Глава 2
Жаркая присяга
Славке снился сон. Будто летит она над полем колокольчиков. Руки раскинула, боится ими пошевелить - вдруг упадет. И поднимает ее все выше и выше. Вот уже и облака кругом. А впереди, между тем, яркий свет появился.
Подлетает она ближе и видит, большие узорчатые красивые золотые ворота стоят. Блестят, переливаются ярким светом. А ярче всего, посреди ворот большая золотая звезда горит. Только почему-то, перевернута она вверх ногами.
У ворот давешний командир эскадрона стоит. В белой рубахе до пят, все так же в одном розовом тапочке, только голова на пробор расчесана и умаслена елеем. На поясе у него слева сабля висит, справа почему-то, мраморный письменный прибор с чернильницами, а за ухом перо торчит.
– Ну,- говорит он Славке этаким ласковым голосом,- пришло и твое время отрок в раю Рабоче - Крестьянской красной Армии послужить.
– Да не отрок я, девица! Посмотрите на меня,- возмутилась Славка.
Сказала она так, глаза опустила и ахнула. Батюшки святы! Она абсолютно голая! И это еще не все.
Изменилось ее тело. Все телеса округлились, увеличились в объеме, что руки, что ляжки, а самое главное, что сразу бросилось в глаза, груди. Эти не просто отросли, а такие большие стали, какие Славка не у одной бабы в своем селе не видала.
Но не стала смущаться Славка, мало ли, как в раю нужно ходить.
- Вот видите,- говорит привратнику с физиономией бывшего рубаки,- у меня сиськи.
И приподнимает их руками, что бы тот лучше разглядел.
– У всех сиськи, - строгим голосом отвечает тот.
Посмотрела Славка по сторонам и увидела знакомую троицу.
Сидит на облаке лысый. Сидит только в одних своих темно синих галифе и уже не только лицо, но и все тело его чернильного цвета. А на теле этом действительно, такие же сиськи как и у Славки, только голубые, а вместо сосков красные звездочки.
И стоят чуть ниже по бокам, тоже каждый на своем маленьком облачке, его сопровождающие. Оба голые и каждый свою сиську у лысого сосет жадно обхватив руками. И видит Славка, как начинают мужики голубеть прямо на глазах. Голубизна уже, охватила их головы и начала опускаться на плечи.
А лысый, руки на головы своих сосущих сопровождающих опустил и торжественно смотрит вдаль.
Хотела Славка спросить у привратника, что за бесовщина тут творится. Смотрит, а он ей маленького такого, поросеночка протягивает.
– На, воспитай достойного нашего рая бойца Красной армии, чтобы был он тебе товарищем и опорой в трудную минуту, - строго так сказал и в руки ей того сунул.
Туг же, поросенок стал расти прямо на глазах, пока не превратился в огромного хряка с темным пятном в виде сердечка на боку.
Славка, от неожиданности, упала на спину выпустив хряка из рук. А тот, повернулся к ней пятачком, посмотрел хитрыми глазами с длинными белыми ресницами, подмигнул и сказал: «Хрю - хрю».
И тут же она проснулась.
Открыла глаза со сна и зажмурилась. Яркое солнце слепило через маленькое оконце в сарае. Снова открыла и уже рассмотрела и сарай, и то, что лежит она в углу, у входа на сене и что есть в сарае большой закут для свиней, и даже то, что ходит в закуте среди десятка свиней, тот самый огромный хрюкающий кабан с пятном на спине, что ей приснился.
Осмотрела свое тело и поняла, что большие сиськи в отличие от кабана, ей только приснились. Что она все в той же красноармейской амуниции, в той же буденовке и босая. Только документов нет.
- Как там сейчас мамка и близнецы? Заждались небось, надо домой торопиться, – подумала Славка.
Собралась с силами и вскочила на ноги.
Тут же, все у нее перед глазами поплыло куда - то в сторону и кануло в темноту.
Привел Славку в чувство запах горящих дров в печке. И еще, пахло какими – то травами и медом.
- И кто это в такую теплынь печку вздумал топить? – подумала Славка и открыла глаза.
Она лежала на широкой лавке у окна в избе, укрытая чьим – то тулупом. Напротив, у входной двери топилась русская печь, возле которой шуровал на плите горшками какой - то дед. Вроде не очень и высок, но и явно не мал ростом, не широк в кости, но и не худой, в армейских штанах, папахе, телогрейке и лаптях. Вроде и старый дедок с седой бородой, а в движениях ловок.
- В общем, ладный такой дед, - сделала вывод Славка, - только интересно, как его зовут?
- Засипатыч, – почему то возникла мысль в ее голове.
Дед, тут же шустро повернулся, как будто его окликнули и хитро посмотрел на Славку.
У него было сухощавое продолговатое лицо с лукавым взглядом серых глаз под лохматыми седыми бровями, прямой нос и седая бородка. А на его скулах и впалых щеках, играл молодой румянец.
– Очухалась душа-девица, значит будешь жить, давай зелья пить, - мягко произнес он подходя к столу стоящему в головах у Славки, беря с него глиняную кружку с каким - то травяным настоем и поднося к ее губам.
- Дедушка, я только спросить хочу…, - начала было Славка привставая на лавке, удивленная, что он в ней девицу распознал.
