Проходчик

Владимир Цвиркун
Мишка Бедняков с двумя детьми приехал в посёлок с выработанных соседних шахт. Ему дали в бараке  угловую комнату, определили в бригаду проходчиков.  Это те горняки, которые готовят, нарезают новые лавы для добычи угля. После их прохода пустую породу отправляли сначала транспортёром в бункер-накопитель, затем в вагонетке по узкоколейке с помощью длинного троса поднимали вверх под определённым углом. А там сбрасывали то в левую, то в правую стороны. За  годы такого труда на всех шахтах образовывались горы. Между собой жители посёлка называли эти терриконы «синикой».

Мягкий и общительный  Бедняков никогда ни с кем не ругался. Выпивал редко и в меру, чем и отличался от других шахтёров. Но однажды поутру соседи вдруг услышали за сараями отборную ругань. В то место все жители барака  высыпали золу от угля. Неподалёку стоял общественный туалет.  Любопытство взяло верх, и кто-то осторожно заглянул за угол. Там по лугу ходил кругами Михаил, держа ладонь правой руки в левой. Отборный шахтёрский мат то затихал, то слышался вновь.

Прохладным осенним утром легко одетый, без кепки Бедняков выглядел ненормальным человеком. Но перевязанная кисть красноречиво говорила о какой-то беде. Боль, видимо, всё время пульсировала в такт работы сердца. Когда она достигала наивысшей точки, Мишка отпускал на волю заранее приготовленные «душевные» слова. Такое продолжалось  долго и выматывало силы горняка.

- Сосед, что ты так ругаешься? Аж куры в сарае переполошились, - спросил Димка Кондратьев, живущий в соседнем подъезде.
- Вот, видишь, - Мишка протянул вперёд забинтованную руку. - Волосень замучил. Всю ночь душу мотал и сейчас покоя не даёт.
- Э-э-э, брат картина знакомая. Намял ладонь лопатой, вот желвак и получился на пальце. У нас в смене у одного такое было.

- И что долго болело? - умоляюще спросил  Мишка.
- С неделю бюллетенил, потом ещё пять дней на лёгкой работе отбывал.
- А чем лечился-то? Говори.  Может, к какой бабке ездил или траву какую прикладывал? - раздражённо спросил Михаил, чувствуя новый приступ.
- Да, бабка  есть одна.
- Ну, мать твою, - поторопил больной соседа.

- Водкой лечись. Сразу боль затихнет. Постепенно станет легче, честно он так рассказывал. А сколько и поскольку ты уж сам по себе мерей.
- С неделю ходил Мишка весёлый. В эти дни, пока он бюллетенил, к его высокому крыльцу то подъезжали, то отъезжали мотоциклы. Мишка слыл в посёлке большим мастером по «ижакам» все марки их  лечил, как говорится, с закрытыми глазами.

- Миш, вот привёл свою железяку на приём. Может, посмотришь? А?
- Вывёртывай свечу. Так, дай мне искру посмотреть, покажи получше.
- Ну, вот тебе искра, - довольно ответил хозяин мотоцикла Влас.
- Чево, чево? И ты говоришь, что это искра. Смотри, какого она цвета.
- Какого, какого. Обыкновенного красного.
- Вот именно красного. Даже ты заметил. А должна быть искра светлого цвета. Понимаешь, у тебя качество искры не то. Вот от этого в ней нет и силы, чтобы зажечь рабочую смесь в поршне. Думать надо, голова.
- И что из этого получается? - раскрыв рот, спросил Влас.
- А из этого получается, что нужно менять в твоём мотоцикле конденсатор.
- А где он находится, Миш?
- Откручивай вот эту левую блестящую крышечку.
- Ну, открутил.
- Вот видишь, в алюминиевом корпусе небольшой стержень. В нём и вырабатывается ток.
- А-а-а вот этот. Вижу, конечно.
- Вот его и надо поменять. Он пробит внутри. Ремонту не подлежит.
- Точно? - спросил Влас с тревогой.
- Точно. Если хочешь проверить меня, то возьми с моего «ижака» и поставь на свой,
он заведётся сразу.

- Ладно тебе, правда что ли?
- Правдей не бывает. Бери отвёртку и набивай себе руку, так и мастером станешь.
Через десять минут больной «ижак» издал ровные и устойчивые выхлопы. После двух-трёх перегазовок мотор не глох, держал холостые обороты.
- Мишка, ты - профессор мотоциклетных дел. Я съезжу с твоим конденсатором за запчастью, заодно и магарыч привезу. Можно?
- Валяй.  Я всё равно на больничном.
- Не успел «ижак» скрыться за поворотом, как на горизонте с грустным лицом показался сосед-подросток  с новеньким минскачём.
- Что такой грустный, Егорка? В чём загвоздка? - поинтересовался старший сосед.
- Дядя Миш, скорость запала. Вот на третьей передаче заклинило и всё тут.
- Да, Егорка, здесь ты сам виноват.
- А откуда ты знаешь, что я сам виноват?  Может, что на заводе не докрутили или не так прикрутили. Бывает же?
- Бывает-то, оно бывает. Но там их опробуют, прежде чем отправить на базу. Сам я это видел.

- И в чём моя вина? - удивлённо спросил Егорка.
- Спешишь переключать передачи, вот и погнул вилку, которая подаёт на вал нужную шестерёнку.
 - Ого, по теории вроде ясно. Хорошо бы самому посмотреть на свою ошибку.
- Посмотришь, посмотришь. Если ошибку не исправить, то никуда не уедешь на своей технике.
- Ого!
- Вот тебе и ого! Ты думал только кататься на мотике? Его и ремонтировать  надо.
- И что, дядя Миша, мне тоже за бутылкой бежать?
- На бутылку ты ещё не заработал денег. Ты вот взял отцов минскач и повредил его. Батя придёт с работы, тебе не поздоровиться. Это я тебя ругаю как сына, может, повзрослеешь и к моей дочке свататься придёшь. А?
- Приду обязательно, дядя Миша.
- Ладно, сбегай в магазин и попроси там у уборщицы картонный ящик, а потом - мигом сюда.
Из магазина Егорка примчался быстро, словно ездил туда на мотоцикле.
- Вот, дядя Миша, два ящика. Один - поменьше, другой - побольше.
- Разорви один пополам и подсунь под брюхо мотора. Хорошо.  А сейчас посмотри  возле сараев какую-нибудь чашку. Масло сливать будем.
- Научите меня, дядя Миш?
- Конечно. Мотор будешь разбирать сам. Только нужна крепкая отвёртка. Возьми у меня вон в том ящике. Ну, давай откручивай, а я буду наблюдать и подсказывать.

- А за делом рука и впрямь поутихла, - после отъезда Егорки умиротворённо  произнёс Бедняков, наливая в стаканчик очередную порцию "лекарства".