Три консультации. Два

Арчибальд Скайлс
Читатель, плиз, читай по порядку. Вот первая часть:
http://www.proza.ru/2017/07/27/1222

ДВА.


Всю неделю, нет, даже две недели от Карлыча ни слуху, ни духу, но, когда он появляется, взгляд его искрит от самодовольства.

- Свершилось? – Ехидно спрашиваю я.

- А ты сомневался? – Передразнил он мою интонацию и презрительно уставился на меня.

- Ну, что идем пить кофе или прокатимся?

- Нет. Кофе не хочу. Пойдем прогуляемся до Петропавловки и обратно, нужно с тобой обсудить одну проблему.

Мы идем по парку мимо грота, мимо бывшего института Вредена и, не глядя в ту сторону, где я последний раз разговаривал с Арчи, к Кронверкскому проливу, который оккупировали экскурсионные катера. Все то время, что Карлыч отсутствовал, я продолжал разбирать Арчино наследство – консультировал клиентов, которые остались после того, как он охладел к консультациям. Когда-то мы создали в интернете страничку психологического центра с нашими телефонами, и теперь некоторые из его клиентов стали звонить мне.
Вряд ли это простое совпадение, но все они чем-то сами напоминают мне Арку. Лучше б уж пили! Вон, как Карлыч. Он, не стесняясь, хоть и ошибочно потому, что он просто пьяница, считает себя бытовым алкоголиком, зато понятия не имеет о том, как трудна и унизительна жизнь того, кто верит, что один человек может сделать счастливым другого. Конечно, это и есть определение созависимого поведения, но тут все дело в защитной реакции нашей психики: мы влюбляемся в того, от кого зависим. Что бы там не говорили, а все созависимые влюблены. Мы это с Аркадием и отцом Андреем обсуждали.
- Человек забывает, что вообще все существует по милости Божией, - говорил Андрей Николаевич.

– А забывая об этом, он обязательно или начинает творить себе кумиров, или впадает в гордыню. Хотя, если честно, все это стороны одной медали.

- Разве любовь к кому-либо кроме Бога, не является сотворением кумира, если понимать эту концепцию буквально?

- Об этом и говорю.

- Но тогда получается, что любовь к матери, отцу, любимой или любимому – все это кумиротворение.

- Если бы это была любовь, а-то мы ведь и к Богу, и к любимому с одним и тем же приходим: дай! Дай, дай, дай!

- Так это не любовь, а зависимость, а зрелый человек… - Начал я, но понял, что мы с Андреем и в этот раз, начав с противоположных позиций, пришли к одному выводу. А вот как подвести к этому клиента, тем более этого?

- Конечно, легко так говорить, когда сам ничего не хочешь, - сказал мне недавно клиент. – Но зачем тогда партнер, если от него ничего не нужно?

- Мои желания, если дать им волю будет так же невозможно удовлетворить, как и ваши. Можно их только зациклить. Знаете, что после еды хочется покурить, а когда покуришь, пить? После этого хочется заняться любовью, а после секса опять есть. И новый виток колеса сансары. Вот так всю жизнь и крутимся. Я вам не про это, а про то, что нельзя ответственность за удовлетворения ваших желаний возлагать на партнера, нельзя искать в партнере родителя. Если вы зрелый человек, то сами позаботьтесь о другом; возьмите ответственность на себя, - говорю я и вспоминаю Арчины стихи:
«Невинных нет. Неискушенных тоже.
Возьмите старую и опытную ****ь.
Она не будет стоить вам дороже
И даже, чем-нибудь напомнит вашу мать».

Вообще-то, я не фанат его стихов, но тут снимаю шляпу. Думаю, что сам папа Фрейд позавидовал бы, с какой легкостью Арка умудрился втиснуть в простое четверостишье суть всех проблем, с которыми приходят ко мне клиенты. Ну… каков поп, таков и приход. Впрочем, я что ли лучше их?

- Так, что же вы хотели обсудить? – Я беру быка за рога.