– За спрос денег не берут, а и любопытных сильно бьют, - наставительно произнес тот, запрокинув ей голову. Одной рукой он зажал Славке нос двумя пальцами, а другой залил в открытый ею рот весь настой за один раз.
- Будто я ему кувшин, какой-то, - пронеслось в голове у Славки. Но, не успела она додумать мысль, что бы возмутиться, как он опять за свое и таким же мягким говорком.
- Давай девка, телешись. Чтобы немочь сжечь, посажу тебя в печь, подрумяню бока, да и помою слегка, - приговаривал дед. А сам к печке и уже чуть ли не по пояс в устье шестка залез и что - то там делает.
- Да ни за что! - подумала Славка, – ишь, чего захотел, чтоб она тут перед ним оголялась. Не будет этого никогда.
Тулуп до носа натащила, в край тулупа пальцами до боли вцепилась и только головой отчаянно замотала. Голос от испуга перехватило, а двигаться мочи никакой не было.
– А ты меня не бойся. Я далеко вижу, да и дитя не обижу, - ласково сказал дед подходя к Славке. Руку протянул к ее шее, тихонько нажал и хрустнуло, что-то там у нее.
– Господи! Шею сломал! - испугалась Славка.
Но вдруг, в голове все зашумело, как будто настойки домашней мамкиной хлебнула. Затылок моментально нагрелся и аж раскалился. Оттуда, вниз по шее горячим потоком потекло приятное расслабляющее тепло до груди, потом до живота и охватило негой все тело.
И вот, лежит Славка на скамье вся раскрасневшаяся, за хорошевшая, не в состоянии пошевелить даже пальцем. И, что интересно, даже желания что – либо делать нет.
Дед же, тем временем, еще раз сбегал к печке, помешал большой деревянной ложкой отвар в ушате и вернулся. Скинул со Славки тулуп, быстро и ловко раздел ее, легко подхватил на руки, будто она ничего не весила и понес к печи.
В ней, на занетке, Славка разглядела доски покрытые холстиной, поверх которой, ровным слоем была разложена распаренная трава. Вот туда-то, на распаренную траву, аккуратно просунув Славкино расслабленное тело в отверстие шестка и положил ее дед. Сверху, так же равномерно обложил травой из ушата, накрыл краем холста и закрыл печь заслонкой. Наступила темнота.
- Ну вот, а теперь он меня как пирог в печку засунул, - подумала Славка, почти задыхаясь от запаха распаренных трав,- что за дед такой, странный? Прямо как Баба Яга. Сготовит меня сейчас с травами, да и съест.
Сначала, когда он взял ее на руки, Славка очень засмущалась. Какой - то незнакомый мужик держит ее голую на руках, всю ее видит, да еще и видит, что сисек у нее почти нет. Даром, что старый. Но поразмыслив, пока дед нес ее к печи, пришла к выводу, что поделать она в этой ситуации ничего не может, да и дед все равно уже всю ее увидел. А потом, слишком стар уже поди.
Успокоив себя этими мыслями, Славка, отдалась ощущениям от горячей, влажной, душистой травы на разогревающемся в печи теле.
Хотя если честно,на руках у мужчины ей было необычно удивительно и приятно. Потому как в ее жизни, Славку на руках носил только отец, которого давно уже не было, да и то в далеком детстве.
Через некоторое время, все ее мысли куда-то разбрелись и в голове наступила тишина до звона в ушах . Задыхаясь от запаха трав и таращась в темноту, Славка чувствовала, как ее тело переполняясь жаром печи, нагревается и тяжелеет, полностью растворяясь в горячем, влажном, духовитом аромате трав. А в голове, опять все поплыло.
Вдруг, перед глазами Славки появилось светлое пятно. Оно быстро увеличилось, расширяясь до границ поля зрения.
И вот, Славка уже не в печи, а на лесной, залитой солнцем поляне. Да еще и сидит в тени высоченной груши, на скамеечке и за деревянным столом.
С боку, на столе, берестяной короб стоит. Сама она в белом в красный горошек платье, какого у нее с роду не было. А напротив, неподалеку, возле пригорка покрытого яркими цветами, стоит дед и поливает эти цветы из лейки. Ростом почему – то гораздо меньше чем в хате был, но зато в белой косоворотке с узорами по кайме, в серых полосатых штанах и босиком, как и Славка.
И не успела Славка его окликнуть, как он уже оглянулся, сам увидел Славку, поставил лейку на землю и радостно всплеснув руками, улыбаясь в бороду пошел к ней.
– Приветствую тебя душа - девица в своих владениях, - произнес ласково.
Огляделась Славка. Все вроде знакомо, до боли, а когда это видела, так и не смогла вспомнить, как не напрягалась.
Просторная поляна огорожена по кругу забором из жердей, а вокруг нее густой лиственный лес с высокими, могучими деревьями. Вдоль всего забора цветы разные, подсолнухи, лопухи и просто трава растет. По самому центру поляны старое грушевое дерево стоит, под которым и сидит Славка за столом.
На краю поляны, за спиной Славки, стоит небольшая беленая хатка крытая камышом, а по бокам, возле нее, два огромных дуба. Своими ветками ее прикрывают, как родители малое дитя.
Направо от пригорка, что напротив Славки, сараюшка плетеная стоит, тоже под камышом. А дальше, абсолютно ровная вытоптанная площадка земли, низким, по колено, плетнем огорожена.
