Миниатюры. Мысли - как искры. Правители наши. Скор

Валентин Маэстро
      В этой и следующих миниатюрах раскрывается проблема дисгармонии от несоразмерности нахождения нашей индивидуальности в материально-предметном и духовном мирах.


МЫСЛИ - как ИСКРЫ

Шаг. Другой. Оглянулся.
Оказалось: во вчера я ступил…
В лучах Времени Света вижу лица людей.
Как много их было! За руки держатся крепко они!
Поколенья одно другому лампу-знания Свет-передавали исправно.

Там, вдалеке видится мне Гермес Трисмегист… Слышу слова:

«Дом наш — не Земля, но Свет.
На Земле — смерть, в Свете — бессмертие…
Раскайтесь, измените свой Ум…»

Лица и лица, светлые лица…

«Ян Гус…
Джордано Бруно!!!»

В одежде еретика и колпаке
притянут цепью железной к столбу и,
вдобавок ещё, туго — мокрой верёвкой…
Столб и поленья вокруг.
Лишил трибунал священника сана,
от церкви его отлучил.
На суд передали, поручив подвергнуть
«милосердному наказанию без пролития крови»
что значило сжечь и живым.
Судьям Бруно заявил:
«…СЖЕЧЬ —
НЕ ЗНАЧИТ
ОПРОВЕРГНУТЬ!»

Из улочек узких спешат зрители,
Словно воробушек стайки:
Интересно, ведь, видеть как на костре
Человека сжигают…

Джордано над дровами стоит,
К которым палач подносит огонь…
Поленья, треском спорым
Перекидывают пламя друг другу…
Дым к верху рванулся.
На мгновенье толпу скрыл от него…
Затем снова видит зевак…
Там же монахи: распятья в руках
И индульгенций листки…

«А, может вижу людей?
Верёвка сохнет и всё крепче
Болью впивается в тело мое…»
Философ, поэт смотрит в лица пришедших и слышат они:
— Добровольно мучеником я умираю!
Знаю: душа моя, со вздохом последним, в рай вознесётся! Знаю…

Жёлто-красные огоньки
В стремительной пляске
Всё выше крадутся…
Клубы дыма коснулись лица…

«Говорить не могу, а мысли живут…
Нет страха во мне.
Рабы тела, чрева и похоти, страсти…
Создали и превратили церковь в средство наживы…

Я утверждаю Единство всего и победу Добра…»

Ветра порыв дымом тёплым коснулся лица…

«Люди исчезли на миг…, но куда? Они в темноте?
Вот, снова вижу их вдалеке…
Радостно мне: творения Духа, ведь, вечны…
Ногам стало жа-а — рко…, горят…

Взойдут мои семена: книги, слова, поступки остались.
Я — счастлив и великая радость ликует в душе.
Сколько нас было и будет ещё…
Дрались, восставали, сражались —
Не пресмыкались, мы — не рабы»

Красный жар огня, будто пробует на вкус одежду его.
Тут же, нехотя лизнув, прозрачно-жёлтые язычки разом,
Жадно прилипли к нему, тело учуяв…

«Жарко и душно… Люди, вас вижу.
Чёрная темень кругом…
Я, словно ослеп. Шагаю.
Вперёд, к вам руки тяну,
Но чёрная ночь в глазах и вокруг.
Меня ослепили? Меня или вас?»

Новый дыма порыв…

Растоптана Правда…
Дивно-волшебная птица прижата к земле,
Втоптана в грязь и затем — на костер…

«Вы, кто видите всё, вам не больно?
Сердце не рвется вон из клетки-груди?
Мерно, как сытый петух, клювом стучит?
Придёте домой, как в нору забьётесь..,
А ложка с супом в руках не будет дрожать?
Указано вам смирно стоять, рабски покорно,
В чёрной и злой тишине…»

Пламя и дым пышут жаром всё выше…
Ветра порыв сбил пламя с плеча,
Но так же костёр шевельнул и тот загудел…
Резвей полыхание, пляска огня.

«О! Тело горит.
Но! Мысли в правде, слова и идеи — живут.
У всех, кто проснулся, единый был путь,
Мы в братстве едины.

Как мал человек: столько веков растёшь,
Но выше постели, стола подняться не можешь…

Стряхните цепи рабства с мыслей своих.
Не знаете их?
Спите в вязком болоте тепла и сытости слабой?

Смеюсь, плача, смеюсь…

Землю объяло пламя страстей
И тело сгорает моё.
Боль…
Словно иглы, остро-громадные иглы,
Тысячи тысяч, пронзают меня.
Впиваются в руки, ноги мои.

Тело сгорает…
Горю. Огонь пожирает его.
Храм духа сгорает.
Огонь его пожирает,
А дух оживает…

Слова разлетелись по свету и
Во взглядах людей — отсвет огня,
Решимость видна.

Скоро встанут с колен.
Пойдут… Идите!
Не ждите! Я — с вами всегда!
Есть мрака гонцы и их жертвы, но есть и борцы.
Вас — нас не сразу поймут.
Будет, что в яму толкнут.
Снова вставайте: вы, ведь, борцы…
Сквозь пламя горящих страстей я иду.
Много страданий и дней.
Вверх и вперёд я стремлюсь…

Жар Землю объял.
Трепещет вокруг, касаясь меня.
Не меня, а тело моё…
Обнимает, болью пронзая всего.
Топчу жару раскалённых углей.
Прямо иду и вас, тебя и тебя, с собою зову.
Взгляд уже мой наполнен огнём, уверенность в нём.