- Да ничего я не хочу обсудить! Просто решил встретиться и прогуляться с тобой за беседой. Куда ты спешишь? – Заводится Карлыч, но именно по этому тону я понимаю, что ему уже давно не терпится начать рассказывать и он сдерживается из последних сил.
«Ну что ж», - думаю я. – «Давай еще помолчим». Некоторое время мы идем молча, но как только переходим Иоанновский мост, терпение Карлыча заканчивается.

- Ты понимаешь, - говорит он. – Она говорит: «Ты проделал такую титаническую работу: нашел время, способ, что в моем теле родилось желание, ты раскрыл мою ракушку, но…»
Карлыч подбирает слова.

- Но ощущения у нее от близости со мной точно такие же, как и всегда были с другими.

- Разочаровали вы бедную девушку, - резюмирую я с улыбкой.
Да, когда тебе шестьдесят восемь, а твоей партнерше двадцать восемь, наверное, будешь испытывать некую неуверенность в способности удерживать ее рядом с собой.

- Скажите ей, что ее тело еще попросту не готово вот так вот сразу взять и отреагировать. Скажите ей, что само по себе оно может чувствовать лишь чуть, а вы поведете ее дальше. Что вы знаете технику от которой вы просто захлебнетесь счастьем. Главное, правильно эту мысль донести.

Карлыч идет рядом и обдумывает. Но в тот момент, когда он обрадованно поворачивается ко мне, я понимаю, что совет этот ему не поможет. Не будет Карлыч ничего такого делать. Не тот, совсем не тот он человек. Ему больше подходит идея, что это именно женщина нуждается в мужчине и, поэтому любые попытки угодить ей или сделать приятное – это уступание власти. После близости, наоборот стоит повернуться к ней спиной и отмахнуться: «пошла, пошла от сюда», чтобы у нее и мысли не возникло, что она способна хоть как-то сама по себе, а не сексом привлечь мужчину. Не тот он человек, чтобы пытаться угодить женщине и дать ей возможность дать ему оценку, похвалить или поругать. Это он будет оценивать и решать сказать ей комплимент или высмеять. Прекрасная стратегия, если не хочешь настоящей близости, ведь близость это и есть отсутствие ролей и масок. Но Карлыч знает, что маски надежнее, а роли предсказуемее спонтанности и рисковать не станет. Я вот на попытках построить настоящую близость далеко ли уехал?
 
Мы с Карлычем  идем вдоль крепостной стены и молчим.
Таня… Мы достигли с ней дна. Мы профильтровали миллиарды тон воды, чтобы очистить ее от всех вредных примесей, от злобы и вины, страхов, иллюзий и горечи, чтобы оставить чистую радость. Но любовь так и не возникла. Я точно знаю, что исчерпал все свои возможности. Теперь дело за малым.  Увидеть небо в звездах. И стать тем, чем стала вода внутри нас: истиной, радостью. Мне сейчас трудно представить... Все что я сделал. Зачем я вообще пытался? Для чего это было нужно? Неужели я надеялся прийти к любви при помощи этих техник?

Я слушаю, как гравий хрумкает у меня под ногами. Слушаю молчание Карлыча. Карлыч умеет молчать.

Но ведь я всего лишь шел за светом в своей душе. Я не разу не почувствовал в себе фальши. А может, может я просто… попался на чистоту ее глаз? Что такое эти глаза? Стоит только поверить им и все. Пропадешь. Известно, что до двух примерно лет ребенок полностью зависит от чувств матери. Она счастлива, и он счастлив. Она недовольна и его мир рушится. Каким-то образом глаза женщины могут включать этот механизм в взрослом мужчине. Возникает сильнейший раппорт, как при гипнозе, но зона возбуждения может захватывать весь мозг.

А что же Арка? Арка, Арка! Втрескался в Женю, как черт в сухую вербу и верит, что на небо с ней улетит. Он верит, глупо конечно, что любовь - это связь, которая всегда двустороння. Что в ответ у женщины должно возникнуть не менее сильное чувство сродни чувству матери к своему ребенку. Может так и было задумано, но… нет. Это в идеале. Это в сказках. В жизни же… к самой способности так относиться к ближнему приходится проламываться через страшный лес с лешими, русалками, лихом и собственным эгоизмом. И забудешь себя, зато будешь на все готов, сам себя под ноги подложишь, лишь бы они, эти глаза снова были счастливы. А проломишься и что?


