Ну, что? Поплывём по реке памяти дальше?
Странная это река! Тащится за человеком… иногда совсем не прошенная! Но вырывается по времени, как огнь из пещи. Иногда желанная, но ускользающая тонкой струйкой! То ли годы притупляют, то ли сердце остывает.
И только один след всегда ярок и незабываем! Вы правы! Вы угадали! Только и может быть один миг, один взгляд, одно слово! И...навеки... до последней черты.
И счастлив тот человек, кто сохранил благодарность Творцу за этот дар Любви!
Ну, вот, опять не тем боком…опять не в ногу пошла. И чего бы это я, про любовь тут? Как соринка в глаз…
Про неё ещё, ох, как далеко. Неисповедимы мысли человеческие…
Мне ведь велено (кем?) вспоминать своё «счастливое» детство.
А чё? Я и пишу. Вспоминаю. Ничё хитрого нет. Плывёт это наш кораблик весело на «раздутых парусах» к какой-то неопределённой, но мечте. А иначе, зачем ему и плыть?
Вот , всё правильно… картинка складывается… ! Откуда возьмётся эта самая мечта, если на земле ночь. Люди добрые все спят, и даже я сплю , и о еде не мечтаю.
Река, великая Лена, течёт себе потихоньку, ночь тоже не спешит куда ей торопиться? Ну и наш драндулет, гордо именуемый «Республиканец», тоже хвост прижал, сидит на мели.
Этих мелей, на этой Лене не сосчитать...
Да кто бы их и считать стал? Это ж не река. Не какая то, там, Волга величавая…!!! Это же , вздорная, капризная, крутая сибирячка.
На ней порогов, мелей да перекатов …! Ух…!
Иначе, по ней, не наши бы карбаза сплавлялись, а большие корабли ходили. А вот, из за её норова, не каждый сунется плыть. Где скачет по камням, как необъезженная кобылица, а где растечется, в ширь неоглядную... города топит. А то под скалы высоченные утянет , за милую душу…
Не нравится ей , видите ли, чтобы её чистые воды, мутили всякие там пароходы-корабли...Блюдёт себя! Гордая!
Куда той Волге?
-Ой, мамочка! Оёёй… Марка, чё делать будем...
Среди ночи будит меня Ольгин плач.
Сидим на мели. А мимо нас, вниз сплавляется наша связка. Зоя машет рукой…! Не дождались нас в Усть –Куте. Некогда ждать…! Лето коротко, а плыть тыщу километров, а то и больше. Не успеешь глазом моргнуть, запуржит, поздно будет…! Одно слово, Сибирь…!!!
Ну и кто тут виноват, что двое нас осталось . Да сроду мы виноватых не искали. Не барское это дело, свою шубу, да на чужие плечи…!!! Не всякие плечи выдержат.
Так и проболтались по реке ещё два-три рейса. За это время нас успели обокрасть горемыки, видно ещё хуже нас живущие. Остался от всех наших пожиток один старенький, Олин лифчик, в пустой корзине. И ещё папин тулуп, который служил нам и постелью, и одеялом. Украли последние деньги, что Оля заработала. Домой возвращаться не на что. Кто ж без денег повезёт…?
Бедная сестра. ..!!! Ей самой только семнадцать годков минуло. А тут, в чужом краю, кругом непонятно что…! И я ещё в довесок…!
Тоже, хоть и рыжий «чертёнок», а родной человечек, притом вечно голодный. О чём Ольга думала, глядя на меня…???
( Она ещё жива. Свяжусь по скайпу, спрошу…!!!)
Это , конечно , показатель крайней бедности и нужды. Но это моя жизнь. Другой , не было. Может быть, у кого лучше было, или хуже, расскажите сами…!
Обосновались мы в городке Киренске, больше похожем на большую деревню. Место очень интересное, красивое. Кругом вода. Речка Киренга тут в Лену впадает. Прям, северная Венеция…!
Только и тут не легче было. Приютили нас люди добрые. Ольга пошла на курсы лаборанток учиться. Дали ей хлебную карточку. Мне опять ничего. Вечерами я мыла полы в парикмахерской за хозяйку. Кое что мне перепадало, но победить голод не было никакой возможности.
Я уходила на берег реки и своей кружкой ловила мальков. Когда скапливалось с десяток этих крох., я собирала ветки, щепу разную, Поджигала костерок и доводила до кипения свою уху. Остудив, выпивала содержимое кружки, и если оставались силы , бродила по воде и снова ловила.
Но, всё таки, я была при сестре, хотя и видела её мало, только вечером. Мы пили хозяйкин кипяток с Олиной пайкой, и устраивались спать в углу на папином тулупе.