Ясность цели видна: вернуться в вечность, домой и к Отцу,
Ведь, этот временный домик сгорает.
Отец — творец.
Я — ты — он — она — мы — сотворцы!»

Треск, гул поленьев горящих…

«Молча, без стона кричу и, хоть слабеет рука, эстафету несу.»

Искры к верху взметнулись…
То не искры, то сердца,
Горячего сердца частички, сгорая, летят…

«Кругом — только огонь. Не вижу я вас, будто сгораете вы!
Вверх я смотрю и в отсвете красном птицы, освещённые солнцем, летят.
То — не искры!
То — не птицы!
Это — мысли, как искры.
Средь чёрного дыма, светятся мысли.
В небе кружатся.
Круг прощальный —
Приветствия круг.
Красно-горящие искры птицы в клювах несут:
На север и юг, запад, восток.
Братья и сёстры мои
Раскрыли сердца.
В себя принимают красно-точечный свет—

СИЛУ МЫСЛИ.

Зло пламени жаром меня окружило,
Впивается,
Бьёт по лицу,
Но нет уже боле лица… в… вас… я… остался…»

***

Я — КУКЛА?

— Кто нас с тобой окружает?
Мы, словно, в засаду попали.
Кто же правит нами сегодня?
Кто и куда всех нас толкает?
Перевёрнуто всё с ног на голову:
Ценностью определяют то,
Что, по сути своей, к уничтоженью ведёт.

Я, мое сознание — это продукт обработки
Манипуляторов из власти?
Если так, то кем же я стал?
Кем стал, а может
«Изготовлен» я кем-то?

Знаю иль не ведаю я?
Кто я такой?
Борец-Прометей,
Вольный творец
Иль заводная игрушка?!
Марионетка
Иль кукла? Но…

«Кукол дергают за нитки:
На лице у них улыбки,
И играет клоун на трубе,
А в процессе представления
Создаётся впечатление,
Что куклы пляшут сами по себе…»

Сам по себе я или
кажется мне,
что свободно хожу,
мыслю, творю?

Мир — это клетка? Тюрьма для
меня и тебя,
Где решетка — законы, что не для блага народа?

Не вижу цепей на себе.
Руки и ноги — свободны…
А мысли?
А чувства?
А Воля свободны?

Ян Гуса заковали,
сожгли…
Многих и многих ещё
Джордано Бруно и Барбар…

И меня заковали уже?
Время на мысли,
На рост в Духе отняли и так
Тащат на плаху? Костер?

Убив Спиридовича, душат
Тебя в страха оковах?
Дымом костра отделили
Меня от таких же как я?

Глядя на церкви дела, видим:
христианская религия искажена,
через преобразование основ её,
рабов она создаёт,…

А, Бог? Где? Кто он?
Ничто или Всё?
Пророки вещают:
Бог — это ты, Человек…

А, жизнь-смерть? Что есть Жизнь?
Смертно лишь тело? Жизнь в Духе — вечна она?

Что делать с Ватиканом, с Церковью этой,
Которая, на деле, уводит от Истины в темень инстинктов?

А светская власть и информации средства в обществе нашем?
Ведут только к их, личному, а не ко всеобщему благу.

Где же средь них глас народа? Разум всеобщий?
Не слышно его: так устроено всё,
Что детали системы, работающей на власть лиходеев,
Уничтожает всех, кто
Другою дорогой идёт.

Механика эта создана для достижения цели ростовщиков,
Устроили давно так, без тебя-меня и не ради нас…

Время пришло…
Мы — другие,
Перемены нужны и, в этой связи,

ПРОТИВ НАСИЛИЯ, ЛЖИ И МЕТОДА ВЫГОДЫ
Я ВЫСТУПАЮ!

ЯСНО МНЕ ТОЧНО: НАДО МЕНЯТЬ
ВСЮ СУТЬ ЭТОЙ СИСТЕМЫ,
ОПРЕДЕЛИВ НАШУ ЦЕЛЬ, БЛАГО НАРОДА, И
ВЕКТОР ВЗАИМОСВЯЗЕЙ НАПРАВИТЬ,
В ЗАКОНАХ, ДЕЛАХ, НА НЕЁ.

***

СЕЗОННЫЕ МЫСЛИ

Души, как листья на ветках Дерева Жизни,
Откуда нам машет зелень ладошек…
Бескрайнее небо над нами.
Осень настала.

Белопенные волны — величаво плывут облака.
Бурное море – шумом зелёным стонут леса.

В ВИХРЕ — ПЕСЧИНКА — КОРАБЛЬ — ЗЕМЛЯ.

Как попал на планету — не знаю…
Осень настала.
На палубу падают листья иль души?
Стынь зимы впереди. Усни, отдохни, но проснись.
Там, за окном — завтрашний день и в снежной метели,
Стук голых, мерзлых ветвей по стеклу.

А МОЖЕТ — СМЕРТИ ШАГИ?

Мрачные краски мольберта. Я — загнанный зверь и чувства
Силы отдали дикой скачке страстей. Слышу дробь барабана…

А МОЖЕТ — РВУТСЯ СЕРДЦА?

На рельсах — торопливый колёс перестук.

А МОЖЕТ — ТОПОТ ПОГОНИ В НОЧИ?

Гитары струна дребезжит.

А МОЖЕТ — ГОЛОС ДУШИ?

Удар кулака по роялю.

А МОЖЕТ — ВЫСТРЕЛ В ТИШИ?

Множество — множеств…
Лес. Деревья, как люди, молча стоят.
Войско. Люди, словно деревья, безмолвно глядят.
Лес людей впереди и вокруг…

В печали, на сегодня смотрю…
Что завтрашний день созидает…
Сзади, в спину, будто толкнули. Обернулся.
Взгляд во вчера устремил сквозь века
И вновь в близкое завтра, вернувшись, смотрю.