Мы выходим на полузатопленный пляж Петропавловкой крепости, почти пустой на буднях и останавливаемся у кромки воды.


Внешне, я ведь даже не всегда нахожу Женю красивой. Есть в ней что-то другое; то, что могли предать только иконописцы. Как будто бы за внешним, в ней есть еще одно, истинное «я», которое мой организм чувствует, как что-то вечное, высшее, чудесное, что-то такое, что заставляет теплеть у меня в груди. Я долго пытался разгадать этот секрет. Смотрел на нее иногда со стороны. Но видел только то, что мои ощущения противоречат логике. Если бы моя икона знала, что Арчи видит насквозь все ее попытки нащупать рычажки и слабые точки в его душе. Если бы знала, как тонко он чувствует фальшь. Если бы знала, сколько раз он терпел ее эгоизм просто потому, что верил. Во что-то важное. Во что-то вечное. Ее глаза обещали ему. Да. Никогда бы он не связался с ней, если бы знал, что все это никуда не приведет и окажется обычным блефом. А яблоко изначально было червивым.

Я почему-то верил, что мужчина и женщина – это не два разных мира, а две разных точки зрения и реакции на один и тот же мир. Что встреча означает лишь синтез. Вечный разговор. Диалог. Что мы будем вести эту беседу бесконечно. Что она никогда не кончится. Что для нее не нужны даже слова. Почему же вдруг становится не о чем говорить?!

- А вы помните строки: «В моей душе запечатлен портрет одной прекрасной дамы»? – Спрашиваю я Карлыча.

- Ну, – он утыкается в меня взглядом. - К чему ты это Окуджаву вспомнил?

- Да так, вспомнилось. Слушайте, выбросьте из головы, что я вам сказал! Вам это не подходит, - говорю я и останавливаюсь, чтобы вытрясти песок из ботинка. - Не в вашем случае.
Карлыч смотрит на меня сначала вопросительно, а потом лицо его начинает выражать справедливый гнев за потенциально отнятое время и деньги. В ответ я строю мерзейшую ухмылку и говорю:

- Я дам вам гораздо более подходящий совет в вашей ситуации.

- Надеюсь! – говорит Карлыч с вызовом.

- Вы доказали ей, что можете зажигать огонь. Пусть теперь она докажет вам, что умеет его поддерживать и хранить.
Карлыч смотрит. Внимательно и строго.

- Пусть старается и доказывает, что она действительно та прекрасная дама и муза, за которую вы ее приняли, в чем ее убедили.

Глаза у Карлыча начинают блестеть.

- И поедемте уже на Крестовский в самом деле! Не могу я тут сосредоточиться, чтобы правильно донести свою мысль! – Говорю я и Карлыч подчиняется.


Мы возвращаемся к машине.
Вода в Неве поднялась. Слишком, очень высоко для этого времени года. Волны, как пощечины хлещут по пристани, выбивая вверх брызги. В городе Нева спокойна, а здесь у залива разошлась не на шутку. Я вдруг успокаиваюсь. Близость стихии всегда действует на меня умиротворяюще, а Карлыч, словно читая мои мысли, произносит, указывая на новостройки на другом берегу:

- Вот так глядишь на все эти дома, беспечно построенные у воды, и начинаешь понимать разницу в масштабе мелких человеческих желаний из которых состоит все человечество и мировым дворником, что слизнет тебя, как каплю с мокрого стекла и не заметит.

- Да, - вторю я, глядя туда, где должна была быть линия горизонта, но там все слилось в одно серое нечто и не ясно где заканчивается вода и начинается небо. – Мне самому свои переживания в таком сравнении всегда казались смешными.

Мы молчим.

- Вы знаете, я никогда так не переживал из-за отношений с женщиной, как Арка, - говорю я Карлычу, который в курсе всей этой истории с ним. Я специально ему рассказал, так как он умеет держать язык за зубами, да и общих знакомых у нас почти нет. - Есть женщина – хорошо. Нет? Найдется. Всегда находится. Но все равно ждешь, что будет не, как всегда. А приходишь всегда к двум ее ипостасям: она или мадонна или гетера; или прекрасная дама или ведьма; или Ева или Лилит. Я раньше думал, что это в мужской голове все так устроено. Что недосягаемой, чистой и непорочной мы делаем женщину из-за собственных комплексов. Из-за отрицания собственного эротизма. Но вот я точно теперь знаю, что у меня нет этих комплексов. Что я просто не хочу никакой игры. А оказывается… ни для чего другого я ей не нужен.

