Во сне я был пчелой. Каждый день просыпаться вместе с остальными, разлетаться по округе, быть наполненным пыльцой, возвращаться к своим сотам… Было невыносимо приятно. Жизнь обычного труженика затягивала с головой, как будто ты сам окунался всё глубже в окружающий мёд, не в силах шлёпать по мутной жидкости слипшимися лапками, а крылья, стянутые жижей, прилипали к спине и не могли работать. Ты бултыхаешься, потому что пора уже лететь к своим сотам в ожидании следующего дня, но твои друзья со смехом плещутся рядом и постоянно пытаются обрызгать, разделяя твоё удовольствие от проделанной работы. С диким трудом, залипая в проходах и оставляя следы на поверхности улья, ты добираешься до своей ячейки и плюхаешься на пол. С утра обнаруживаешь, что весь сок уже стёк с тебя, позволяя снова отправиться наружу.
По крайней мере, именно так мне это виделось, что резко со мной контрастировало, ведь не могу сказать, что моя жизнь отличалась однотипностью — были взлёты и падения, яркий опыт, великолепные образы, счастье, горесть, эмоции, чувства… Но во сне я был лишь безликим винтиком огромного организма, жёлто-чёрным трутнем на верной службе. Пчелой.
Каждодневная прокрутка подобных сценариев уже на второй год стала наскучивать, из-за чего я принялся фантазировать: а что, если в этот день я буду нежиться в пустых сотах, пока остальные работают? Как оказалось — ничего не произойдёт, ведь пчёлы лишь насекомые, которым плевать, отлынивает кто-то или нет, им важно лишь дело всей своей жизни — обеспечение улья. На другой день я задумался о том, что о посте королевы мечтает любой среднестатистический управленец младшего и среднего звена — огромный штат работников с безграничным энтузиазмом к работе, трудолюбием, которые, если что случится, без раздумий умрут за свою компанию. На третий день мне вдруг понадобилось с ней обсудить эту тему — но безрезультатно: рот-то у пчёл есть, а речь они ещё не изобрели. Весь четвёртый день я был в печали, не в силах разделить ни с кем из обитателей улья этот насущный вопрос. На пятый мне показалось, что соседи на меня странно косятся, но эту мысль я смело отмёл — как уже было сказано, пчёлам плевать.
В какой-то момент мне стало скучно сидеть вечерами за компьютером или же с друзьями, поэтому я отправлялся спать пораньше и снова оказывался в середине «приключений» своего улья. За столь длительное время посещений мне там понравилось. Кажется, я нашёл свой вид занимательного отдыха.
На тридцать восьмой день (ночь?), проснувшись (заснув?), я увидел сидящего в углу моей соты соседа справа, который сложил на груди лапки и смотрел на меня в упор. Попытался было спросить, что его привело сюда, и почему в его взгляде такой укор, но вспомнил, что говорить мы оба не можем. Присутствие нежеланного гостя напрягало и мешало наслаждаться жизнью дальше, ведь я даже не мог возмутиться. Пришлось под его тяжёлым молчаливым взглядом вылететь из уютного гнезда и полететь работать.
Очнувшись утром, я отправлялся на свою обычную работу обычного администратора, где иногда раздавал указания, время от времени руководил процессом, бывало, писал отчётности и делал другие скучные вещи типичного работяги; ничего особенного.
Компанию мне обычно составлял мой коллега и одновременно заместитель Дима. Такой же обычный компанейский друг, как и из меня работник.
— Тебе не скучно так жить? — спрашивал он меня после пары моих рассказов про сны и пчёл. — Работать, а потом приходить домой и спать. Ты столько времени теряешь впустую!
— Ну не скажи, — отвечал я, — меня это очень сильно увлекает. Да и не пресыщаюсь бесконечным трудом. Погорбатился, поспал — и никаких проблем, всё устраивает.
— Ты бы хоть записывал свои чудесные похождения, а то упускаешь момент — сейчас ведь и не на таком можно сорвать денег.
— Как будто кому-то будет интересно читать про человека, обращающегося в пчелу. Как будто им Кафки не хватило в своё время, — парировал я, хотя именно благодаря этой фразе Димы вы читаете мои записи.
— Может и интересно. Вот скажи, разве это действительно так дух захватывает, как ты рассказываешь — каждый день, по часам, надрывать спину на кого-то сверху, а потом с готовностью бежать дальше трудиться без какого-либо вознаграждения. Разве это не рабство?
— Ну, за других не могу утверждать, но я уж точно не раб, — я ухмыльнулся.
— Почему это?
— Каждый день я просыпаюсь на работу улья с удовольствием.
— И что?
— А рабы ненавидят утро понедельника.
