ОБРЯД ОТ ИСПУГА
Аннушке позвонила двоюродная сестра Таня первого августа в полдень. Ей надо срочно провести обряд на родовом месте для поправки здоровья. Сейчас болезнь обострилась, а вызвана она давним, детским ещё испугом – так сказали шаманы. Обряд должна провести старейшая из женщин рода, которая живёт близко к родовому месту. Конечно, в это время Нина, мать Анны – единственная подходит для этой миссии, она родная тётя Тани.
И как же повезло Тане – тётя Нина сейчас в гостях у Ани, шьёт ей платье к празднику! А ещё и родственники из города, которые отдыхают в своей усадьбе именно на родовом месте, сейчас зашли к Аннушке в гости и пьют в теплушке чай со свежим клубничным вареньем из полевой ягоды.
Через полчаса Таня с детьми и местная родня подъехали к воротам на двух машинах, всё обсудили с Ниной, попили чаю, и отправились на родовое место все, кроме Аннушки, которая только уложила спать маленького внука Марка.
Во дворе племянника Нины в родной деревне на родовом месте собралась большая компания. Пришел сын Аркадий из соседнего двора справа, он знает толк в обрядах, как и зять, Сократ со двора слева. Хозяин с женой и мужчины быстро подготовились к обряду. Развели маленький костёр на месте старого кострища, разложили на переносном столике необходимые атрибуты. Аркаша обустроил для ведущей удобное место, и Нина начала действо. Одета она была торжественно и строго в новую одежду, причёска идеальная – шикарная стрижка от Тани.
Ведущая побеседовала с Таней за столиком возле костра, прочитала над Таней священные слова, необходимые в этом случае, обращаясь к духам места с просьбой о её здоровье по обычаям янгутских бурят и стала подзывать присутствующих строго по заведённой родственной очереди к костру. Каждый, стоя над костром по очереди, повторял за Ниной слова обращения к предкам-женщинам, жившим здесь в прежние времена, отхлёбывал из ритуальной чашечки водку и капал по ходу чтения в ритме священных слов из чаши на огонь костра. Когда слова заканчивались, оставшаяся в чашечке водка резко выплёскивалась в костёр.
Потом Нина обводила Таню по границе участка, придерживая над ней широкополую плетёную шляпу, ритмично опуская её на голову больной в соответствии со смысловыми нюансами заговора. Следом за ними шли сёстры Нины Валентина и Вера тоже в шляпах. К концу обряда Танюша была совершенно умиротворённой и благостной, лицо её сияло покоем.
Хозяин усадьбы Вениамин, приехавший сюда только вчера, очень быстро и толково устроил в тени дома место для положенной трапезы. Срочно выкосил заросли крапивы под стеной, хотя собирался этим заняться завтра, не предполагая о таком действе, установил стол и лавку, застеленную мягким одеялом. Таня поставила саламат собственного приготовления ещё горячий, молоко хлеб и всяческие конфеты, баранки, печенья. Водку выпивали по глотку, остаток выплёскивали на землю, желая Танюше здоровья молча. Настроение заметно поднялось у всех.
Двор представлял собой цветущую разнотравьем поляну. Над ним летали кругами и зигзагами ласточки, коротко посвистывая; обучали жизни недавно вылетевших из гнёзд птенцов, чтобы они исследовали местность для постройки будущих гнёзд. На поляне бегали мальчишки Тани и девочки Вики, резвились и не докучали взрослым за столом. Старшие стали вспоминать достойных представителей огромного мощного рода, который очень сильно и несправедливо пострадал от Советской власти, был рассеян по стране, понеся невосполнимые потери. Многие об этом знали сами, да и шаман говорил, советуя чаще собираться здесь на родовом месте.
Нина рассказала о хозяине усадьбы, некогда стоявшей на этом месте, Николае. У него был большой и богатый двухэтажный ладный домом и такой же большой амбар. Все поля за правым бортом долины были разработаны им и очень грамотно возделывались. Больше никто из родни в деревне земледелием не занимался. Теперешнему хозяину летнего дома он приходится дедом, а Нине и всем её сестрам и брату – дядей. А их матери Сэсэг (в русском варианте Евдокии), которая по возрасту почти годилась ему в дочери – старшим братом.
