Институт он закончил поздно. Его однокашники ока-
зались на шесть-семь лет моложе. Так что с первого курса в
корешах у него были выпускники. Как-никак более или ме-
нее один уровень богатства жизненного опыта, который чаще
всего сводился к веселой, соревновательной статистике овла-
девания женскими телами. Дело было чертовски занима-
тельное, несмотря на то, что дело было на стомате…
В целом, «контора меда» была переполнена молодыми и
одуревшими от полноценной молодости телами, а также на-
хлынувшими на них возможностями студенческой жизни.
Ох уж эта проба пера! Пора законного сексуального ро-
мантизма и плотского возмужания. Пора, мой друг, пера,
что значит – наступила пора пробы пера… Экспресс жизни
перевез уже не одно поколение сопливой абитуры, перево-
плотившейся в ироничных дипломников. В людей, отшли-
фовавших свои гениталии и, как следствие, поменявших
выражение лица и цвет глаз.
Близкое окружение, состоящее в основном из род-
ственников и друзей и уже испуганное кариесом и тран-
сплантантами, ожидало от него чудес медицинского об-
разования и особого, безболезненного и льготного оказа-
ния услуг. Знакомая среда задолго до получения диплома
окрестила его Бабтистом, а не Дантистом, что само по себе
как бы напрашивалось. – Хорошо, что не Дантесом! – от-
шучивался он.
Короче говоря, страна к тому времени уже поехала под
откос. Страна – оползень… Тряхнуло, и поползла…Теперь
живем на том, что осталось… Ну что ж, придумали но-
вые имена, клички, партии, деньги, флаги и прочее…Ста-
ли вслух говорить о том, что как будто бы теперь возмож-
но открыто открыть кабинетик. Свой собственный кабине-
тик Бабтист открыл. Родители тут же категорично сказа-
ли – пора жениться.
Женился хорошо. Ответственно. С толком и надеждой
остыть от разнообразия впечатлений и от пары сотен трофе-
ев, напоминающих порнографические реминисценции.
Жена была женой по-настоящему… Это отвлекало его от
стереотипов прошлой жизни несколько месяцев. И все же…
Зимой потные окна… Топят, как топили в двадцатом
веке. Последняя скважина. Последняя пломба. Хорошая
полость.
– Ну, вот и все, Карина. Все в порядке.
– Да. Доктор. Огромное Вам спасибо!
– У вас запоминающийся рот, Карина. Красивый рот.
– Как Вы об этом догадались?
– Господи, – подумал Бабтист. – Она права. До чего ж
она права, и произнес: – Надо отдать Вам должное…
– А что!? – засмеялась она, поправляя волосы.
– Надо подумать? – сначала про себя, а потом вслух про-
изнес Рома.
– А что тут думать? – настаивала она.
– Действительно… Какой у вас телефон, Карина?
Обменявшись телефонами и многообещающими улыб-
ками, уже в дверях у обоих одновременно проскакала мысль:
– А что, если сейчас, на этом кресле… И заполнить его
позитивными стонами. – После чего она уже перестала ду-
мать, и могла и готова была только хотеть. Он же наоборот…
– Стыдуха – ни одной дамочки с самого начала карье-
ры… Нет. Не сейчас… Зима все-таки… брюки, наверняка,
колготки, трусы… Слишком затейливо и громоздко. Надо
бы дать ей себя подготовить, напялить что-нибудь специ-
альное. Представился случай для специальных трусов или
рюшечек, ленточек…
И когда она уже попрощалась и исчезла, он догонял ее
своими воображениями и приколами.
Однажды он видел целую телевизионную программу,
в которой делались профессиональные наставления по по-
воду нижнего белья… В каком случае, какое белье необхо-
димо одевать. Оказывается, это целое искусство. Женщи-
на одевается как живет, а живет, предвосхищая совершен-
но «неожиданные», на самом деле, внутренне спланиро-
ванные события, в которых постельный вариант занима-
ет иногда доминирующее место. Да что там иногда? Боль-
шое искусство…
Он возвращался домой с настроением от забрызганных
снегом улиц. Они казались холодными и безмозглыми, и от
этого одичавшими.
