? Отчего бежит человек из нынешней системы государственных или иных отношений?»
И теперь самое время давать на них вразумительный ответ. Русский Мiръ и движущая сила его Элиты это неукротимый Дух северного Великорусса. Ему душно, и не с руки, жить в толкотне большого города. Ему, как истинному Имперцу, нужен Простор во всем: - и в деятельности, и в Бытие, и в быту, и в замыслах. Русский Север и Сибирь, здесь, его природные вотчины, и они сами мобилизуют людей своими суровыми условиями существования. Русский человек веками произвольно растекался по безкрайним просторам Севера и Сибири, по имперски, бережливо осваивая безбрежные пространства. Местные народы совсем не мешали ему в том движении, и русский имперский дух легко находил с северными народами чувство необходимой общности. Русский переселенец также легко отдавал свою кровь потомству с местными народами, как и сам свою кровь берег, и смешанные семьи были единичным явлением.
Издавна Русский Север и Приуралье были местом возникновения многочисленных Монастырей с их общежительным уставом. Монастыри тут же становились центрами Культуры и даже кредитными конторами хозяйственной жизни близлежащего крестьянского населения, начинавшей сразу бурлить в местностях распространения влияния Монастырей, в том числе и в привычном артельном виде.
Так было до победы «стяжателей» прп. Иосифа Волоцкого XVI века. Дух и принципы «стяжательства» сразу изменили прежнюю монастырскую жизнь и быт верхушки священничества в сторону праздности, накопительства и роскоши. Этим же начала сопровождаться жизнь верхушки боярства.
Иван IV Васильевич Грозный решениями своего Собора - Стоглава привел жизнь монастырей в порядок, в них воцарился русский Дух «нестяжательства» исихастов Нила Сорского, и переформатировал жизнь Элиты России обязательной службой.
Но с наступлением Смутного Времени после отмены Годуновым Юрьева Дня, как системы свободного перемещеню самодеятельных расовых сил русского народа, и активно при Алексее Михайловиче Тишайшем новые «стяжатели» идеей «Москва- Третий Рим» и правкой богослужебных книг, перевернувших внутреннюю Суть и духовный смысл Веры, и этим ввергли Русский Мiръ в Великий Раскол. И это настолько изменило жизнь прежней природной Руси, что в действие пришли «Правила бегства» Русского Мiра: - в леса, на Север и в Сибирь.
Следующий Император Петр Великий доломал Русский Мiръ западными реформами, принудительным пьянством и табакокурением, и западным административным бюрократическим учетом всего и вся, чего не знала исконная, природная Русь до него. Начались массовые «гари» и повальное спасительное бегство верующего Русского Народа из старообрядчества, куда глаза глядят. Этот процесс разной степени интенсивности шел до 60 годов XIX века, когда «освобожденная» от собственной земли, «освободительным законом» 1861 года и воцарившимся господством спекулятивного капитала, русская крестьянская масса ринулась спасаться от деревенского босячества в города. И из-за непривычной, не природной, на земле, городской жизни эта крестьянская масса быстро стала также массово скатываться в городах на положение безправного городского босячества. Подобный процесс гибели Русского Духа затронул и крестьянскую деревню, где возник из небытия и принялся тотально грабить Русский крестьянский Мiръ, свой доморощенный, абсолютно либерально безпринципный, «креативный», кулак-мироед. Вот с такими данными, Мы с Вами, Россия, и пришли к революциям 1905-1917 годов.
Революция сразу получила в свои ряды, в первую очередь, контингент босяков преступного мира и озлобленную лишенную своей исконной Среды существования бедноту. Эту бедноту тут же большевики соорганизовали в деревенские «комбеды», для грабежа собственной деревни, а городским босякам достался, для последующих коммунистических зверств, город и «продотряды». Сразу после революции 1917 года революционеры-либералы начали уничтожать планомерно Русский Мiръ, выкашивая самодеятельное население всех сословий, и бежать то стало практически некуда.
Здесь, самое наглядное время, сталинский период, который распадается на разные периоды. Сегодняшние байки о всеобщем трудовом мобилизационном порыве и процветании России, времен «красной империи» - голая ложь, тиражируемая примитивными «верными сталинистами». До войны жизненно необходимая тогда мобилизация имела в основном принудительный характер. Первые дни войны 1941 года ознаменовались массовой сдачей рядовых красноармейцев Красной Армии в плен и панического бегства от немцев. Либеральный офицерский корпус, с политруками, оказался не дееспособен, и командование подразделениями в бою подхватывали иные природные русские лидеры. Но тут Сталин быстро соорентировался, и русские «братья и сестры» массово потянулись на фронт в порыве имперского самопожертвования. Быстро был переформатирован офицерский корпус, введено единоначалие, поставлены в строй политруки, и народ заработал день и ночь в тылу. Да героизм на фронте других народов России неоспорим. Но он был возможен, только на фоне 7-8 русских солдат в подразделении, из 10. Ни о каких достаточно боеспособных национальных подразделениях не было и речи.