Слева от пригорка калитка с тропиночкой за ней, уходящей в лес, а дальше, длинный навес из камыша с задней дощатой стеной. Вся стена занята полками, уставленными различными глиняными горшками, банками и берестяными коробочками.
Под навесом выложен очаг из камней, над которым висит огромный котел. За очагом высокий дощатый стол, на вроде верстака. А под самой крышей навеса, на натянутых веревках, пучки различных трав сушатся.
Все это, Славка оглядела не вставая с места.
А дед, тем временем, открыл короб, достал оттуда краюху свежеиспеченного вкусно пахнущего хлеба, расписную чашку полную кусочками душистых медовых сот, кувшин и глиняную кружку с изображением синицы.
– Угощайся дева, не стесняйся. Я же, буду любопытство твое тешить. Сейчас самое время, - сказал он наливая в кружку с синицей холодного молока из кувшина и пододвигая его Славке.
- Первое, что скажу, за родных не беспокойся. Я их навещу, о тебе скажу, чем смогу помогу.
- Но ведь Вы меня не знаете, да и сама я должна…, - залепетала было, Славка.
- Тпру – тпру, не гони лошадей душа – девица, - строго сказал ей дед, но тут же заулыбался и продолжил, - поворот проскочишь.
– Ну, о тебе допустим, я знаю гораздо больше, чем ты думаешь. Давай сойдемся пока на этом, - заметил дед.
Славка тут же покраснела, вспомнив раздевание.
– Вижу, душа рвется домой. Так? - спросил он Славку, не обращая внимания на ее смущение.
Она только головой закивала, продолжая жевать хлеб с медом.
– Тут такое дело. Не получиться у тебя сейчас вернуться. Сама посуди. Пришла тебе повестка в армию, так как попала твоя фамилия в документы комиссариата и приняли тебя за парня. Так? Так.
-- И откуда он только, узнал? - удивилась, мысленно, Славка.
- Хотела мать с тобой в город ехать, разбираться в этой истории, да приболела. И пошла ты в город пешком одна. Так? Так.
– Пришла ты в комиссариат. Да только начальник сразу тебя выслушать не смог, а потом вас обоих застали в непотребном виде проверяющие из НКВД. Так? Так.
– В результате чего, его на месте растерзали штыками, а тебя отправили служить в часть и отбывать наказание какое назначат. Так? Так. Вот и думай душа – девица, куда судьба тебя ведет.
– Как Вы все узнали…? – удивилась Славка, чуть не подавившись молоком, но дед только хитро прищурился и продолжил.
- Коли откроешься, что девица, судить тебя будут за поведение недостойное женщины и гражданки Советской Социалистической Республики. А еще более строго, будут судить за контрреволюционную подрывную деятельность, разврат и спаивание комиссара и красного заслуженного командира на ответственном посту порученном ему советским народом и партией СССР.
При этом, начальник из НКВД, которого ты окрестила «Лысым», со своими помощниками будет свидетелем на суде и подтвердит, что застал тебя валявшейся на полу, рядом с опрокинутым ушатом с капустой, в то время, как комиссар сидел с бутылкой в обнимку. А бывшего командира эскадрона к суду уже не призовешь. И грозит тебе девица до десяти лет лагерей или расстрел по приговору суда.
Славка аж подпрыгнула на месте, фыркнув от такой несправедливости, но сказать тут было нечего. Могли засудить по полной.
– Кроме того, болеешь ты сильно. Недельки две еще надо, чтобы тебя на ноги поставить.
- Что это я болею? Вон сижу и все нормально, - подумала Славка, но ничего вслух не сказала.
– И последнее, - дед усмехнувшись взглянул на небо, - скажу ответ на главный вопрос, пока не полило.
- Как узнал, что девица ты, а не парень? Ну, самый простой способ определить девушка ты или парень, можно по кадыку. Только у мужиков он есть и только слепой этого не увидит.
Опять же, у мужиков и баб противоположный ток жизни имеется. Определяется он чуткой тела и нюхом, а потому, чуткий мужик бабу завсегда учует, как кобель сучку. Если конечно чутка не забита или нюх, к примеру.
Да и к тому же, не серчай дюже, но мужчины у тебя еще не было. Потому как девы, не имевшие по юности своей сношения с мужчиной, резкий горький дух имеют, но опять же, только для чутливых. Природа девушкам много дает, когда к отношениям с мужчиной готовит. Но об этом опосля, как нибудь.
- Так что же мне сейчас делать, дедушка? – спросила смущенная и не поднимающая взгляд от кружки с синицей, мигом покрасневшая Славка, решив перевести разговор в более безопасное русло.
– Что, что. Доблестно служить в РККА. Бог не выдаст, свинья не съест. Хрю – хрю, - услышала она незнакомый, хриплый голос.
Славка резко вскинула голову.
За столом, вместо деда, находился тот самый кабан, с которым она уже встречалась. Это, почему – то, не удивило Славку.
А кабан между тем, ласковым женским голосом проговорил: «Упрела душа – девица. Давай, давай, приходи в себя помаленьку». И Славка, почувствовала на своем лице потоки воды.
- Видимо дождь пошел, - подумалось ей в то время, как от текущей по лицу воды все расплывалось у нее перед глазами. Взглянув на небо Славка увидела, как оно начало резко темнеть вместе с окружающим пейзажем, пока полностью не окутало ее темнотой. И только тут, находясь в полной темноте и продолжая слышать женский голос, она вспомнила, что лежит в печи.