Словно дула наводят… Как под прицелом —
Время скоро спустит курки –под прицелом — Земля…

Притягательный запах жаркого: целое делят, тащат куски государств
И странники люди танцуют на глади жаровни… Снизу корысти пламя всё выше.
Пляшут и круче подскоки. Плен душных объятий. Хватают за горло,
Кидают под ноги. Не желают уйти из огня. Топчут друг друга.
Сегодня меня, завтра тебя и себя.

ТО ЗВЕРИ ЕЩЁ ИЛИ ЛЮДИ УЖЕ?

Опадает листва. Крик одинокий — плачет душа: «Нет ответа нигде.
Нет ответа. Кто эти люди? Решают они всё за меня, но без меня…
Кто эти люди? Люди? Почему у них власть?
Власть надо мной…»

***

СТОЮ и ИДУ

Надоело по земле мне блуждать в лабиринтах обмана,
Слушая ложь тех, кого мы, будто, избрали.
Капельки слов их давно в туман обратились и
В густую непроглядность упрятали правду.

Кто они, кто? Кто эти люди,
Нелюди эти, кто убивают свободу души,
Уклады в странах ломая,
Жизни лишая
Сегодня моих брата, сестру,
А завтра меня и тебя…?

Взор к небу поднял,
Чтобы синью безграничной напиться,
Жажду свою утолить,
Чтобы туда вознестись вольной птицей,
Созидающей мыслью, но там…

Белопенные волны исчезли…
По чёрному своду
Хмуро рваные тучи кружатся и
Не вижу мерцания приветливых звёзд.

Где же ты, небо, с бескрайнею волей?
Где ты, земля, что опору давала?

Шепчете тихо, устало,
Что надоело носить на себе и в себе
Жестокую глупость власть захвативших…
И изменить всё пора.

А, душа? …Мечешься ты между верхом и низом…

Бескрайность — над всем…
Лес людей впереди и вокруг…

Спотыкаясь, бреду в городе из кубиков стекло-бетонных
По тёмным траншеям-улиц, узко — высоких.
О крыши домов ладонями я опираюсь.
От одной, с крышей, коробки я оттолкнулся.
Оттолкнулся и дальше шагаю.
Сверху смотрю.
Над всем нахожусь.

Ступни ног моих — дел — на Земле, а память в Небе витает…
Облака, вновь, влажным касанием гладят лицо,
Вещая нам о Любви.
Голос, зовущий, я слышу в себе.
Он бьёт моё сердце,
Словно всадник нагайкой коня…

Не нахожу я покоя.
Жить, как раньше, уже не могу.
Знаю: хранитель правды — народ.
Большинство — в общем единстве.
Он есть «око».
Всё видящее око…

Но ослепили его, украв Знания Свет,
В коробку, нору-квартиру загнав,
Где взгляд упирается в горизонт потолка,
Приручили-приучили инстинктами жить
И речи о духе творящем детской сказкой считать.

Что же делать теперь?
Можем с тобой вскочить на верх баррикады
И пулю сердцем поймать.
Пулю поймать и упасть,
Как Гаврош.
Упасть — отдохнуть.
Это легче, чем взрослым нам стать,
Чем каждый день, каждый час
Пули в себя принимать
И стоять, слово правды вещая.

Стоять, а если надо, идти…
Идти вверх и вперёд,
Прикрывая тех, кто сзади плетётся,
Идти и слово нести,
Освещая дорогу другим.
Идти, горечь обиды и слёзы глотая…

Я, Душа твоя, стою и иду…
К тебе я иду…
Встань и ты, пыль с колен отряхни, ведь,
Жизнь идет к совершенству…
Часть её — Я…
Природа создала меня…

Слышу эти слова и
Мощный аккорд мелодии дивной
Землю снова объял.
Мирный рокот морского прибоя.
В бликах зелёных ладошек
Машут призывно нам
Листья на ветках.
Журчат ручейки,
Смеху детей подражая,
Зовя веселиться.

Улыбки любимых,
Как солнца лучи-
В алмазинках капель росы.
Пение птиц —
Восторженный гам,
Урчанье зверей,
Говор людей
Дыханью Природы
Созвучны
И в сказочно-праздничном
Танце звуки сплелись.

Свет улыбок любимых —
Прелестны живые цветы…

Встал и не шатко,
А прямо иду…
Делаю шаг.
Руки к тебе я тяну —
Поможем друг другу…

Ты видишь меня?
На что тратим себя?
Пора нам идти.
Пора сделать шаг!
Встань и иди. Я — Жизнь — иду…

***

ЗАГОН и РУЧЬИ

Начальники, сверху спуская слова и наказы,
Отбрасывают всякие нормы и даже,
Необходимость утверждения Жизни,
Назвав устаревшим предков подход.

Остаются теперь и везде инструкции
Как вырвать выгоду лишь для себя.
Подменили Правду Морали, общего Блага
Откупом, продавая индульгенций пачки,
Так ломая Фундамент
Моей — Твоей жизни.

Кто они?
Те, кто власть урвали обманом, дав имя другое явленьям
И прикарманили то, что было общим всегда:
Планета Земля, матушка наша и недра её,
Свободу в выборе действий.

Не позволю им так продолжать!
А, вдруг, я уже опоздал? Быть такое не может!
Не позволю, потому что
Падать ниц и кланяться я не умею.
Не позволю!…
Потому, что впитал за века
Свет я,
Витающий всюду,
Где правда живет…

Взываю надрывно
В ритме песен различных героев,
Передающих из рук в руки
Эстафету-огонь.