Хозяюшка наша, видя, что никакого резону от нас нет, отказала нам в постое. Может, из за меня …? Хозяйка умела шить, и когда её не было дома, я шарилась в её лоскутках, наряжалась в цветные тряпки, привязывала к голым пяткам тюрички (деревянные катушки) от ниток, и представляла себя сказочной царевной. Сколько в своё время я начиталась у Пушкина сказок о царевнах…
Трудно было представить меня, в моём виде, царевной но мечта жила даже в таком тщедушном человечке , как я, с вечно голодными глазами. Мечтать, невозможно запретить никому и никогда…
А может и другая причина была…! Я слышала однажды разговор хозяйки с Ольгой. Слышала случайно. Они были на кухне. Хозяйка что то предлагала сестре, а та плакала, и всё время твердила…нет…нет…нет…!!!
Позже, мы какое то время, жили у древней старухи, в сенях её древнего дома.
Внутрь она никого не пускала, сама спала на огромной холодной кухне, где последний обед наверное, готовился за долго до войны…! Слыхала я, что старуха, была когда то, молодой и красивой, и была, не то женой, не то дочерью какого то декабриста… Дом был, скорее всего, с привидениями, и сестричка моя боялась (в отличие от меня) спать в тёмных сенях.
Пытались мы спать на улице, благо двор был глухой, никто нас не видел. Бабка дала нам укрываться, большую белую простыню…! Но, ночью с чердака дома на нас пикировали с тихим писком летучие мыши…!!!
Они не кусались, не щипались, но у них были такие страшные мордочки, что поневоле забоишься.
Пришлось Оле снова искать нам пристанище…
Да и время на месте, как известно, не стоит. Скоро первая зима вне дома. Подумать, и то страшно. А нам, выкинутым в никуда, нужно было жить. Ну, жить, это громко сказано. Правильнее, выживать в экстремальных условиях. Конечно не в таких тяжёлых,
как сейчас, но все таки…!!!
Ух, слава Богу! Устроились. Мир не без добрых людей. Не мной это впервые сказано…
Приняла нас в своём красивом, чистом домике весёлая, молодая женщина. Тётя Шура. Муж на фронте, деток своих не успели завести. Дом достраивали…
-Да на холеру бы этот дом мне сдался…
Весело тараторила Шура.
«Домов то можно сколь угодно настроить, а вот ребёночка то … от мужа любимого, пойди… роди…!» Со слезой в голосе скороговоркой жаловалась она Ольге.
-Жди вот теперь,..когда эта проклятая война кончится.
Я, впервые за последние годы, досыта наевшись картошки, жареной на настоящем подсолнечном масле, пила чай из трав, и лениво думала…
-А на фига, тебе, тётя Шура, эти дети? Спроси у меня… Это же каторга! Качай… корми… титьку ему…, может даже рыбьего жиру понадобиться…
Это я из прежнего своего опыта общенья с Вовкой Стешиным, да, братцем своим, разлюбезным…!
В домике чистота, занавесочки, беленькие, гераньки цветут на трёх подоконниках. В углу кровать, с периной, и горой подушек. ..! Что то знакомое, родное, ворохнулось под сердцем острым камешком… И, пропало…
-И зачем ей, эти дети…
С неделю, наверное, прожили тихо и спокойно у Шуры. Но, жизнь, она на то, и жизнь…!!! Быстро меняется, как река в берегах. , да всё вперёд норовит… без оглядки…!!! Срочно отправляют сестричку мою вниз по Лене, в деревню на практику…! А меня куда? Решили, пока никуда. Здесь быть. Говорили про меня, как про собаку, в третьем числе…!!! Много лет так говорили…!
А как ещё? Кто я такая, чтобы вякать там ещё чего то ? На чужом то куске?
Когда самим жрать нечего, перебиваются люди, кто как может, тут ещё лишний рот… Вот радости то!
Да я и помалкивала, на радостные чувства, не рассчитывала.
К зиме перешила мне Шура из папиного тулупа , такую смешную шубейку. Смастерила, как могла. А то ведь и на двор сбегать не в чем. Помню, что я зимой и летом бегала в этой шубейке, и в парусиновой юбчонке. Что было на остальных частях моего тощего тела, я уж и не упомню…
Не долго, музыка играла...не долго, грелась я у чужого огня…
Мобилизовали мою Шурочку на лесоповал, в тайгу, километров 30-40. Кто их там мерил, километры то ?
- Ну, Марочка, оставайся тут, хозяйствуй, как сможешь… Дрова в поленнице. Сильно не жги… Картошка в подполье… жалко, масло кончилось. Ну, как нибудь…! Хлебушка то тоже нет, вот горе… Может, я не на долго… может сестра за тобой приедет… Лена то встала уж…
Санник то есть.
С тем я и осталась!