Так… во-первых, что скажут одноплеменники? Странная, беловолосая, лядащенькая – кому и как она пригодится в их племени? А главное, она же из Других! С ними запретили общаться сами Великаны. Не враждовать, не убивать их, но и не общаться.
У Зуба был, правда, в запасе один, но мощный довод: сам Родоначальник племени Ур – его лучший друг. И, судя по всему, после его смерти именно Зуб должен был стать новым Родоначальником. Но другие, особенно злобный и завистливый Урыл? Он почему-то возомнил, что после смерти Пикальки Зуб зарится на его жену Угляду.
Она была хорошая женщина, добрая, отзывчивая, но Зуб от неё ничего другого не хотел, как только пригляда, да и то иногда, за его малышками, когда удалялся надолго. Но и то ведь сказать, подрастали старшие дети, особенно смышлёный не по годам Лоб, и теперь Зуб всё реже просил соседа об услуге. Но, затаивший однажды злобу Урыл, был способен на многое.
Правда, за Зуба могли сказать своё слово Искр, Бег и Быстр – лучшие из охотников, друзья Зуба. Их слово куда весомее корявенького и трусоватого Урыла…
Да, большинство, скорее всего, будет за него на Совете. Но… она ведь – Другая! Такое очень редко бывало. Хотя и бывало – рассказывали старики – Другие живали в их племени, это верно. Но, как правило, недолго. Слишком разные они были, люди с тех берегов. А может, и с разных планет…
…да, но – Зубу нужна была хранительница очага. Это главное, это насущно, и обсуждению не подлежит. А ещё… вот тут Зуб боялся себе самому признаться в чём-то неведомом, охватившем его всего ещё там, на берегу, когда увидел большую белую рыбу, восходящую в мир по золотящемуся песку…
Зуб ещё не понимал всего происходящего в нём, но решил твёрдо и окончательно – пришелицу он не бросит. Как бы и что бы там ни сложилось в дальнейшем. Свободную женщину из своего племени он мог давно и легко приобрести, но после смерти любимой жены ни одна не ложилась на сердце. А тут… тут было что-то иное…
Зуб встал, отёр базальтовый нож о нежный пучок лиственницы. И сказал пришелице несколько тяжёлых слов. Они были сказаны тоном такого человека, который уже продумал всю свою судьбу от этого мгновения до последнего. Слова эти просто не терпели и не могли терпеть никакого возражения. Они звучали просто и окончательно: «Всё. Будешь есть со мной. Будешь спать со мной. Будешь смотреть за детьми».
Капелька, ещё толком не осознав, на что сейчас идёт, медленно поднялась с поваленной ели и посмотрела на Зуба. Тот молча пошёл к своей ямине-ловушке и начал привязывать плетёные корзины-торбы к верёвкам. Аккуратно, одну за другой спустил в яму и сам по одной из верёвок, привязанной к стволу дерева, спустился вниз.
Капелька молча стояла у края ямы, ждала. Она сразу приняла главенство Зуба и решила ни в чём ему не перечить. «Судьба» – только и подумала про себя. Теперь она просто стояла у края ямины и ждала. И вот, наконец, верёвка, умело перекинутая Зубом за гладкий сучок дерева, поднялась наверх. Корзина была доверху набита свежей мамонтятиной...
Капелька мгновенно сообразила, что от неё требуется. Привязала следующую корзину к верёвке и сбросила её вниз. Вскоре поднялась наверх новая, также нагруженная мясом. Капелька опять отвязала её и подала новую…
Они трудились до самого вечера. Зубу работа была привычна, и он нисколько не устал, а вот Капелька… она натёрла руки, пот капал с её висков. Только по окровяненной ручке одной из корзин Зуб догадался, в чём дело. «Да-а, с такой не много наработаешь» – с досадой подумал про себя, но вслух не сказал ничего. Выбрался из ямы по верёвке, нагрузил себе на плечи три полных здоровенных корзины, и стал на глаз примериваться к своей слабосильной помощнице.
Пути до стойбища часа два, как она дойдёт, сколько сможет унести корзин? Поразмыслив, понял, что больше одной корзины взваливать на её худенькие, непривычно узкие плечики глупо, просто нельзя. Ещё, чего доброго, загнётся по дороге…
...они шагали уже около двух часов. Капелька то и дело просила передохнуть, и он не противился ей. Суровый охотник Зуб не понимал слабости в людях. Но то были люди своего племени – и мужчины, и женщины. А здесь нутром понимал, что имеет дело с чем-то невиданным доселе. Он невольно сравнивал её со странным росточком, нежно – до ссадины в сердце – пробившимся сквозь колючие хвощи и скалы его пещеры.
Он был прозрачен, тот дивный росточек, весь прозрачен насквозь, особенно при ярком солнце и, по сути, никчемен. Но Зуб почему-то любовался им, жалел и не позволял детям выкорчевать. Тем более, что уже на другой год пустили в щелях скалы его новые золотистые росточки…
Солнце уже заходило, надо было поспешать. Зуб негромко, но настойчиво приказал Капельке встать и двигаться за ним. Они пошли…
Наконец засмердело дымами становья. Вначале только родимый сладкий запах, от которого Капелька пришла в ужас, но не показала вида, заполз в ноздри Зуба… а чуть позже показались и сами дымки.
Уже вечерело, когда они прошли к пещере. Прошли незамеченными никем, и Зуб решил не объявлять сегодня сородичам о Капельке, которую привёл с собой незнамо откуда. Решил отложить на завтра. А сегодня лишь познакомить с ней своих старшеньких.
А потом, перекусив, наведаться к Родоначальнику. Вначале, конечно, следовало рассказать об удачной добыче, с поклоном преподнести в дар кусок свежей вырезки и поделиться планами: за два-три дня он доставит к стойбищу всю мамонтятину. Часть, естественно, для копчения – на зиму, часть для соления и вяления – на осень. А из нескольких добротных кусков свежака он предложит устроить завтра пир для всего племени. Тем более, что сборка урожая благополучно закончена на днях, и ещё назавтра назначен ежемесячный День Наказания. Надо улестить женщин. Не одна ведь только плеть для них, но и кусок доброго мяса, и пляски у костра, и питьё хмельных отваров из грибов – пусть хоть это смягчит их нелёгкий день…
А потом, между делом, намекнуть Родоначальнику Уру, что всех ожидает сюрприз, что он, одинокий многодетный Зуб, приглядел для себя, наконец-то, удивительную подругу…
Зуб познакомил детей с Капелькой. И они обрадовались ей, особенно старшенькие – Лоб и Ух. Им было трудно обихаживать младших, особенно совсем маленьких девочек, кормить их, стирать в ближнем ручье их обкаканные тряпки, снова пеленать… а тут такая помощница, настоящая хозяйка. Правда, очень странная, непохожая на их мать, но всё же…
Зуб наскоро перекусил со всей, уже увеличившийся семьёй, напоил девочек козьим молоком и, захватив корзину самого лучшего мяса, пошёл к Родоначальнику Уру.
Тот, как всегда, радушно встретил его в летнем расписном шалаше, с нескрываемой радостью принял подарки, и усадил у огня. Протянул Зубу свою, уже раскуренную трубку с пахучей травкой (чего удостаивался далеко не каждый обитатель стойбища), протянул чернокаменную, гладко отшлифованную чашу с крепкой настойкой, и приготовился слушать. Он понимал, что Зуб не просто так явился к нему в поздний час, тут пахло серьёзной беседой…