Гитара.
Аккорд.
Удар пальцев по струнам
И звуки несут нам, кто слышать готов,
Эхо сердца ударов :

«Попал
В чужую
Колею
Глубо-о-о-кую…»

Удар, удар-удар по струнам гитары или… души:

«Крутые
Скользкие края
Имеет эта
Кол-л-е-я…»

Снова, снова слова и струн перебор:

«Я
Кляну
Проложивших её, —
Скоро
Лопнет
Терпенье моё…»

Повтор и повтор,
Удар и удар по щекам,
Чтобы очнуться, проснуться:

«Отказа нет
В еде-питье…
И доеду туда,
Куда все…»

Аккорд и аккорд. Снова слова, словно лучи, света лучи:

«Чужая эта
Колея…
Гляжу — размыли край
РУЧЬИ
ВЕСЕННИЕ,
Там выезд
Есть из колеи —
Спас-е-е-ни-е!»

Исчезли все ноты,
Остался лишь крик,
Предупреждающий крик:

«Выбирайся
Своей колеёй.»

На паркете танцзала в клочьях ноты и звуки.

ПАУЗА ХОЧЕТ В МАРШ ПОХОРОННЫЙ УЙТИ!

Свет улыбок любимых.

А МОЖЕТ — В МОГИЛЕ ЦВЕТЫ.

Дела-суета и по кругу они гонят меня множество раз…
Множество это, повтором своим, картину жизни, образ создало.
Тяжесть груза кредита давит на плечи, клонит к могиле меня,
Заставляя не на благо семьи и детишек моих, а ради процента работать…

Содрогнулась земля
Или в люльке качают меня.

А МОЖЕТ — КОЛЕНИ ДРОЖАТ?

Вместо солнца тепла и радости действий
Вокруг чернота. Дикие визги.
Скрип суставов хватающих рук.
Хохот бесстрастный. Касания тел.
Я словно юла, а жизнь — карусель.
Хаос и вращенье…

БЛИКИ — КРУГИ ПРЕД ГЛАЗАМИ…

Позволю? Не позволю? Сумею за волю свою постоять?…

***

ЗОВ

Хаос и вращенье
В суете многообразия дел,
Без ощущенья опоры.
Где фундамент, стабильность
найти,
Чтобы твердо стоять и,
когда надо,
идти?

Идти вверх, прочь от низины,
В гор новизну,
уходя от повторов,
круговерти дольних событий.

Идти, в гору взбираясь,
Где притягательность цели,
Духа вершина,
силы даёт.

Идти вверх и вперёд,
Силы черпая и
жажду нехватки энергий
утоляя
из чаши межгорья,
Где так много тропинок.

Много, но все они ведут нас
К бескрайнему,
вечно-лучистому Свету.
Разнообразье тропинок, но
все — к Одному, Богу-Отцу.

Шаг, второй и слияние с целью всё ближе.

Изнеможение тела волю пытает и
Толкает меня на камни упасть и
Все вещи отбросить.
Бросить — тяжесть какая —
даже флягу.

Непонятно откуда, но
радость цели призыва,
достиженья —
Я, ведь, уже у вершины —
новые силы дарит и дарит.

Дарит снова тому,
кто идёт вверх и вперёд…

Делаю шаг.
Ещё преодоленье — шажок,
будто вершок, и
объяло меня небо на равных.

Теперь с облаками мы вместе,
как в детстве,
Плывём, словно в сказке,
в океане бескрайнем,
наполняясь ощущеньем победы и
над собой, и суетой.

Руки раскинув,
стою на вершине и
словно глажу я взглядом вдали
полусферу Земли…

Наполняет меня сладость блаженства
мига сего, что
разделил верх и низ,
где даже время различно бежит…

Вернулся в долину,
Неся в себе искру Света от Бога и
Те же предметы, что были,
Вижу совсем по-другому…

Жизнь идет к совершенству?
Часть её — Я.
Единенье чрез Природу создало меня!

Окинул я взглядом дом наш — планету.
Слышу: мощный аккорд симфонии, мелодии дивной
Землю объял.

Мерный рокот морского прибоя.
В бликах зелёных ладошек
машут призывно нам листья на ветках.
Журчат ручейки,
смеху детей подражая,
зовя веселиться.
Улыбки любимых, как
солнца лучи
в алмазинках капель росы.
Пение птиц — восторженный гам,
Урчанье зверей,
Говор людей —
дыханью Природы созвучны, и
в сказочно-праздничном танце
звуки сплелись.

Свет улыбок любимых —
прекрасны живые цветы.

Небо.
Земля.
Душа.

Встал я и не шатко, а
прямо иду.
Расту.

Как попал на Землю-корабль —
не знаю.
Делаю шаг.
Руки к тебе я тяну — помогу.
Ты видишь меня? На что тратишь себя?
Цель, ведь, ясна. Пора нам идти.
Пора сделать шаг! Встань и иди.
Я — Жизнь — иду…

Звуки симфонии дивной,
вечно зовущей,
из безмолвия к нам,
сюда, проявляясь,
бережно кутают нас в тёплое чувство Любви…

***

СИМФОНИЯ БЕЗМОЛВИЯ

«Чтобы услышать, надо научиться не слышать.
Чтобы увидеть, надо научиться не видеть…»
Земля — Корабль…
Думаю я: что значат эти слова…

Как попал на корабль, не знаю.
Шатко-сутулый бреду. Блуждающий взгляд…
Попугаи у ручек штурвала…
Мышления штампы в речах.
В камбузе стряпают фразы издавно — глотайте, спешите.