- Матерь божия, я же угорела! - подумала она испуганно.
С трудом разлепив глаза и приподнявшись на локтях, Славка разглядела в полумраке печи женский силуэт, по грудь протиснувшийся в отверстие шестка. Эта женщина и ополаскивала Славку из кувшина теплой водой, смывая распаренную массу листьев.
В печи, перебивая запахи трав, запахло ментолом.
- Ну что, очухалась голубушка? Вот и славно. Давай, поднимайся помаленьку, а я тебя выну, - приговаривала она, убирая остатки травяной массы.
После чего, подняла Славку на руки и без видимых усилий, аккуратно вынув ее из печи поставила на пол, завернув в огромное холщовое полотенце.
- Что тут за люди? Хватают меня бесцеремонно. В печь суют, из печи вытаскивают, как чугунок какой-то. При этом, делают это так свободно, будто я ничего не вешу. Даром, что худая, - возмущенно подумала ослабевшая телом Славка, пока разглядывала тщательно вытиравшую ее женщину.
Женщина была в годах, но выглядела очень молодо. Была, как бы, неопределенного возраста. Скорее ближе к сорока пяти. Хотя приглядевшись, можно было согласиться и на пятьдесят с копейками. Она была невысокого роста, ниже Славки, коренаста, но с явной талией на фигуре, округлыми бедрами и красивой среднего размера грудью.
Темные, без седины, насколько видела Славка, густые короткие волосы, были убраны под красный, революционный платок. Ясные серые глаза, казалось, светились своим собственным, спокойным, мягким светом. Небольшой нос и округлое привлекательное лицо с плавными обводами, придавали ей доброжелательный, располагающий вид.
Одета она была в красноармейскую гимнастерку с закатанными рукавами и штаны с подвернутыми штанинами, что впрочем, ничуть не портило впечатление от ее фигуры, а только подчеркивало ее. Во рту у нее была самокрутка, которая и издавала ментоловый запах.
Осмотрев женщину, Славка невольно перевела взгляд на свою грудь и вздохнула.
- Не грусти невеста, взойдет и у тебя тесто, - поймав взгляд Славки, щуря от дыма один глаз, рассмеялась та.
Вытерев Славку, она повесила полотенце себе на плечо и вдыхая дым из самокрутки, начала обдувать им ее тело, которое не смотря на перегрев внутри, тут же стало покрываться мурашками снаружи.
Закончив дело, еще раз внимательно осмотрела Славку, всю покрытую мурашками и топорщащимися волосками, удовлетворительно кивнув головой вынула самокрутку изо рта и протянула ей руку.
– Меня зовут Анна Павловна, товарищ замначштаба полка, тетя Аня, тетя Нюра или просто Нюрка, Зови как хочешь, только не вздумай бабушкой или бабкой называть, я этого не люблю. Я в здешнем полку в разведке состою, а в свободное время за повариху или лекаря, в особых случаях. В народе, среди гражданских, меня вроде как знахаркой считают. А живу в этом доме с дедом, я тут хозяйка, - ласково улыбаясь, мягко сказала женщина.
– Ой, а где же дедушка? – испуганно воскликнула Славка, оглядываясь по сторонам. Она быстро схватила с плеча женщины полотенце и закуталась в него.
Увидев ее реакцию, тетя Нюра захохотала молодым звонким смехом.
– Дедушка, говоришь, - с трудом проговорила она, сквозь смех, - это тебя так дедушка напугал?
- Так, где же он? - недоуменно переспросила Славка.
– А может он твоих родных навещает?! - резко прервав смех и пристально поглядев в глаза Славке, сурово произнесла хозяйка.
Славку, как будто пробило током. Только что, рядом находилась такая милая женщина и вдруг, моментально, превратилась в суровую и жесткую незнакомку. Ее взгляд казалось, прожигал насквозь и вызывал желание куда нибудь спрятаться.
- Но я же его только что видела. Или это был только сон? - растерялась Славка.
Хозяйка опять залилась хохотом. Просмеявшись и вытерев выступившие от смеха слезы, женщина подошла к Славке, обняла ее, провела и посадила на лавку. Потом сказала глядя на нее сияющими глазами, опять став доброй и располагающей к себе: «Сегодня у тебя был трудный день, тебе надо отдохнуть. Ты сильно повредила голову и долго валялась без сознания».
Славка, тут же ощупала руками свою голову и поняла, что та вся перебинтована.
- Потом, за тобой пришел наш фельдшер со своими санитарами. И уже волок тебя к себе в лазарет, когда я отобрала тебя у него и поместила сюда, - продолжала тетя Нюра, - он, в общем–то, человек неплохой, но вряд ли бы стал скрывать от начальства такой удивительный факт, как превращение красноармейца в девицу. Поэтому, пришлось тебя забрать, хоть ты и была все время без сознания.
Ну, а раз ты уже пришла в себя, дед решил провести первый сеанс лечения и он прошел неплохо. А сейчас только покой, - смешно в нос произнесла тетя Нюра, показывая рукой куда-то в угол комнаты.
- Так любит говорить у нас фельдшер, в своем лазарете, - пояснила она.