Малоосмысленная езда бензиновых автомобилей и трол-
лейбусов на электрическом ошейнике – вот и все сколько-
нибудь заметные телодвижения города.
У Бабтиста был свой автомобиль, небольшой, но япон-
ский, на другой он еще не заработал. Двадцать пять –
тридцать минут хода, и он парковался вблизи подъезда. На
месте. Всё на месте… Жена – любознательное существо со зна-
нием двух иностранных языков. Всегда открыта к новым зна-
ниям и готова к выполнению своих обязанностей.
Странно, но почему-то ему этого становилось мало. В голо-
ву все чаще и чаще пролезали, вспыхивали, а то и подолгу нахо-
дились в ней лучшие экземпляры его эротической биографии.
Что теперь? Вздыхай – не вздыхай, все эти существа об-
лизывают новые или уже «оседлые» объекты своей страсти.
Кое-кто сел на якорь или понес в себе живые организмы.
Жизнь уединяется, одомашнивается и в укромных угол-
ках откладывает свои яйца.
Большая, интересная и полукровавая история. Милое,
чистоплотное существо совсем не противоположного пола, а
просто другого пола, что не делает его хуже… В соблазнитель-
но разъехавшемся халатике. Как «Большая Одалиска» на ди-
ванчике с лакированным журнальчиком. Бабтист увидел все
это и прочел справа налево: «Хочу Карину!»
Ну, вот как это можно? А? Жена есть. Чего тебе, ко-
бель, еще надо?
Смотри, какая она хорошенькая, приготовленная, на
блюдечке, а? Господи, ну какая тебе разница? Карину ему!?
Жена есть – все, и не думай! Нельзя, грех это! Грех! А потом,
представь, если она тоже захочет какого-нибудь правильно-
го человека?
– Нельзя. Это ведь тоже грех!?
На этом внутренняя дискуссия закончилась с результа-
том для внутреннего пользования.
– Хачатурян звонил. Три раза звонил, – сообщил Баб-
тист, целуя жену в щеку. – Просил помочь… По телефону
ничего не сказал. Просто просил помочь. Сейчас переоде-
нусь и съезжу.
– Поешь, дорогой.
– Потом. Переоденусь только…
– Господи, какой молодец! – подумала жена – Он всег-
да готов прийти на помощь. Переоделся и сразу к товари-
щу, даже не поел. Молодец!
В это время «Бабтист-молодец» заехал в магазин, ку-
пил хороший коньяк, шампанское, конфеты с названием
на французский манер. Отдельная процедура – цветы…
Презервативы в автомобильной аптечке на любой вкус.
Голос у Карины был как горячая карамель – Бы-
стрее…
Если можно, давай побыстрее! Код у двери 007.
– Хорошо, – ответил Бабтист, – ощутив знакомое чув-
ство возвращения на родину. – Скоро буду. Потерпи.
– Не могу! Я начну… Хочу… Тебе так нравится?
– Очень! – произнес он, размещая пакеты со «знаками
любви» на заднем сиденье. – Очень! – повторил он.
Бабтист позвонил Хачатуряну, и они отработали вер-
сию и время.
Езды оказалось минут тридцать с учетом небольших
поисков. Дверь открылась с радостью. Карина являлась
образцом женской, красивой и, в то же время, немного су-
чьей радости, которая, согласно законам материализма,
будучи явлением прежде всего физическим, подчиняет
себе любое другое.
Карина пахла запахами замечательной бесшабашной
жизни, с которыми всегда трудно расставаться.
– Нам надо спешить, – произнесла она растянуто, по-
тому что голос ее прилипал ко всему, на что он был на-
правлен. Это, наверно, от горячей карамели… Они поце-
ловались в прихожей. Еще раз. Еще…
– Зачем? – между поцелуями успел спросить Бабтист, –
Спешить…
– Затем, что муж может вернуться в любой момент.
И с каждой минутой эта вероятность возрастает… – Слово
«возрастает» залепило Бабтисту весь рот.
– Карина! – едва смог он вырвать свои губы и, облизывая
их, чтобы не слипались, продолжить. – Ты это серьезно?