А зачем?

Притягательный запах жаркого: целое делят, тащат куски государств…
Странники-люди танцуют на глади жаровни: снизу корысти пламя всё выше.
Пляшут — и круче подскоки… Плен душных объятий.
Хватают за горло, кидают под ноги.
Не желают уйти из огня, топчут друг друга.
Сегодня меня, завтра — тебя и себя.

То звери ещё или люди уже?

Еле-еле светится взгляд мой, но иду… Слышу…
Моторы машин стучат в разнобой — чему учат они?
Целого нет. Единенья живого не видно. Каждый сам по себе.
В говор людской лязг металла закрался:
Не говор о сути, а скрежет железа кругом. Завтра — это сегодня уже.

Доносятся клики восторга, а может крики безумных?

Наскочили на айсберг — верно курс пролагали неверный.
Уходим на дно моря слёз.
Время, как ветер, сушит слёзы на щеках планеты. Завтра — наступило сегодня?
Вместо влаги морей — песчаные бури пустынь.
Бумажкою брошена, скомкана жесть.
Исчезли слова. Грохот разрухи остался, пепелища, холод бетона кусков.

Был ли говор людской?

Осень настала. На палубу падают листья с Дерева Жизни,
Но — это, ведь, души людские…
Стынь зимы впереди. Усни, отдохни, но проснись.
Там, за окном, в снежной метели, стук голых мёрзлых ветвей по стеклу.

А, может — смерти шаги?

Мрачные краски мольберта.
Я — загнанный зверь и чувства силы отдали дикой скачке страстей.
Слышу дробь барабана.

А, может — рвутся сердца?

На рельсах — торопливый колёс перестук.
А, может — топот погони в ночи?

Удар кулака по роялю.
А, может — выстрел в тиши?

Гитары струна дребезжит.
А, может — голос души?

В люльке качают меня.
А, может — колени дрожат?

На паркете танцзала — в клочьях ноты и звуки.
Пауза хочет в марш похоронный уйти!
Свет улыбок любимых.
А, может — в могиле цветы?

Вокруг — чернота, дикие визги, скрип суставов хватающих рук,
Хохот, без чувств теплоты касания тел…
Я — словно юла, а жизнь — карусель.
Хаос и вращение. Блики — искры кружат пред глазами.

Белопенные волны —
Величаво плывут облака.
Бурное море — шумом зелёным
Стонут леса.
В вихре песчинка — корабль, Земля.

Смотрю-различаю водоворота круги на воде…

Где же пропасти дно и высоты духа горных вершин?

Бездонное небо, безбрежное небо, беззвёздное небо…

Крик одинокий — плачет душа:
«Нет ответа! Нет ответа! Кто и зачем создал меня?
Для чего я живу?
Почему кто-то решает всё за меня, но без меня?
Кто эти люди? Почему у них власть, если я им её не отдал?
Нет ответа…»»

Остановился в печали, стою…
На сегодня смотрю.
Смотрю и не могу я смириться!
В порыве, с верой-надеждой в себя углубился, а там —
То же: отчаянья зов.

Сзади в спину будто толкнули. Обернулся.
Взгляд во вчера устремил сквозь века и
Вновь в далёкое завтра, вернувшись, смотрю.
Словно дула наводят. Как под прицелом Земля:
Время скоро спустит курки.

Небо… Земля… Душа…

Прочь от суеты убегаю и в безмолвье бросаюсь.
Что здесь? Иллюзия? Эхо или реальности чёткая явь?

Беззвучно голос вещает…
Жизнь идет к совершенству. Часть её — Я. Мы с Природой Едины.

Мощный аккорд мелодии дивной Землю объял.
Мирный рокот морского прибоя.
В бликах зелёных ладошек машут призывно нам листья
на ветках Дерева Жизни…
Журчат ручейки, смеху детей подражая, зовя веселиться…
Улыбки любимых, как Солнца лучи в алмазинках капель росы.
Пение птиц — восторженный гам, урчанье зверей, говор людей —
Дыханью Природы созвучны.
В сказочно-праздничном танце звуки сплелись.

Свет улыбок любимых — прелестны живые цветы.

Небо. Земля. Душа.

Встал и не шатко, а прямо иду. Расту.
Делаю шаг. Руки я к тебе протянул. Помогу…
Ты видишь меня? На что тратишь себя? Цель, ведь, ясна.
Здесь — Одно и это — реальность, с которой Связует Душа.
Кончик этой связи я ухватил и иду по тропинке к Дороге,
Ведущей к Отцу, к Одному и Домой…

Пора нам идти. Пора сделать шаг!
Встань и иди.
«Я — Жизнь — иду. На знаки смотри — научу.»

***

ПУТЬ-ДОРОГА

Куда мне идти?
Направо,
Налево иль
Прямо?

Знаки от Бога
всегда указуют, что
Прямо.
Но от него ли они,
эти знаки?

Откуда их ждать-принимать?
От внешнего мира?
А, может, из зазеркалья,
что существует-живёт
за границею чувств?
Оно — рядом совсем:
внутри у тебя.

Гон телесных инстинктов —
не указатель.

Речи, слова
начальников ваших,
миганье рекламы —
толкают куда?
Это ли вам принимать от них,
как единственный вектор
движенья?

Если «да», то их жизнь проживёте.
Их задачи решая,
в забвеньи утонет
предназначенье твоё…

Распорядители эти,
как пираты,
власть захватили вчера.
Урвали и по сей день отдают
ручки штурвала
друг другу
на кораблике нашем,
с названьем «Планета-Земля».