Посмотрев туда, куда указывала хозяйка, Славка только сейчас увидела в углу комнаты расстеленную кровать с металлическими шишечками. На ней, на одеяле, лежали новые белые армейские кальсоны и рубаха.
Конечно, вопросов у Славки было много и все их следовало бы задать той же тете Нюре. Но сил уже практически не было, в глазах все плыло и голова была как чужая, ничего не соображала и не чувствовала. А потому, Славка, натянув кальсоны и рубаху залезла в кровать, плюхнулась головой на подушку, укуталась поплотней в одеяло и решила все вопросы задать после того, как хорошо выспится.
К ней тихо подошла хозяйка с тулупом в руках и заботливо укрыла им поверх одеяла. Вот тут и засвербел назойливый вопрос в голове у Славки, не давая погрузиться в сладостную дремоту.
- Теть Нюр, - не сдержалась Славка, - а ты давно в Красной армии?
- Да, уже порядочно, - отозвалась та.
- И что же, в атаки ходила?
- Приходилось.
– Так ты и саблей рубить умеешь? А это страшно?
- Что сабля? Любым предметом воевать можно, коли умение есть. А давай-ка я тебе покажу кое – что, чтоб сон пришел,- загорелась тетя Нюра, - ты только не кому в полку не говори о том, что увидишь.
Она полезла за печь, достала оттуда ухват на длинной ручке, поставила на стол три пустых чугунка и начала представление, от которого у Славки глаза на лоб полезли.
Женщина быстро хватала ухватом чугунки, подбрасывала их в воздух и ловила поочередно на каждый рог ухвата, подкидывая, как только они опускались, потом поставила их один на один и все три подбросила в воздух и пока они падали, расставила их в ряд на столе, ловя каждый ухватом.
Представление было захватывающим, но следя глазами за кувыркающимися горшками, Славка почувствовала, как веки ее тяжелеют и дрема наваливается на нее. Через минуту глаза Славки сами захлопнулись и она сразу провалилась в сон.
Прошла уже неделя, как Славка находилась в избе у тети Нюры или в «Яме», как звали это место красноармейцы. И не просто находилась, а несла службу, по крайне мере по документам.
Она числилась красноармейцем, несшим обязательную почетную военную обязанность прохождения службы в рядах РККА, введенную в стране Советов совсем недавно. А если говорить по простому, то служила в данном полку по обязательному закону, касающегося всех парней призывного возраста. Но, в данный момент времени, находилась на лечении по причине болезни.
Кроме Славки находящейся здесь постоянно, сюда заходило множество бойцов и командиров, правда не в саму избу, а в подклет, где хозяйка принимала и лечила бойцов. А так же наставляла их и раздавала бесплатные советы. То есть, была чем-то вроде всеобщей мамки в полку.
Дед за это время ни разу не появился, но знахарка уверяла ее, что он еще появиться и расскажет ей все о ее родных. Заходил несколько раз командир Славкиной роты, подтянутый, боевой такой командир, казах. Познакомился с лежащей под одеялом Славкой, поинтересовался семейным положением, личными нуждами бойца и скоро ли он поправиться.
Хозяйка договорилась с фельдшером о том, что Славка будет долечиваться у нее. И, конечно же, долечивающаяся Славка поинтересовалась у нее, почему эту избу зовут «Ямой». На что тетя Нюра и поведала ей небольшую историю, на которые она была мастер.
Оказалось, что «Ямой», этот дом красноармейцы стали называть по аналогии с дореволюционными почтовыми отделениями, называвшихся «Ямами», на которых ямщики меняли лошадей и набирались сил перед дальнейшей дорогой.
И аналогия была на лицо, так как сюда являлись красные «жеребцы» различных чинов и званий, после утомительных любовных «заездов» по злачным местам и с любовными же проблемами, вроде отсутствия подъема их мужского «духа», либо с элементарным сифилисом.
Поскольку часть квалифицированных врачей новой революционной властью была признана буржуазией и расстреляна, другая иммигрировала, а третья полегла на фронтах гражданской войны, врачей не хватало до сих пор. А у фельдшера полка, не доучившегося студента медицинской академии, не хватало квалификации и опыта, что бы всех вылечить.
Поэтому хозяйка «Ямы», умеющая лечить практически любую болезнь, хоть и не традиционными методами, была в большом почете у всего полка, красноармейцы которого приходили к ней на прием три раза в неделю.
- Вот тебе и сексуальная революция!- сетовала она,- распустились в конец. А все эта Колонтай, со своим «Стаканом воды».
- Каким стаканом?- не поняла Славка.
- Ты что же, не слышала ее теорию? Что каждая комсомолка должна удовлетворить похоть комсомольца по первому его требованию. Что это мол, все равно как жажда. И вроде как стыдно не напоить страждущего, не дать ему этот «стакан воды».
Славка тут же потупилась и покраснела.
- Что, у вас в деревне парни не пытались махать постановлением Совнаркома о том, что все комсомолки должны удовлетворять нужды комсомольцев?! - удивилась тетя Нюра.
Нет, - промычала Славка, не зная куда себя деть от смущения.
Ну, да ладно, черт с ними, - заявила тетя Нюра, - хорошо, что хоть на Красной площади голые демонстрации перестали устраивать, как три-четыре года назад. А то ведь стыдобища на весь мир честной.
Зато, теперь эти общества "Долой стыд" по всей стране голышом скачут, оголяются при первой возможности, да паскудством где не поподя занимаются. Не страна, а сплошной вертеп похоти. Совсем голову потерял народ.