Но Димой не ограничивается мой круг общения — помимо остальных коллег, многих знакомых и друзей есть ещё Вероника — ей почему-то страсть как нравится проводить у меня вечер пятницы и субботу. Даже не знаю почему, возможно потому что у меня после тяжёлой рабочей недели есть пара бутылок виски, возможно потому что со мной можно провести ночь и не уйти неудовлетворённой, а возможно потому что она в меня влюблена, но до сих пор ждёт моего первого шага, ведь девушки такого обычно не делают.
Вот и сейчас она сидит на соседнем стуле, в руке очередной стакан бурбона, в глазах уже появился знакомый огонёк, щёки порозовели. И вот я уже толкаю её вперёд, на мягкие перины, но почему-то мы оба падаем в лужу мёда, забрызгивая друг друга. С каждым движением двигаться всё тяжелее, конечности слипаются, крылья приклеились к спине, но нам весело, мы рады жизни, веселимся, смеёмся, щебечем друг с другом, не давая спать пчёлам вокруг, а наши мохнатые тела с трудом залезают в соту.
На утро улей испаряется из сознания, а судя по тому, что девушка спокойно лежит рядом со мной, уткнувшись поближе, отключился я уже после нашего контакта. День также занят Вероникой, поэтому вернуться получается только вечером.
Утренняя (ночная?) рабочая скука сорокового дня была разбавлена появлением нового гостя: после того, как я открыл глаза, передо мной предстал толстенький шмель, невесть как оказавшийся в пчелином улье. В отличие от моего соседа, этот товарищ отлично разговаривал, членораздельно произносил слова, что-то мне предлагал. Но понять мне его тоже не удалось — ведь говорил он на своём, шмелином, а я не озаботился обучению инасекомых языков, ведь знал только свой пчелиный, в которым нет ни букв, ни звуков. Видя отсутствие моей реакции, он потянул меня за лапку, показал на крылья и ткнул пальцем на выход. После моего удовлетворительного кивания шмель радостно (наверное, ведь у насекомых нет эмоций) взлетел, и направился к себе домой, оставляя мне возможность дальше поспать.
Утром в воскресенье, проводив Веронику и поняв, что теперь точно не хочу спать, я уселся за компьютер. Ни один из сонников, к моему глубочайшему разочарованию, не смог мне рассказывать ничего хоть как-то связанного с моими сладко-мохнатыми приключениями, поэтому пришлось опять теряться в догадках. Что же такого мне предлагал шмель во сне? Свободу? Да я и так, считай, самый свободный из рабочих. Очнуться? Но мне нравился этот иллюзорный мир. Сбежать? Но бежать-то мне некуда.
Лазая по Интернету в поисках ответов, я заметил одну очень интересную контекстную рекламу: свежеоткрытый филиал иностранной компании набирал персонал, среди которого была и заманчивая для меня вакансия. Я написал им нечто вроде своего краткого резюме и кинул на указанную почту, после чего выключил компьютер и снова завалился спать.
Заснув у себя в квартире днём, проснулся в улье сорок первой ночью, улетая из соты вниз в лужу мёда. Тяжело доковыляв до выхода, мне показалось отличной идеей посидеть на краю улья. Здесь открывался отличный вид на несколько деревьев и поле за ними. Максимальное расстояние, которое мне удавалось преодолеть — лишь несколько километров по бескрайнему полю, края которому не было. Лететь дальше всегда было либо лень, либо тяжело, зависело от того, насколько ты нагружен, да и мне, как простому работяге, было не до покорения горизонтов.
Ночную тишину прервал дребезжащий звонок телефона. В соседней соте я увидел обычную прозрачную будку, бережно остеклённую. Игнорируя стягивающий конечности мёд, я подлетел на оправившихся от жидкости крыльях и поднял трубку.
— Здравствуйте! — послышался чёткий и звонкий голос девушки-секретарши. Она была представителем той самой компании, приглашающий на собеседование после рассмотрения моего резюме. Я, больше не замечая разницы между пчелиным и человеческим языком, пообещал прийти и поблагодарил за предоставленную возможность, после чего мы распрощались.
После того, как я положил трубку на место, телефонная будка окунулась в стену и растворилась в жёлтой соте улья. Видимо, во время сна мне позвонили работодатели, но мозг отказался просыпаться и возвращаться в мою квартиру, из-за чего грань между ульем и реальностью исчезла, оставляя меня на этой странной призрачно-воображаемой изнанке моего подсознания. Думать стало тяжело, как будто мозг залили злополучным мёдом, и я рухнул на землю, не в силах двигаться.
Послышалось знакомое пчелиное гудение, и рядом тут же оказался сосед по соте слева, который опустился на землю и подбежал ко мне.
— Ты меня слышишь? Эй, очнись! — он взял невесть откуда взявшуюся рядом бутылку воды и окатил мне лицо. — Теперь слышишь? — Дима глядел на меня с непониманием и лёгким страхом в глазах. Я лежал на полу своего рабочего кабинета, глядя на тускло светящую лампу.