На судне издревле были,
кроме грабителей хитрых,
руководители наши
и есть они в сегодняшнем дне.

Они проявленьем из всеобщей точки
Рожденья,
Живут-утверждают то, что пощупать
нельзя:
Духа главенство и первичность его.

Где же тебе найти тропинку свою,
Где верный маршрут?
Во множестве
слов и
чужих указаний,
Что нам навязали?

Запутали всех,
рост Души ограничив.
Муз вольготную волю,
сковали цепями,
используя логики штампы и
предсказуемость известных эмоций.

Где лекала лежат,
чтобы верно кроить
одежду событий?

Во что укутать ты должен
Душу свою, чтобы спасти
от обмана?
Он, словно мороз
в зимнюю вьюгу,
шепча о миге блаженства
сладостно вас усыпляет,
А, на деле, Смерть призывает.

Как, где компас найти,
Чтобы к Отцу
Скорее и
верной дорогой
прийти?

Чу, ответ вижу в тепле и
сверкании солнца лучей.
Осязаю, касаясь мягко-зелёной травы.
Слышу в шёпоте ветра порывов
Этот голос.

«Говорил, говорю и
Буду Правду безмолвно
Нести вам всегда.

Вы — дети мои и подобны Отцу.

Надо в себя углубиться,
Там ты, он-она, все вы найдёте,
Ответы на любые вопросы.
Они давно там живут,
за гранью мира сего.
Ждут проявленья
посредством действий
моих и твоих.

Лекала — это методики предков,
что украли у вас лиходеи.
Они и сегодня, обман прикрывая словами,
продолжают твердить вам,
печась о благе своем,
Что к Истине путь только один:
тот, что они утверждают.
Дорога одна, твердят, как гвоздят,
заглушая такт-ритм принципов
Жизни.
Кричат на всех перекрёстках,
что выгода всем управляет
на этой планете.

Знай: это не так.
Словно в компасе стрелка-
Принцип всегда
Направленье укажет.

Острие стрелки такой издревле
Весть вам давала-даёт.
Вещает сегодня и
в безмолвной тиши будет
Истину дарить вам всечасно.

Ищите Бога в себе и
Учитесь слышать, чтобы не слышать
гам-шум
громко кричащих лжецов,
чтобы истину слышать.

Чувствовать надо единственный
Знак:
Интуиции и Со — вести голос безмолвный,
чтобы верно идти
по дороге своей.

Нарисована эта дорога-тропинка
верно только в вас, в тебе-себе.

Дверь откроет туда лишь тот,
кто верит в наличие Дома-Отца,
кто хочет войти
Во владенья, где Сверхразум творит.

Дверцу откроешь, когда
состоянье сознанья изменишь,
если Знание примешь
О ста двенадцати лекалах,
Что разъяснил,
На доступном вам языке,
Ошо в книгах своих.

Узнаешь как гонку-скакание мыслей
Из линейной бедности логики рамок
В одну точку направить.
В исходную точку,
где и откуда Я-Бог Всё созидаю.

Там научу тебя как
стать Со-Творцом.

Не жди,
от инерции шумной и ложно активной
навязанной вам суеты,
убегай.

Мельканье преходящих
событий во вне, где они
реально влияют, как во сне,
поменяй на то, что постигнешь, когда
закроешь глаза.
Закроешь, чтобы, не видя и видя, ухватив ниточку связи,
находясь между явью и сном,
лицезреть внутренним взором то,
о чём знали сызвеку,
о чём ведые помнят всегда.

ВСЁ — в тебе…,
чело-веке, духовной искре.

Сокрытием истины загнали тебя
в клетку тела, где
прутья ячейки скрепили
лимиты пять чувств.

Несвобода твоя — иллюзорность,
ты вездесущ и всеведущ,
творец и себя, и жизни вокруг,
ведь, ты — это не плоть…

Остановись — оглянись…
Сумей различить, чего
жаждет Душа, а с нею и Я.»

***

ПРАВИТЕЛИ наши

Что случилось за десять веков,
Если пристальный взгляд
На уровень жизни людей,
Оценку даёт: те, кто взимают за займы
По шесть сот процентов за год,
Присвоили всё, что ценно для нас,
И, даже, власть над образом жизни,
Жизни твоей и моей,
Над укладом наций, родов и семей.
Присвоили векторы
Света и Тьмы
И двойные cтандарты
Ввели:
Что своим позволено
Всё,
А другим –ничего.

Что же случилось?
Кем были правители наши вчера,
В прошлых веках,
И кем стали сегодня они?

Ветер времени,
Словно ритмичную песню
Приносит в ответ и слышу я голос,
Голос бесстрастный,
Вещающий нам…

«Трудно, даже, льву, когда он один.
Вожак стаи шакалов для него —
господин…»

Звучание песни, словно,
Занавес раздвигает на сцене
И вижу десятку шакалов,
Кто тёмно-пятнистою сворой
Окружили мощного торсом,
Но одинокого льва.

В кашле зашёлся,
Грубо лая,
Предводитель их стаи.

«Ты, царь зверей,
Боле не царь.
Теперь правим мы,
Потому, что
Обхитрили всех львов.
Жить будешь
По правилам нашим.
Впредь, каждую добычу
Всегда ты будешь нам приносить,
А мы от неё будем тебе долю дарить,
Если заслужишь.
Понял цель жизни?»

Рычание-хохот льва
Рыком грозным
Оборвал-перекрыл
Наглое тявканье
Презираемого всеми шакала.

— Сейчас я вас всех
На куски разорву, —
Лев прорычал,
Готовясь к прыжку.