Бабтист стал ускоренно остывать и ничего не мог с собой
поделать. У него автоматически стала сигналить система само-
сохранения, и даже ее юркая, смышленая рука, блуждающая
по эрогенной зоне, не смогла отключить эту систему полностью.
– Ничего. Мы успеем! – с тайной расчетливостью сказа-
ла она.
– Это не про меня, – удивляясь самому себе ответил Баб-
тист.
– Как это? Давай лучше поторопимся… Потрогай меня…
и она облизала ему подбородок.
– Я не люблю экстрим, Карина. Теперь я сам тебя при-
глашу. Позвоню и приглашу. Хорошо? – Решение было при-
нято, и никакая, даже самая заслуженная Карина России,
уже не могла его изменить.
– Послушай. Но ведь он может быть только завтра?
– Или сейчас?
– Нет. Нет. Как минимум, часа через два-три… Это я
так… для остроты.
– Карина. К сожалению, мы в любом случае не успеем.
Не уговаривай меня. Извини. Я заехал к тебе, потому что не
мог, не мог не увидеть тебя, такой захватывающей и невоз-
можной. Но Хачатурян, мой друг, срочно нуждается в моей
помощи. Он звонил, и я не мог не откликнуться. Получи-
лось прямо одно к одному. Пока море! Пока. Я позвоню.
– Пока, – сказала она обреченно: – А зря!
«Знаки любви» Бабтист захватил с собой, за исключе-
нием цветов.
Не хватало еще пополнить серию анекдотов «с работы
пришел муж». Ну, и барышня, просто крышу сносит… По-
везло мужику: она в сексе – эквилибристка. Уверен, что не
одному ему тоже... Чего там, просто нам всем повезло, но
ему больше… Он, никуда не трогаясь, закурил…
Отсрочка. Итак, надо двигаться по хорошо проверен-
ным маршрутам.
А это у нас что? Кто? Звонок Наташе. Отгадай жела-
нье… Ну?
– Наталья? Ах, Наталья… что ты делаешь со мной? –
произнес он в трубку, откликаясь на ее приветствие.
– Что, решил мне отдаться?
– Со всеми потрохами, – облегченно вздохнул Бабтист.
– Приятно слышать, только… Только есть одно «но»…
– О, Господи! Здесь-то еще что? Не слава Богу!
– Как раз наоборот. Слава Богу! У меня менструация.
Тебя устроит? Есть, конечно, варианты…
– Без вариантов, – ответил Бабтист. – Выздоравливай.
Потом по двум телефонам ему ответили мужские голоса.
– Простите, вижу, что уже занято, – засмеялся он про
себя. – Тогда Ваш выход, моя «бессмертная любовь» Елена
Николаевна!
Но и здесь, увы, Елена Николаевна собиралась в театр,
опаздывала в театр, никак или даже ни за что не могла про-
пустить этот спектакль.
– Да не в спектакле дело, моя «бессмертная любовь»!
Успехов тебе, вечная моя любовь! Будь осторожней со свои-
ми мыслями…
– Ну, не могу сегодня, как ты не поймешь? Не могу. Да-
вай завтра!
– Не могу завтра, как ты не поймешь?
Из прихожей Бабтист увидел «Большую Одалиску» –
она продолжала пребывать в своей живописной позе.
– Господи, была бы ты чужая, – пронеслось у него в го-
лове, – цены тебе не сложить…
– Как дела? Кто звонил? – проворчал он, раздеваясь.
– Хачатурян звонил, благодарил за помощь…
– Тебя, что ли?
– Выходит, так… Я и сама не поняла… Чего это он?
– Вот придурок… – подумал Бабтист и сказал. – Все рав-
но молодец, что позвонил…
– А что случилось?
– Это мужские дела, не волнуйся, все в порядке. Под-
ключил кое-кого, и все уладили.
Может, Хачатурян клинья бьет? Во сука! Мы так не договаривались.., – следом задумался Бабтист и принес к телу своей "Одалиски" случайно сэкономленные «Знаки любви». Хорошо, что цветы продублировал…, без них было бы плоско.
– Это мне такие цветы?
– Конечно. И коньяк, и шампанское, и конфеты. Все
тебе, моя дорогая «Одалиска»… Цены тебе нет, поверь мне…,
было время это оценить.., было.