- Да, слышал уже! – Вдруг злобно рычит Карлыч. – Ты тоже усложняешь! Женщина – это всего лишь трусливое животное. Основа ее характера – ТРУСОСТЬ и все ее ипостаси разгадываются просто. Она либо запуганная ласковая домашняя золушка, либо обнаглевшая от собственной безнаказанности стерва, а по середине масса оттенков. Хочешь видеть рядом с собой ласковую и нежную так поставь на место! Жестко поставь!!! И она сама тебе благодарна будет, - продолжает он и поднимает для наглядности на уровень моих глаз кулак.

- Вашу мать, Карлыч! Я это и без вас знаю! Мы что ли лучше? Вам самому зачем нужна ваша молоденькая? Для того чтобы снять напряжение? Не-а. Для того чтобы в угоду собственному самолюбию удостоверится, что оно еще в вас есть. Что бы и дальше гордо держать голову. А мне это ни в себе, ни в других давно не интересно: я хочу удостовериться, что в нас есть еще что-то. Что-то чудесное, что-то ради чего имеет смысл и рождаться, и встречаться, и испытывать это томление духа.

Карлыч смотрит на меня долго и задумчиво. Потом отворачивается и смотрит вдаль, на волны.

- Ну а если ты узнаешь, что и в самом деле ничего такого чудесного в человеке нет? – Медленно и спокойно говорит он. - Что и в тебе ничего такого нет и не предусмотрено быть? Что ты такой же эгоист, как все. И ничего кроме себя тебя и не волнует. И женщина для тебя – это просто показатель того, каков ты сам и, поэтому, вознося женщину на недосягаемую высоту музы или мадонны, ты возносишь не ее, а себя. И вся твоя любовь, и возношение – это любовь к себе. И друг твой не от того отчаялся, что она не любит, а от того, что это значит, что он чмо; самолюбивое и никчемное; дешевое, низкоранговое чмо. Понял он, что такова суть человеческая, что крылья не предусмотрены и приуныл. А я не буду!!! И тебе советую не размышлять, не искать, не мучить себя, а наслаждаться жизнью! Жизнь и есть игра, а в игре радостны именно победы.

Мысленно я ему аплодирую. Бурно. Аплодисменты переходят в долгие овации. Зал встает и хлопает стоя. Вот, молодежь, учитесь!!! Простая, проверенная жизнью, неветшающая философия. Железобетонная и древняя, как матушка Земля.

Я смотрю на него и думаю, как он далек от меня. Как он прав, как сам обречен своей правотой и как далек от меня.  Но почему именно меня Карлыч выбрал себе в советники если он сам все знает? Ходит вокруг, деньги за консультации платит. Не понимаю. И Андрея тоже, если честно. Что они во мне нашли? Чего им от меня нужно? Чего они ждут? Недавно Андрей приходил. Тоже о природе человеческой говорил:

- Человек без любви не выживет. Он просто обречен на любовь. Так устроен.

Услышав эти слова, я тогда мгновенно представил себе Карлыча, который, не задумываясь бы сказал, что человек действительно обречен на любовь… к себе. Но вслух ответил:

- Это его поиски обречены. Был бы человек так устроен, любить ему было бы легко и приятно.

- На готовенькое хочешь? А потрудиться?

- Да не в этом дело. Просто я думаю, что человек устроен по-другому, - раздраженно говорю я. - И для другого.

Андрей смотрит на меня и понимает, что сейчас мы начинаем еще один из наших разговоров, в котором, не смотря на отрицания доводов друг друга, приходим одному и тому же выводу. Я же совсем не уверен, что сегодня это получится.

 - Не насытится око зрением, птица полетом, а сердце любовью, - говорю я. – А если не насытиться, то может, не стоит и пытаться? Если бы мы были созданы для любви, мы были бы ангелами. Это точно.