— Стой, — вскинул лапу шакал, —
Помнишь ты брата,
Льва, своего?
Он так же рычал…
Пройдись-ка ты с нами
И увидишь что осталось там от него…

Лев, окружённый ордою шакалов,
Прошёлся вперёд
И в яме увидел то,
Что осталось от брата его…
Кости и кости,
Только кости и череп…

— От голода умер…, —
Поясняет вожак стаи презренной,
— Так же будет с тобой,
Если правила наши не примешь.
Встань на задние лапы
И увидишь, что в округе
Для еды нет ничего.
Всех загнали мы за забор,
Откуда добычу теперь,
Открывая ворота нашим ключом,
Будем к тебе выпускать или нет.
Войско наше спрятало ключ
И его не найдешь.
Теперь одолеть нас,
Даже, тебе не по силам.
Выбирай:
Смерть или жизнь,
Но по правилам нашим.

Глядя на брата останки
Тихо царь зверей промурлыкал:
«Жить я хочу и
Согласен хомут ваш надеть…»

— Отлично.
Приятно дело иметь с умным царём.
Мелочь я уточню и добавлю.
В тайне оставим наш уговор.
Мы только знаем, что ты
Лошадью стал.
Для всех остальных, кроме нас,
Львом останешься ты, как и прежде…
Доволен?

Лев, дыша в унисон
С высокомерным хрипом шакала,
Смиренно морду к траве опустил…

Над ними,
Львом и стайкой шакалов,
В полёте, следя друг за другом,
Выискивая цель,
Грифов группа летала:
Где ложь, там, ведь,
Будет и падаль…

Вдали, в поисках пищи-ресурсов,
В отдельную стаю сбились убийцы-гиены…

Рыскают всюду,
Свой порядок наводят,
Лиходеи — с лицом человека,
Но сердцем шакала.

Какой это век?

Десятый — от рождества Христова.

Построили общество с механикой той,
Где партийность — инструмент,
Толкающий к власти их слуг,
Где выгода всё направляет
И всем нам внушают, что скоро
Созреют плоды на яблоне нашей:
Поливать только надо усердно.
Лишь немногие видят обман:
Брошены в землю
Колючей сосны семена.
Яблок не будет…

А сегодня?

В кого превратились
Правители наши,
Если делают то,
Что шакалы твердят?

А я и ты?

Были мы львами
Упряжными стали конями
И тянем повозку-карету,
Где кнутом всех стегает
Наш управленец
Погонщик-ямщик,
Выполняя указы
Пассажиров:
Ростовщика — лиходея-шакала.

А, мы?
Закрыты наши глаза тёмной повязкою лжи
И сзади толкаем ту же телегу,
Для нас, в никуда:
К удовольствиям тела,
Но в пропасть забвенья
Души.

В никуда, где Смерть в темноте
Безразлично машет косою…

Стою у пропасти края
И знаю:
Надо нам семя посеять своё,
В новом саду-обществе,
Где всё направляет
Народная власть
И только тогда
Созреют наши плоды.

***


РЕВОЛЮЦИИ все ОДНОРОДНЫ…

На сегодня смотрю,
Что завтрашний день
Созидает.

Смотрю и не могу я смириться!
В порыве, с верой-надеждой, в себя
Углубился,
А там — то же: отчаянья зов…

Во вчера оглянулся…

Там вижу страну, что будто бы нам
Весть о прогрессе всем передала…

Ликующие крики толпы:
«Приветствуем тебя,…король…,ваше величество…»

О, да это же кричат Робеспьеру!!!
Он молчит, хотя явно видны порывы-потуги
Слово сказать,
Но лишь мысли,
Словно молнии вспышки,
В панике резвой,
Сменяют друг друга…

«Меня везут на эшафот и
Крики вокруг с ядовитым сарказмом :
«Приветствуем тебя: король…,
Ваше величество…»
Что за эпитафия будет на могиле моей:
«Прохожий, не печалься над моею судьбой:
ты был бы мертв, когда б я остался живой?»

«Могила? Смерть?»

Вот, он напрягает мышцы лица и сразу
Пронзительно резкая боль
Вскинулась от челюсти к макушке.

«Схватили вчера, ранили в челюсть.
Говорить не могу!
Лучший оратор и
Пулей слова лишили.
Заставили так замолчать
И правду никто не узнает!!

Сразу, сегодня уже, без суда
На казнь везут на телеге меня.

Также делал я сам?

Теряю от боли сознанье уже.
Смешалось всё в голове.

Пытаюсь чулки натянуть от лодыжек,
Но согнуться — не в силах…

Обматывают тряпкой грязной челюсть и голову мне.
Слышу рык злорадный толпы,
Их хохот:
«Смотрите! Эй, смотрите!
Его величеству надевают корону!!»

Я защищал принципы
Революционно-демократической диктатуры…
Надо нам было утвердить
Культ Верховного существа как
Альтернативу христианству и атеизму…

Мысли мои путаться стали,
Скачут, от страха, одна на другую…

Читаю Руссо и взгляды мои широки…
Христианство я отменяю…
Главное — это Верховное существо —
Религия граждан.

Лишь диктатура «патриотов чистых»
Установить может твёрдо-постоянное
«Господство закона»

«Войны революционно надо вести…»
Член я парижской коммуны…

Забрать земли у всех!…

Марата убила романтичная дура,
Но организовали это финансисты…

Я отправил на казнь короля,
Под нож гильотины
И соратника наших — Дантона —
И десятки тысяч других…

Дантона? Был он сподвижником мне!
Финансисты оплатили интригу,
Ведь, без денег им — никуда…
И приговорил я его.

