Лежу на диване. Соня сидит рядом. Ждем смерти. Ну а что еще делать?! Нам уже ничего не надо – всё, что было нужно в жизни, получили. А теперь, вот, никому не нужные (друзья не в счет – тут другая нужность...). Соне легче – она всё забыла. А я, мерзавец, всё помню, особенно то, что было до 13-ти. И хуже всего – помню все чувства. Факты-то хрен с ними: ну, дважды два четыре – ни тепло, ни холодно. А чувства, это такие твари! И забыть не могу – не кастрируются...
Это теперь я могу рассуждать о любых вещах, как компьютер – никаких эмоций, только что полезно или бесполезно. А в детстве было совсем не так. О чем бы ни зашла речь, прежде всего вспыхивают чувства. А у них своя логика, существенно отличная от формальной. По мозгам, например, надо было бы обращать внимание на ту, которая ласково обращалась с младшими братьями и сестрами, умела хояйствовать; а чувства - раз зановесочку на эту логику и впяливают мои глаза на родинку на щеке! Ну и, считай, пропал!..
Чувства – это приятно, но они почти всегда ведут к катастрофе. И сделай я в юности ставку на чувства, не видать мне моих интеллектальных результатов... А с другой стороны, я нисколько не жалею, что мои детство и отрочество были запредельно чувственными – есть, что вспомнить! Плохо только, что их нельзя забыть...
И вот мы сидим на диване и ждем смерти. Весьма спокойно, прозаически. Когда надоедает, лезу в Фейсбук похохмить немного. Серьезные вещи тут мало кому интересны. А если и интересны, то, как правило, не так, как мне. Я вообще мало кому интересен. Ну что делать – каждый заслуживает того, чего заслуживает.
...Вот прошел и еще один день. Это в юности я стремился прожить каждый день так, чтобы в старости не пришлось сожалеть. И замечательно: я доволен своей жизнью. Ну а дальше-то ЧТО?.. Отвечу словами любимого анекдота: «Так я вам и скажу, что в нашем партизанском отряде 17 человек?!»
Смерть – это еще не вечер!..