Последний рейс с железнодорожного вокзала в далекий район города Южный.
Зимняя холодная ночь, времени за полночь. К рассказу – мобильных телефонов, как и компьютеров, ещё не было, массово появятся года через три-пять.
Пассажиров в салоне трое: хорошо и тепло одетый красивый парень с чёрными бровями и глазами, девушка в стандартной китайской дублёной шубейке с уставшим лицом. Норковая шапочка и дубленка мало греют её. Третий – развалистый пьяница, который, шатаясь, вскочил в автобус на удивление резво, и упал на переднем сидении возле кабины водителя, где было чуть теплее, чем на улице.
Старый автобус, ЛИАЗ ещё, дребезжит, стонет, того и гляди развалится. Свет еле коптит. От мороза и холода нет спасения, и в автобусе, все сжавшись, терпеливо ожидают конца неприятной дороги.
До конечной остановки осталась где-то треть пути, как вдруг машина резко остановилась и заглохла.
Водитель поднял крышку капота в своем отсеке, поковырялся в кишках у машины, открыл в салон фортку и спокойно, негромко сказал:
- Всё. Сломались. - Меланхолично отвернулся. Не в первый раз в таких переплетах, видать, не нервничает.
Еле коптящий свет и вовсе угас, и в тишине даже стало слышно, как через щели и дыры металлической коробки лез безжалостный леденящий холод с улицы.
Кондуктор с тревогой постучала водителю в стекло:
- Да ты попробуй ещё. Посмотри хорошенько. Может, заведётся? Бывает такое. Нам же надо назад вернуться. Ты что? Времени за полночь. Кто же в диспетчерскую про нас сообщит? На дороге пустыня – мы ж последние. Не ночевать же здесь.
Беспокойная была эта женщина - кондуктор. И с разными водителями работала.
- Не-ет, бесполезно, я знаю эту трахому… издыхающую, - в своей манере: меланхолично, говорит водитель, но видя в зеркале лицо кондуктора, выразительное даже в полумраке, он снова что-то делает в уже остывающем чреве двигателя, пытаясь вернуть жизнь машине.
Двое внимательно следят за действиями водителя, вслушиваются в тихую речь кондуктора. Лишь пьяный спит, уткнувшись в колени.
Девушка спрашивает тревожно:
- Так мы поедем или нет? Мы же последний автобус, да?
- Обязательно. - Отвечает уверенно кондуктор. Она на что-то ещё надеется.- Но вроде как небольшая поломка. Сейчас водитель посмотрит и все сделает.
Парень молчит, бдительно вслушиваясь и всматриваясь в полумраке салона, крутит недоверчиво головой, на его напряженном лице странная гримаса зла и ещё чего-то. Вдруг он как заорёт истерически, напугав женщин:
- Вы что тут выдумали? Вы что тут надумали, работнички? Вы что, сдурели? Ломаться ночью, зимой, посреди дороги? Вы сдурели!
Его красивого лица почти не видно, но зато какой голос! Упаси, Господи, как говорят древние старухи, жить с таким голосом рядом.
- Они все там посдурели! Сдурели все. - Бормочет разгневанный парень, чья злость нашла, наконец, возможность вырваться из плена. – А мне что прикажете делать? Вы! Работнички!
Он подошел к кондуктору и выкрикнул ей в лицо:
- МНЕ как быть? Вы что, совсем ох…ли?
Парень, видимо, решил что с такими «работничками» нечего церемониться.
- Мне необходимо быть дома. Срочно! Поняли? Вы!
Он смотрел поочереди на кондуктора, на девушку-пассажирку, заодно и её сделав виноватой во внезапной поломке машины.
-Мне надо домой, а я должен с вами разбираться?
Девушка хмыкнула. А он - уже все, без тормозов:
- Сейчас же заводите автобус! Слышите! Сейчас же едем! Как хотите! Сломались они! Я за что плачу? Я плачу за что? За то, чтобы вы, ё… мать, ломались? Я вам, б…, сломаюсь! Срочно едем, меня дома ждут! Ну, быдло! Плати им, а они тебя провезут!
- А что вы орете? Не орите! Я тоже орать умею. Нашел девочку. Дома ори, если позволяют. Мы при чем, если техника старая?
Кондуктор делает неправильный ход. Зря она. Зря.
- Да мне на вашу старую технику – насрать! И вас и вашу технику – …ть!
Парень не выбирает выражений. Может, в нём что-то замерзло, что сдерживает чувства и помогает остаться человеком в подобных случаях?
- Да мне до-мой надо, слышишь, ты, козья морда! А не лекции по технике слушать! Я знаю – вы специально сломались, чтобы свои делишки обделать!