Ох?! – только и смогла на это сказать пораженная информацией Славка.
- Что, не знала этого? Ну, ты прямо как в лесу живешь. Что у вас там за медвежий угол? Ничего не знаешь, что в стране происходит, - покачала хозяйка головой.
- Вот сейчас и бегают эти страждущие ко мне, после того, как заразятся из «общего стакана»,- подвела она итог, - лечить не успеваю.
А Славка. почему-то вспомнила разговор, который состоялся у ней с тетей Нюрой дня три назад. Тогда она пришла немного в себя и сразу же разревелась. И ревела почти час, не в силах остановиться.
Она правда и до этого вся изболелась и исстрадалась душой за своих родных близнецов и за больную мать. Как они там? Все ли у них в порядке? Ждут наверное ее, плачут. Но тогда не было ни каких сил, что бы заплакать, да и глаза высохли, ни слезинки не выжмешь. Славка даже поражалась, до чего она оказывается, бессердечная.
А тут как прорвало. Да прямо так как в детстве, с громким ревом, всхлипываниями и просто-таки водопадом слез. Но, где-то через час пришла тетя Нюра и все само-собой моментально закончилось.
- Ну что, потешила душеньку, наревелась?- спросила она заинтересованно.
На что Славка громко сморкаясь в поданную ей тряпку и вытирая покрасневшие глаза и нос, только махнула головой.
- О чем спитч?- поинтересовалась хозяйка.
-Что? – не поняла Славка.
- О чем, спрашиваю, ревешь? Себя жалко? – пояснила тетя Нюра.
- Как же мне не плакать? – горько отвечала Славка, вспомнив, не кстати , сказку про зайца, которого лиса выгнала из дому, - столько всего навалилось, одна беда за другой. Тут и мамка дюже болеет, как бы не померла. Да брат с сестрой одни дома на хозяйстве, голодают небось. Да повестка эта, будь она неладна. Из-за нее в такую беду попала, что не знаю, что и делать. И болею опять же так, что до дому боюсь не дойду, а там наверное скотина не доена.
К ее удивлению, хозяйка не стала ее жалеть, а даже наоборот, тихо рассмеялась.
- Ну да, куры не доены и свиньи не стрижены,- пошутила тетя Нюра.
- У меня,- сказала она бодро, - были лучшие учителя в жизни. И один из них, был очень умелый мастер. Так вот. Он говорил в таких ситуациях: «Никогда не надо все свои беды валить в одну кучу. Разложи их как инструмент по полкам и тогда ты увидишь, что каждая из них тебе по плечу и вполне решаема».
- Так что давай так и поступим, - продолжала она, - первое, что тебя гнетет, это родные. Насчет этого ты можешь уже не волноваться. Дед их навестил и все узнал. Мать у тебя вполне здорова и близнецы в порядке. Он им от тебя гостинцы привез. Так что с голода они не умирают.
Второе. Насчет возвращения домой, забудь. По крайне мере на ближайшее время. Твоя судьба резко изменилась, но тут, ничего пока не поделаешь.
- А как же…? – начала Славка, но тетя Нюра перебила ее.
Твоей матери дед сказал, что ты мобилизована государством на службу в государственные органы, в секретный отдел НКВД. И предупредил, что бы она не распространялась об этом. Так же, об этом, предупредили и председателя колхоза. В школе,тебе оформили аттестат об окончании ее с отличием. Так что ты отличница. Поздравляю!
- Но, это же не правда! – запротестовала Славка.
- Ты даже и не подозреваешь, насколько это правда, - заверила ее тетя Нюра, хотя Славке в это как-то все же не верилось, - да и потом, вряд ли ты получишь где-то образование лучше, чем находясь рядом со мной. И так - же, можешь себя считать принятой на секретную службу. Полномочий у меня для этого достаточно. Не сомневайся.
- И третье, - продолжила между тем хозяйка, - эта, твоя повестка, сфальсифицирована явно для того, что бы «подвести тебя под монастырь». И этого, оставлять просто так нельзя. Поэтому мы выясним все обстоятельства и обязательно найдем и накажем виновных. А пока, ты должна успокоиться и продолжать службу здесь.
- Но, как же я смогу…, меня же ведь опознают, ну, что я не парень и тогда…, - растерялась Славка.
- Это я беру на себя, - решительно, заявила хозяйка, - твое дело делать только то, что я скажу и все будет в порядке.
- Но, мне как-то боязно…, - нерешительно протянула Славка.
- Ну хорошо. Ты знаешь, кто я такая?
- Замначштаба?
- И это конечно тоже. Но в первую очередь, я Анка, Анка - пулеметчица. Помнишь Василия Ивановича Чепая? Я с ним, правда, воевала всего несколько месяцев. Но обо мне тогда ходили легенды. Потому что мою результативность по стрельбе из пулемета не превзошел ни кто, - гордо заявила тетя Нюра, - и вряд ли кто превзойдет в ближайшее время.
- Но, она вроде моложе должна быть? – изумилась Славка.
- Может и должна, но так уж получилось. Моложе у него после меня была уже другая Анка. Но та не из пулемета стреляла, а все больше глазами норовила, - грустно закончила хозяйка.
- А почему же ты его покинула?