— Да, да, слышу, — мне пришлось с трудом ему ответить и с его помощью подняться и позволить посадить себя в кресло.
— Я так и знал, что с твоим сном что-то не так! — принялся он меня ругать. — Ты же знаешь, что из-за пересыпания бывают проблемы?! Я уж подумал, что тебя хватил удар или инсульт, или ещё какая херня!
— Инсульт, вроде как, не связан со сном… — попытался я безрезультатно выкрутиться.
— Ой, да не суть важно, не придирайся к словам! — возмутился Дима. — Иди домой, я выпрошу тебе отгул, ты сейчас вообще в никаком состоянии, но нажрись кофе или чего-нибудь подобного, и только попробуй лечь спать раньше, чем одиннадцать!
Я сделал так, как он просил: купил в магазине пачку какого-то достаточно дешёвого кофе, вернулся к себе, заварил кружку напитка, уселся на кровать и медленно-медленно пил. Да уж, как это типично — притягательная иллюзорная реальность стала причиной проблем в жизни. Ничего нового, ничего необычного — у всех так случается: кто-то нацепил розовые очки и боится их разбить, кто-то сверкает оптимизмом и совсем забывает о внутренних чувствах, кто-то прячется у себя дома и не желает выходить, а кто-то всегда заботится о других, забывая не только о себе, но и о том, что помощь нужна не всем. Да, Дим? Ведь как ты мог знать, что кофе оказывает на меня снотворный эффект…
Утром сорок второго дня я проснулся на цветке под ульем. Видимо, я всё-таки неизвестным образом свалился оттуда, распластавшись на мягкой поверхности растения. Или меня просто скинули?..
Полёт наверх не занял много времени — крылья не болели, а значит могли спокойно работать. Завалившись через своеобразный бортик, я скатился по стенке вниз и сел, осматриваясь вокруг. В улье было пусто. Пропали все работяги и весь их труд. Стояла гробовая тишина, прилететь и указать мне, что же делать, было некому. Мёд, в который я столько раз падал тоже куда-то пропал, можно было спокойно передвигаться, не боясь заляпаться с ног до головы. Его не могли забрать люди, ведь это была дикая колония пчёл где-то вдалеке от человеческой цивилизации. Его съели и ушли? Унесли покинувшие это место? Пустота дома пугала меня даже больше возможности погибнуть или же тяжёлого взгляда пчелы-соседа на меня-тунеядца.
Лишь на полу ровно в середине улья у меня получилось разглядеть королеву. Она была в три раза больше меня и пугала своими размерами. Казалось, пока я к ней шёл, медленно передвигая ногами (лапками?), она созерцала и оценивала каждый мой шаг, словно раздумывая, стоит ли вообще тратить на меня время или же просто раздавить, как непослушного работника, устроившего хаос в её любимом мирке.
Я сел ровно напротив неё, смотря ей в глаза. Королева медленно полностью развернулась ко мне, вгрызаясь взглядом в каждое моё движение. Мы оба знали, что не могли разговаривать, а жесты бы не значили для нас ничего, поэтому в наших силах был лишь тяжёлый мысленный диалог с надеждой на взаимное понимание. К сожалению, в её глазах я видел лишь холод, смешанный с материнскими чувствами, без какого-либо намёка на определённую мысль, хотя она, я был уверен, прочитала уже всё, что могло пронестить в моей голове. Тогда я увёл взгляд, собираясь с мыслями.
— Занимательное дело, — медленно произнёс мой начальник, прочитывая моё заявление об увольнении. Я сидел напротив него, прикрыв глаза и улыбаясь. По его мнению, перед ним сидел обычный идиот, который никогда не был незаменимым, но предстоит немного мороки с поиском нового администратора. Для меня же это было одно из важнейших событий моей жизни.
Я снова посмотрел на королеву, но опять был не в силах хоть что-то узнать из её взгляда. Она приподнялась, изменив позу, в который сидела. Её пронзительный взор ударил сквозь меня, оказавшись в моей голове и только после этого у меня получилось разглядеть в её глазах надежду, и только тогда мне удалось понять.
Наполненный энергией, я расправил крылья, взлетел и впился жалом ей в шею. Тело пронзила невыносимая боль, королева беззвучно рухнула на землю, увлекая меня за собой и придавливая сверху. Последним, что мне удалось увидеть был лишь её спокойный и умиротворённый взор.
— Ну тогда прощайте, — начальник поднялся и пожал мне руку, зачем-то возвращая копии моих документов, которые ему больше никогда не пригодятся. — Благодарим за работу в нашей компании, — неискренне изрыгнул он стандартную вежливость.
— Прощай, любимый улей, — ответил я, выходя из кабинета и закрывая дверь.
Больше я никогда не видел снов, в которых был пчелой.