- Почему ты так уверен?

- Видят ли ангелы то, что не скрыто от глаз человека?

- Естественно.

- А слышат ли они то, что не доступно слуху человека?

- К чему ты клонишь?

- К тому, что наши глаза не помогают видеть, а наоборот, ограничивают наше восприятие, как мутное стекло. И уши наши созданы не для того, чтобы слышать, а чтобы ограничить слух. Душа же, которая в теле, по своей божественной природе может видеть и слышать все. И любить ангелам, наверное, легче и проще, чем бедному человеку.

- Ангелы утверждены в добре, – говорит Андрей. – А человеку еще только предстоит в нем утвердиться. Вот это и есть тот труд, которого от нас ждет Создатель.

 - Да, я понимаю. Они утверждены в добре. Но они также утверждены и в бестелесности. А мы скованы телами. Наше тело – это скорее смирительная рубашка для нашей души, а не скафандр, который помогает нам выжить. Ведь любая структура может только ограничивать. Возьмите даже эрекцию. Эрекция – это же тоже попытка придать своему половому органу некую структуру.  Мы, мужчины, считаем, что именно благодаря ей, мы можем заниматься любовью с женщиной, а на самом деле эрекция, наоборот, ограничивает секс.  Женщины могут заниматься любовью всегда именно потому, что им для этого эрекция не нужна, а мужик, как идиот не может понять, как это так одно может быть без другого. Женщина с своей вечной изменчивостью выигрывает потому, что податлива и гибка, а нам обязательно нужно доказывать, что мы твердые, крепкие и агрессивные. Мы не различаем эротизм и сексуальность.

Власть сексуальна; ей нужна какая-либо форма, а сдача и уход – аутоэротичны; эротика – самодостаточна. Ей ничего не нужно. Наши желания – вот то, что вечно съедает нашу же эротичность. Женственность – эротична. Мужественность – сексуальна. Мы верим, что только синтез этих двух в одно – есть Бог и продолжаем искать взаимность, а надо просто сдаться. Перестать хотеть любви, счастья, спасения или радости. Вся наша земля – это компьютерная игра, которая крутится пока мы в нее играем. Пока верим в то, что в ней можно стать счастливыми, цельными, радостными. Но цели, которые мы хотим достичь в этих границах, лежат за их пределами.

Нам, мужчинам, нужна недосягаемая в нравственном отношении женщина, абсолютно бескорыстная, чистая и любящая нас до самопожертвования. И не потому, что нам нужно, чтобы ради нас кто-то чем-то жертвовал. А, чтобы было на кого молиться. Чтобы оставалась надежда в том, что наша любовь может быть вечной и нетленной. Но именно это и приколачивает нас к земле гвоздями и оставляет в дураках. Настоящая мужественность – это как раз уход от доминирования, от силы, от поиска любви, от… мужского.

- Вы собирались что-то мне сказать о том, как быть с Леной, - прерывает мои воспоминания, Карлыч.

- Ах, да! Уж вылетело из головы. Извините. – Мне нужна пара секунд, чтобы вернуться в реальность.

- Тут все совсем просто. Скажите ей, что поддерживать страсть в юноше, у которого она сама по себе рвется наружу, в этом нет никакой ее личной заслуги, как женщины. Пусть теперь учиться поддерживать ее в вас на чисто физическом уровне. Пусть научится держать в тонусе своими прикосновениями, тоном голоса, взглядом или биополем вас, пожилого человека. Тогда может о себе сказать, что она женщина. Что она чего-то стоит и может. На желании понравиться такому мужественному и опытному как вы и доказать самой себе, что она тоже королева, она будет мучить себя до такого возраста, когда она уж точно в тираж выйдет, - говорю я и вижу, что Карлыч в восторге. Он достает бумажник и торжественно вкладывает мне в руку заслуженный гонорар.

- Ну, вот, без кропила и кадила, земля нам уродила, - сияю я. – Если вы вдруг передумали, то поедем пить кофе. Угощаю.

Карлыч солидно наклоняет голову в знак согласия, и мы возвращаемся к машине. 


ТРИ:
http://www.proza.ru/2017/09/19/875