Николай был крупным мужчиной огромной силы и темперамента, нанимал для работы в поле молодых бабёнок и девок. Приревновав его Николая какой-то из них, молодая жена, имевшая уже маленького сына, в жутком психозе подожгла дом мужа, спалив всю усадьбу дотла, за что и была им забита. Правда, некоторые старики говорили, что тело её не нашли, может ей и удалось сбежать. Но Николай отбывал за преступление десять лет наказания. Произошли эти события в начале двадцатых годов прошлого века. Маленького сына их вырастила вместе с роднёй молодая Евдокия.
* * * * *
В небе над долиной Малого Ямата, завораживая нас красотой и мощью, парил огромный коршун с широкими белыми полосами посередине нижней стороны раскинутых резных крыльев. Он закладывал крутые виражи, выискивая сусликов по распадкам и бортам долины, покрытым горными травами. И когда коршун исчез из виду, Валентина начала рассказывать о тёте Сопи-гэгэ (Софья). Она была двоюродной сестрой Евдокии из очень зажиточной и, как теперь говорят, продвинутой семьи.
Её предок Поликарп собирал обозы с товаром собственного производства для доставки в город. Сыновья его при оружии всей кучей возили обозы, обороняясь от лихих людей. Поликарп позволял своему сыну, продававшему товары в городе, покупать и привозить домой полные возы книг самого лучшего качества – научные труды виднейших учёных того времени и древности, собрания энциклопедических изданий. Стены их амбара были покрыты полками с золочёными фолиантами.
Заходя к тёте Сопи в дом, школьница Валя находила её лежащей на животе на полу за чтением «Геометрии» Лобачевского, большого формата зелёной книги с золотым вензелем. У девочки не выходило решение задачи по математике, Софья сначала немного ругалась, велела сидеть ровно и не отвлекаться, потом подробно разбирала решение задачи. У неё всегда на всё было своё мнение, отличное от других, неуживчивый характер. Ходу ей местные власти не давали, она и замуж не вышла, однако родила сына, который называл её, как и все, Сопи-гэгэ, а не мамой.
Как-то тётушка гнала тарасун – самогон из молочных продуктов. Запах во время перегонки, мягко говоря, специфический. Местный участковый по прозвищу Петруха, был крупным специалистом по выявлению нарушителей, гонящих дома тарасун. В конце улицы Евдокия, мать Вали увидела Петруху с сопровождающими его всегда местными алкашами, бредущими сзади как шакалы. Мать отправила дочку сообщить тётке об опасности, Валя домчалась на велосипеде быстро, однако остановить процесс невозможно.
Софья заметалась по двору, но шустрая Валя нашла-таки выход, она предложила закрыть тётю в доме и осталась за воротами с велосипедом отбиваться от Петрухи, который уже приближался со своей свитой. У свиты был свой шкурный интерес – обычай предков не позволяет выливать молочные продукты на землю. Петруха выливал конфискованный тарасун в поросячье корыто, а это шакальё, стоя на четвереньках, лакало его прямо из корыта.
Петруха подошел к воротам. Из трубы идёт дым, дух тарасуна аж сбивает с ног, но никто на стук не выходит. Валя, прикинувшись дурочкой, говорит, что тёти нет дома, и что она давно уже её тут дожидается, чтобы помогла сделать уроки – глядя честнейшими глазами прямо в глаза Петрухи. Мужик не стал ронять своё достоинство перед ребёнком, и отправился искать другие нарушения, сопровождаемый стайкой пьянчуг, которые на этот раз остались без вожделенной пайки тарасуна.
Тётя Софья много лет тяжело работала в колхозе на всех работах, а после выхода на пенсию была приглашена в школу – времена изменились, и её знания, наконец, потребовались. Она тогда говорила, что не знает лучшей работы, чем в школе.
Ещё жила в деревне тётя Груня, сестра Николая и Евдокии, она одна здесь держала пчёл, и сепаратор был только у неё. Когда в гости заходили дети, она всем намазывала мёдом по большому куску своего хлеба.
* * * * *
Дятел сидел на деревянном столбе электросети и долбил уже второй час «по мозгам» Вали и её мужа Сократа. Мужик, выйдя из себя, хватает пневматическое ружьё, стреляющее пульками в виде чашечек, бьёт и мажет. Дятел продолжает долбить. Сократ, выигрывавший не одно соревнование, из кожи вон лезет от злости. Жена отбирает у него ружьё, быстро целится и сразу сбивает раздражителя со столба. Сократ оскорбился, и давай оправдываться, что прицел сбит, а Валя, мол, попала случайно! Хотя Валентина стреляла из мелкашки с самого детства, и конечно не поддалась на уловку мужа.