Кондуктору не понравилось выражение «козья морда», но услышав последние слова, вдруг поперхнулась, странный смех напал на неё. Отвернулась. Девушка тоже отошла от него подальше. Псих какой-то.
Но парню все равно, что говорить, как выглядеть в глазах двух женщин. Видимо, для него они уже не существовали.
Кондуктор снова просунула голову в форточку к водителю, который сидел не шевелясь, покуривал. Может, обдумывал, что и как людям сказать? На вопрос он виновато сообщил, что, оказывается, кончился бензин.
Женщина странно взглянула на него, прошептала:
- А ты что, выезжая, не проверил?. И какого ты лешего сидишь спокойно? Едрени твою. Да бери ведро и дуй на дорогу. Проси у первого попавшего водителя. Ну, твою маму!
- Какого первого водителя? Глянь – пусто. Да и денег нет . - отбивался водитель
- Иди-иди. Не сиди. Лови, кого угодно. Деньги? Деньги возьмем у меня, билетные. Потом будем объясняться. Чего ждать, мы же окоченеваем от холода. Да тут еще этот псих. Того и гляди пристукнет. Давай-давай, надо людей довезти. Ну ты че? Не понимаешь, что ли?
Водитель – полный антипод бешеного парня, без обиды на новоявленного командира со вздохом взял ведерко и вышел на дорогу, где темно, пустынно, холодно и безнадежно. Редкие машины со свистом летели мимо. Минут десять водитель крутился, подпрыгивал от холода, выглядывал. Вспомнил, что где-то здесь построили автозаправку.
Да, но идти до неё метров триста. Далековато. Снова всматривался в ночную с далекими огоньками дорогу.
Пока он «ловил» бензин, парень в салоне исходил истерикой:
- Сволочи! Вы мне за все ответите! За все! Я должен мерзнуть? Я за это платил? Почему я должен мерзнуть в ваших вонючих автобусах? Я должен быть дома! Меня потеряли и ждут, волнуются. Вы поняли? Вам это не пройдет! Делишки свои обделываете! Ответите! – Визжит он как резаный.
Господи, какая мама и какой папа его воспитывали?
Девушка не выдержала:
- Да заткнешься ты или нет? Надоело! Я тоже не платила, чтобы твой визг слушать!
Не на того напала! Не на того.
- Дуры!!! Да мне …!!! И мне насрать, за что вы платите! Мне надо в Южном быть! Вы понимаете это своими куриными мозгами, дуры?!!
Девушка крайне разочарованно смотрела на него, нависшего над ней. Но смолчала благоразумно.
В это время со стороны Южного показались огоньки машины – последний автобус 18-го маршрута несся птицей в аэропорт. Какое счастье! Спасение ты наше!
Водитель 18-го, умница, понял в чем дело, резко тормознул. Бедолага с ведерком уже подскочил к нему, уже сливали драгоценную жидкость, уже бежал через дорогу. Только бы не упал на скользком обледенении.
Вот негнущимися пальцами отвинчивает крышку бака… льет… что-то приговаривает.
Он совершенно окоченел в своем синтетическом одеянии. Беспечный, не предусмотрительный водитель. Да-а…
Влил в темноте, загремел… запрыгнул в кабину…
Завелись! Едем! Едем!!!
- У нас бензина хватит или нет, тоже… Может не хватить… если до конечной поедем, - меланхолично сказал водитель. - Спроси этих, - он кивнул в сторону замолчавших пассажиров, - куда им? Если в начале Южного сойдут, то мы сразу назад повернем, в парк.
Оказалось, и девушке и парню надо в начале Южного. Опять повезло!
Девушка торопливо вышла, не взглянув на красивого парня, и пошла к дальним домам. Он был не только не интересен.
А парень что-то угрожающее буркнул кондуктору – последние раскаты грома - соскочил и через несколько шагов вошел в подъезд дома около дороги. Пьянчуга всё проспал и его еле-еле добудились.
Развернувшийся автобус нёсся из последних своих сил без остановок в парк.
Только бы хватило бензина. Успеть хотя бы на последнюю дежурку, домой, – думают и кондуктор, и водитель. Не ночевать же в диспетчерской на столе.
Только доехали до ворот парка, как машина заглохла. Надо же. Едва успели.
Кондуктор подошла к водителю:
- Дай я на тебя погляжу, мне ещё такие не попадались.
- Да чё там, - меланхолично бубнит водитель.
***
Можно было бы недобрым словом помянуть водителя, автобусы, дышащие на ладан, начальство, реформы и новую жизнь, но женщина радовалась тому, что доберется домой, волновалась за детей, и удивленно думала про двух мужчин, с которыми свела дорога.
1995 г.