- Мне необходимо было решить другие задачи, для выполнения которых нужно было быть в другом месте. И давай закончим на этом, - сказала тетя Нюра резко, закрывая тему разговора.
И не смотря на то, что это было потрясающе необычное заявление, заставившее каким-то образом Славку успокоится, неожиданно для себя, она вдруг поверила тете Нюре. Увидела, что эта женщина вполне могла и шашкой рубить и из пулемета хорошо стрелять.
Из воспоминаний, Славку вывел запах запаренной травы.
Сегодня у тети Нюры был не приемный день и Славка, следуя процедурам лечения, готовилась опять пропариться в печи. Сейчас она чувствовала себя гораздо лучше, но слабость и головокружение пока оставались и она старалась лишний раз не вставать с кровати, хотя в печь, уже забралась сама.
Она, с трудом выпив горького густого травяного отвара, вытянулась на душистой подстилке из трав и замерла, успокаивая головокружение и с наслаждением вдыхая влажный аромат, пока тетя Нюра раскладывала сверху ровным слоем травяную распаренную массу.
После того, как отверстие шестка закрылось и наступила темнота, Славка глубоко дыша, стала крутить малый круг жизни, которому ее научила знахарка.
Для этого, она представляла как воздух, со вдохом, двигаясь от точки находящейся прямо между ног - «предверие ада», как говорила тетя Нюра, поднимается по копчику и по спине, через макушку - «преддверие рая», до точки в середине лба. После этого она выдыхала, продолжая отслеживать движение воздуха по передней части тела в первоначальную точку.
Прокрутив энергию необходимое количество раз, Славка, не о чем определенном не думая, приступила ко второму виду дыхания. Набирая воздух в серединную часть тела, она выдыхала его через макушку вверх, в сторону « рая». А после, со вздохом забирая его обратно в серединную часть тела, отправляла с выдохом через точку между ног, вниз, в сторону «ада».
Дыша горячим, влажным, насыщенным духом трав, Славка полностью расслабилась и отдалась ощущениям движения воздуха, направляемого ее дыханием.
И вдруг, в один из выдохов воздуха через макушку, она почувствовала, как что-то подхватывает ее и быстро поднимает вверх, а когда начался выдох вниз, то она стала стремительно падать, будто в прыжке с высоты.
- «Ух ты, как будто с горки на санках», - подумала Славка, чувствуя, как у нее замирает все внутри.
Но тут последовал вдох и она опять начала возноситься вверх, сначала до середины тела, а с выдохом в макушку, еще дальше и выше, а потом, плавно ускоряясь, вниз, как на качелях. В низу живота у Славки защекотало, от раскачивания захватило дух.
Все это, привело ее в восторг и она продолжала и продолжала, все увеличивая и увеличивая амплитуду.
Внезапно, находясь в верхней точке раскачивания, Славка ощутила, как будто ту сущность, что только что раскачивалась, схватили за макушку и резко крутанули назад так, что она сделала заднее сальто-мортале. В тот же момент, она оказалась на знакомой поляне, а перед ней сидел дед.
– Ну вот, ты душа – девица и в раю, - насмешливо произнес он.
– В чем дело? Что это еще за фокусы? Я знаю, это не рай, а сон и ты мне тоже снишься, да еще и вмешиваешься не вовремя, - сказала сердито Славка, - недовольная тем, что ее волшебный полет на качелях был так грубо прерван.
Дед удивленно посмотрел на Славку, расширив в притворном ужасе глаза, а потом необычно гулко захохотал, да так, что в небе грянул гром, а земля под ногами Славки несколько раз явственно качнулась. Славку охватил ужас. Все внутри сжалось, а сердце казалось вообще выпрыгнет из груди.
- Ну-ну, не бойся девочка, - закончив смеяться, ласково, но так же гулко заговорил дед, - может это и не рай и я не господь бог, но могу тебя заверить, что и это не просто сон.
- Ну-ка, ударь кулаком по столу, как ты могла бы это сделать во сне, - сказал он, подзуживая и хитро щурясь. Это ведь сон.
Славка, не раздумывая размахнулась и грохнула кулаком по столу. Раздался оглушающий грохот, вслед ему опять громыхнуло в небе, берестяной короб стоявший на краю стола взвился в воздух, а Славка, с шипением ухватилась за отбитую руку.
– Вот видишь, - наставительно продолжил дед, ловя короб в воздухе и водворяя его на место - не все в этом мире так, как мы считаем. Я разумею, что тебе пока будет спокойнее думать, что это просто такой сон. Ты же чуешь, что прямо сейчас ты лежишь в печи?
Славка, хотевшая было обидеться на деда за его шуточки, непроизвольно перевела внимание на свое тело и действительно, какой – то частью себя почувствовала, что она лежит и преет в печи, хотя видела, что сидит за столом на поляне, с дедом.
- Вот чудеса какие-то, несусветные! - с удивлением подумала Славка, переводя внимание с одного ощущения на другое.
– Вот и ладненько, - удовлетворительно произнес дед, явно зная, что происходит со Славкой, - времени у нас мало, потому буду краток.
- Не бросай своего самого большого, упитанного друга в беде! – посмеиваясь, сказал он.
– О чем это он? Какого такого друга, да еще и как он говорит, упитанного? Толстого, что ли? – удивилась про себя Славка, - опять его шуточки?
А дед продолжал не останавливаясь.