Одержав в Отечественной Войне Победу над врагом и восстанавливая разруху в России, та Элита Русского Мiра попыталась выдвинуть свои, какие то скромные русские требования «республиканских прав», советской власти. И моментально русский Лидер Жданов был убит «неправильным лечением» «кремлевских докторов», а сама условная Русская Партия, показательно, в рамках «Ленинградского дела», была садистски уничтожена под корень.
В начале 50 годов XX века технологическое развитие России толкнуло процесс интенсивного освоения богатств Севера и Сибири. И с технологическим освоением территории туда началось тотальное бегство неприкаянного, практически не имевшего перспектив жить по природным принципам, простого русского народа с «материка». Той части Народа, у которой практически не было перспектив самореализации, и поэтому не было и места на «материке».
К этому времени и относятся события описанные Олегом Куваевым в романах «Территория» и «Правила бегства». Здесь еще надо отметить, что коллективизация 30 годов, косой выкосившая самодеятельный русский народ, лишь в 60 годах дошла до аборигенов Чукотки и Крайнего Севера. Этот процесс лишь касательно, насколько требует произведение, и описывает Олег Куваев в романе «Правила бегства».
Фабула романа проста. Он пишется от имени неустроенного в жизни русского журналиста. Другой герой Рулев: - бывший суворовец, выпускник артиллерийского училища, офицер, через несколько лет службы, уволенный из армии по суду «чести» (уволится по суду «чести» было очень не просто, там проще было «загудеть» под суд и в тюрьму, я это говорю, как офицер, побывавший в этой ипостаси В.М.). К этому времени и относится достаточно близкое знакомство Рулева и журналиста. Затем Рулев пропал на время и они случайно встретились уже в таежной глуши. Рулев здесь был организатор совхоза, хозяйства у черта на куличках в тайге, и пригласил журналиста Возьмищева к себе в помощники организовывать совхоз.
И вот уже в тайге: -
« – В этом совхозе, – сказал Рулев, – будет республика гордых людей. Я сделаю из вас людей, тунеядцы. Рыба в реке лед ломает. Но рыба – не лес. Тут нужен специалист. По ловле, засолке и так далее.
– Мельпомен, – сказал Северьян.
– Где?
– В Столбах. Его там каждый знает.
– Запиши, – бросил через плечо Рулев. – Полетишь. Привезешь».
В Столбах: – «Я по поручению директора совхоза товарища Рулева, – начал я.
– А… этот, – сказал хозяин.
– Товарищ Рулев считает, что в совхозе надо организовать рыболовецкую бригаду. Рулев на вас рассчитывает.
– Ладно, – неожиданно сказал Мельпомен.
– Можно выехать и с женой, – сказал я, вспомнив размах Рулева.
– Нет, – сказал Мельпомен. – У меня тут дом. Собаки. Хозяйство. И фирма ваша долго не просуществует.
– Пойдем покажу дом Лыскова. Для науки.
В глубине поляны стоял дом неправдоподобного для здешних мест облика, Он был двухэтажный, кирпичный, с южной верандой, и окна у него были по-южному большие и светлые.
– Вот тут и жил дед Лысков.
– Где он сейчас?
– Сдох, – беспечально сказал Мельпомен.
- Приехал я в эти края. Сюда приехать легко, уехать труднее. Вот тут я и вырыл землянку. И жена в ней жила, и сын. И приходит однажды ко мне старичок. «Я тебе рыбки принес, – говорит. – Вяленая рыбка, хорошая. Вот отведай». И стал я у него вроде работника. Деньги кое-какие завелись. Потом узнаю – он мне примерно третью часть платит. Того, что положено. Разве я могу сказать, что дед меня эксплуатирует? Нет, не могу. Он мне помог, сети дал, учит меня и сам рядом со мной работает. Это называется – промысловая артель.
«Федюша? – спрашивает дед. – Тебе место, где старая твоя землянка, не нужно?» – «А на кой оно мне черт»,– отвечаю. «Ты отдай его мне. Я там дом построю». Дом они, видишь, выстроили на славу.
– А потом что? – спросил я.
– Я, видишь ли, этих ребят, что дом строили, нашел. Побеседовал о деде. О том, что он им говорил, что платил и так далее. И после этого сказал деду Лыскову: «Либо ты, либо я. Вдвоем нам в этом поселке на одной реке не жить. А я уезжать не собираюсь».
– Ну и?
– Дед мои слова принял спокойно. «Я, – говорит, – Федюша, завещание написал. Если умру, тот домик тебе. Живи». …и улетел.
Твой Рулев – зачем, по какому пути он идет? Бросить добро на половине дороги нельзя. Уверен ли, что ему это позволят?
– А кто запретит? – сказал я.
– Дурак! – сказал Мельпомен, и я увидел в глазах его жалость. – Во все века на Руси были убогие и неприкаянные. И во все века их тянуло в Сибирь. Здесь проще и легче прожить, были бы руки. Но что есть наш бич? Это человек с душевным изъяном. А в руках государства – палка. Встань в ряды, или тебе будет плохо».
Выводы будем делать далее, после полного знакомства с замыслом романа, в следующей части.