Бабушка Нюша не давала своему ангелу-хранителю скучать от безделья. Вернее не сама бабушка, а ее язык, несдержанный язык, неудержимый, без царя в голове язык.
Дедушка Андрюша был председателем сельсовета. Естественно, все районное начальство, когда приезжало в Пустошку, селилось у него. Дом был хороший, большой, чистый – бабушка Нюша не сидела в нем без дела.
Приехал раз кто-то из района. Сидят они с дедушкой беседуют. Районный говорит:
– Слышали Андрей Васильевич горе-то у нас, какое. Убили враги товарища Кирова, дорогого нашего Сергея Мироныча.
Бабушка Нюша возилась у печки, что-то не заладилось там у нее, и она по-привычке откликнулась на знакомое имя:
– А, чтоб их всех враги прибрали, и Кирова, и Молотка!
– Не знал я товарищ Васильев, что у вас такая супруга, – сказал районный.
На следующий день возвращается дедушка из сельсовета, а бабушки уже нет, увезли. Дедушка – в район. Как он ее спас знает, наверно, только ее ангел-хранитель.
Что при большевиках, что при немцах бабушка была заботливой хозяйкой, а дом оставался большим и чистым, поэтому приезжавшие в деревню чиновники новой администрации селились у дедушки. И однажды вечером увидел такой начальник, офицер, что в его книге, все портреты фюрера кто-то разрисовал. Разрисовал по всем правилам: усы как у Буденного и цигарку в зубы. Вряд ли это сделала бабушка, – ей просто было бы некогда: хлопот и так полон рот – скорей всего, кто-то из внуков. Немец, наверно, и не стал бы шум поднимать, да бабушкин неудержимый язык снова все испортил. Не надо было посылать немца, офицера туда же куда и разрисованного фюрера, правильней было поплакать.
Плакаться пришлось уже дедушке, и снова в районе, не знаю, как он у немцев назывался.
В общем, немало доставляла хлопот бабушка Нюша своему ангелу-хранителю. Да и дедушке Андрюше тоже.