- Продолжай выполнять все упражнения для выздоровления, что дает тебе Анна и все ее уроки. Это важно. И вот еще, чуть не забыл, скоро тебе письмо придет от родных. В нем все о них и узнаешь.
- А сейчас, тук – тук – тук.
– Опять эта бредятина, - только и успела подумать Славка, чувствуя, как все ее внимание перемещается к той, которая лежит в печи и слыша, как кто – то стучит в избе в дверь.
Она внимательно прислушалась: « Интересно, кто бы это был? И что ей теперь делать? То ли вылезать, то ли лежать?».
– Кого еще нелегкая несет? – услышала она громкий и сердитый голос тети Нюры.
– Тетя Нюра, это я, Назир. С неотложным делом! По поручению комполка! - раздался еле слышный голос ее командира роты за дверью.
– Ну заходи, коли с неотложным. Только быстрее. У меня боец процедуру проходит, прерывать нельзя, - говорила недовольным голосом хозяйка, видимо впуская Славкиного командира в избу, - да и дело не такое уж неотложное, иначе я бы уже о нем знала.
-А это еще что такое?! Зачем ты знамя–то, приволок?
– Извиняйте теть Нюр, но красноармеец Борей не принял присягу и не получил красноармейскую книжку. Вы же знаете, что присягу мы обычно, как и все подразделения РККА, первого мая принимаем, но в этот раз пришел секретный приказ по нашему полку, что бы все новобранцы в срочном порядке ее приняли.
- Все приказы, как секретные, так и обычные я конечно же знаю, причем раньше всех в полку, но я просила этого бойца пока не тревожить.
- Но, комполка поручил мне принять присягу у вышеозначенного бойца, так как ему необходимо срочно посылать отчетные документы на новобранцев в округ. Поэтому, завтра рано утром, ее примут остальные новобранцы.
– Ну, какая может быть присяга, коль он на ногах не стоит?
– Просто по зарез необходимо, Вы же понимаете, приказ, - просительно настаивал комроты.
– Ты мне про приказы тут не рассказывай, тем более, что это секретный приказ. Но так и быть. Коли надо тебе по зарез, тогда давай, принимай присягу. Вон твой боец, в печи жариться, - снисходительно разрешила хозяйка.
- Но, как же так, теть Нюр? Нужно по уставу. Чтоб красноармеец в надлежащем виде, одетый по форме, стоя передо мной с оружием, держа винтовку «на руку», по стойке смирно, торжественно зачитывал за мной текст данной присяги, - растерялся командир.
– Ты меня поучи своему уставу, - рассердилась знахарка, - не нравиться, получишь через неделю своего бойца и сделаешь с ним все по уставу.
- Ну, а как же он знамя целовать будет?
- Вот как придет в роту полностью здоровым, так пусть хоть все знамя, вместе с древком исцелует. А сейчас, главное лечение, - наставительно ответила хозяйка.
- А расписываться как будет?
- Я распишусь, не волнуйся, я за это отвечаю.
– Хорошо, хорошо теть Нюр, все в порядке. Прямо сейчас, здесь, все и сделаем, - примиряющим тоном произнес комроты, немного подумав.
Он подошел к печи и постучал в заслонку: « Эй, боец, слышишь меня?».
– Здравия желаю, товарищ командир! - бодро отозвалась Славка, непроизвольно сгребая от смущения всю травяную массу себе на живот и грудь.
– Это я Вам, товарищ красноармеец, желаю как можно быстрее выздороветь, а пока что слушайте меня внимательно. Я буду Вам сейчас зачитывать текст присяги молодого бойца Рабочее - крестьянской Красной армии, а Вы, товарищ Борей, повторяйте за мной. Вам понятно? – прокричал комвзвода в заслонку.
– Так точно! – отозвалась бодро Славка из печи.
- Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Рабоче-крестьянской Красной армии, принимаю присягу и торжественно клянусь…, - начал торжественным голосом командир.
- Я, гражданин Союза…, - повторяла Славка, пытаясь при этом ответить на вопросы, возникающие в ее голове.
- Интересно, а если я гражданка, а не гражданин, является ли при этом присяга действительной? - размышляла она.
- Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное имущество…, - эхом вторила она своему командиру, думая при этом: «И почему это я должна клясться в том, о чем еще не имею ни малейшего представления. Смогу ли я «добросовестно изучать» или например «всемерно беречь». И, что такое «всемерно…»?
И почему например, забирая (призывая) людей в армию без их добровольного согласия, по обязательной всеобщей воинской повинности, их заставляют, опять же без их согласия, еще и в чем-то клясться? И кстати, почему повинность? Они что, провинились?
- Я всегда готов по приказу рабоче-крестьянского правительства выступить…, - продолжал, не сбавляя торжественного тона комроты.
- Я всегда готов…, - повторяла Славка, продолжая размышлять: « И почему, кроме преданности своей советской Родине, надо клясться и в преданности рабоче-крестьянскому правительству. Разве оно не относиться к советской Родине. И может ли быть советская Родина без рабоче-крестьянского правительства? ».
- Если же, по злому умыслу…, - бодрым голосом вещал командир, стоя рядом со знаменем перед печью по стойке смирно и держа красную папку с зачитываемым текстом на вытянутой руке.
- Если же по злому умыслу я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение трудящихся, - отвечала ему чуть приглушенным эхом печь.