Тут вдруг Нина за столом, пропустив часть рассказа сестры мимо ушей, спрашивает у Вали: «А почему дятел-то оскорбился?» – слегка захмелевшая компания грохнула разом на всю улицу. Воробьи слетели с проводов, из-под забора сорвалось отдыхавшее от жары свинское семейство, рванув на другую сторону дороги.
* * * * *
Далее застольный разговор продолжился в русле местных хохм. Аркаша вспомнил, как трое друзей, тогда ещё молодых мужиков, отправились в кедрачи, в те времена ещё довольно обильные, бить шишку. Добыли по кулю чистого ореха и двинулись в обратный путь. Устав от ноши, двое из них решили отдохнуть, торопиться особо было незачем. А третий заявил, что не устал и отправился дальше, подкинув куль с орехами выше на плече.
Мужики отдыхают уже более часа, травя байки, покуривают. Вдруг сзади слышат приближающиеся тяжелые шаги. Мимо них быстрой походкой с кулём на плече проходит их приятель и оглядывается, только когда его окликнули. Недоуменно интересуется – что они тут делают? На вопрос получает ответ: «А мы как сидели, так и сидим!».
* * * * *
Охотники добрались до зимовья вечером. Надо перекусить, устали сильно. Мясо добыли, а за водой топать нет никаких сил. Кто-то увидел на подоконнике комки жира – можно поджарить мясо! Сказано-сделано, свежее мясо приготовилось быстро, запах манит скорее съесть! Но как только кусок добирался до рта, зубы врезались в сплошную корку, ну ничего – жрать так охота, что всё съели и легли спать. И только утром по свету охотники поняли, что на подоконнике стояли пирамидки отгоревших парафиновых свечей!
* * * * *
Стреноженный конь пасся в жару в прохладном лесу. Хозяин отправил сына-подростка пригнать конягу домой. Парнишка нашел животину в лесу, вывел на дорогу, оседлал, но не смог сдвинуть его с места – упрямый конь не хотел уходить из прохладного леса в жару. Парнишка дёргал поводья, стегал хлыстом, бил пятками под брюхо – бесполезно! Слезал и тянул за узду, тыкал в бок коня головой и упрашивал, и снова садился – никакого эффекта. И тут, опустив руки и ударив с досады себя по бедрам, он сообразил, что у него в карманах лежат самодельные бомбочки, чтобы пугать девчонок.
Взлетев на спину коня, парнишка кинул назад штуковину из левого кармана – конь с испугу рванул по дороге, домчал очень быстро, но остановить его было невозможно. Тогда малец наскоку еле вытащил вторую бомбочку из правого кармана, и кинул почти под ноги озверевшему коню. Тот остановился от такого стресса как вкопанный, а седок продолжил полёт на бреющем режиме до земли.
* * * * *
Тяжело гружёный «ЗиЛ-157» медленно идёт по трассе, громко рыча на подъёмах. Толпа подростков с обочины чуть-ли не под колёса бросается, чтобы остановить машину, всем срочно надо в райцентр. Водитель сжалился в расчёте подвезти троих-четверых, но эта саранча с шутками и прибаутками умудрилась вся проникнуть в кабину грузовика. Почти доехали до райцентра, а тут милицейский патруль по ориентировке останавливает все машины. Заставили всех из кабины ЗиЛа вылезти, выстроили в шеренгу и пересчитали – оказалось восемнадцать «голов» молодняка. Гаишники по ржали и заставили всех залезть обратно. Увы, на этот раз метод плотной упаковки не сработал, смогли уместиться только пятеро. Остальные пошли пешком.
* * * * *
Так, гостям из Улан-Удэ, Осы и Енисея пора собираться домой, да и жителям Моголют надо заняться своими делами, хозяевам прибраться. Танюша подарила каждому платочек или полотенчико по старинному обычаю. Единодушно решили, что в это время года надо всегда собираться на родовом месте как можно большим числом родни. Тут особая благоприятная атмосфера, всем пожелали здоровья, успехов и счастья! А хозяевам целую неделю можно не ходить в магазин, обычай велит все принесённые продукты оставлять на месте обряда.
Моголюты – Иркутск, август 2017 года.