Вот топим в озёрах служителей божьих…

Празднуем со смехом «луарские свадьбы» на реке :
Связываем вместе мужчину и женщину.
Толкаем с берега их…

Хохот наш сопровождает
Забавных конвульсий-потуги…

Дикие крики: смертельно желают пловцы
Глотнуть воздух вместо воды…
Они орут, вращаются,
Словно, танцуют… на свадьбе…

Слышу Дантона призыв
Перед казнью :
«Я жду тебя, Робеспьер!!!»
Он знал о скорой кончине моей?
Дождался? Быть такое не может!

Я должен все рассказать.
Не могу и слова сказать.
Раздроблена челюсть…
Пульсирует боль…

Нож гильотины рядом уже.
Скольких на смерть я толкнул…?
Ради чего…?»

У подножия эшафота его,
В ожидании очереди,
Бросают небрежно на землю…

Прикрывает веки, но уже…
Поднимают, чтобы совершить…

Он открывает глаза
И видит окровавленное лезвие гильотины….

«Вижу как мимо проходит на плаху Сен — Жюст,
Спокойно мне говорит: «До свидания…»
Мгновение, звук удара… и скатилась его голова…

Схватили меня и…!
К гильотине толкают…

Сдергивают повязку…
Отвисла челюсть бессильно…

Срывают камзол…

Боль!
И не могу прекратить произвол!

Мечется в груди
Рвущийся наружу
Крик о Правде!

Осознание конца всего!

Обилие невысказанных слов
Об игре, что назвали Революцией…
Виноваты во всём они…

Поднялся я во власти,
Когда был глашатаем,
Исполнителем воли Иллюминатов
И обеззвучили, обезглавят теперь,
Когда перестал исполнять указания их…

Лю-ю-юди!!! Против вас тайный заговор…!!!»

Видя, что никто не узнает тайну его,
Понимая, что живёт последние мгновения
И, вот-вот, всё будет оборвано,
Он откинул голову и
Звериный рык-стон-крик — визг ужаса
К небу вознёсся…

«Грубо толкают на ложе…
Сильно давят на голову мне…
Полукруг ошейника…
Вот, второй полукруг
Сверху прижал шею мою…
Я — не виноват!!!
Это финансист — лиходей…
Стойте…!

Как перед падением в пропасть,
В панике мечутся невысказанные мысли, —
Но! События мне не подвластны уже?
Их направляет ДРУГОЙ!
Направляет ДРУГОЙ, меня не спросив…»

Омытый до блеска
Кровью десятков тысяч жертв
Тяжелый косой нож рухнул вниз…

Мгновение и там, внизу,
Лезвие разделило единение,
Жившее всего лишь миг назад.
Рассекло единение на две части:
На ужас-безмолвие-тишину,
Для ушедшего и на громоподобный
Одобрительно-восторженный ор толпы…

Закончился очередной акт спектакля на сцене жизни. Занавес опускается и на нём видна надпись:

Подлецы подкидывают идею о революции мечтателям, а затем
фанатики совершают её,
плодами же пользуются, опять: подлецы.

Прочитал.
Остановился и в печали
На сегодня смотрю,
Что завтрашний день
Созидает.

Смотрю и не могу я смириться!

Повтор, снова повтор:
Режиссура и сцены всё те же…

***

1615 год=/= 2015?

Во дне вчерашнем,
Cобытия я
Различаю.

В масштабе истории, недавно совсем ….

Вижу как затягивают,
всё крепче, сильнее
«испанский сапог»
на ноге мальчонки…

Рот того раскрыт широко
и крик суматошный носится,
ударяясь о каменные стены,
эгоизма, скреплённого равнодушием
и жаждой наживы,
о стены, которые
никак не пробить,
чтобы на помощь призвать!

Слышу душераздирающий крик-стон-плач
Сына ведьмы, которая умерла от пыток
Уже.

Ведьмой назвали её те,
Кто поживиться решили, прибрав
Себе всё, что есть у неё…

Теперь схватили и сына её…

Боль все сильнее.
Боль уже его охватила всего.
Боль — это он уже,
Он — это боль…

— Ма-мо-о-о-чка-а-а-а…. М-а-а…
Спаси…. Помоги…

Мамочка уже не слышит его…
Помочь не может…

— Дяденьки-и-и-и…, не на-а-адо-о-о…

Дяденек нет здесь.
Здесь только святые отцы…
Как зомби-солдаты…

Душа младая мечется в боли,
Куда бросили её те, кто
Жаждет богатства и власти.

Сквозь рыданья и крик
Палач, писарь, священник,
Исполнители начальников наказа
С хладнокровным спокойствием специалистов
Главное выделяют:
Признания «ведьминого отродья».

Мальчонка подтверждает ту «правду»,
Что требуют здесь у него и
«Выдаёт» сто семьдесят членов
Дьявольской секты, которых тут же хватают.
Имущество их охраняют,
Чтобы забрать чуть позже,
Законно забрать…
Ловят ещё и других…

Девятнадцатилетняя Барбара Тобеле
Утром по лугам гуляет и
С тихим восторгом внимает
Объемно-разноголосому шёпоту Природы,
Средь аромата цветов…

«Как приятно свежестью пахнет
Зелень травы и этих цветов лепестки…
Наберу, высушу и
Мать излечу от простуды…»
— дарит она нежность улыбки
Щебету птиц и
Ласковому журчанью ручья…

«Слышен вскрик воронья…
Стала и слушаю я…
Всадники мчатся сюда.
Хватают меня.

Руки связали.
Бросают на спину коня.
Поскакали…
Церковь.
Святые отцы в зал привели. Сорвали одежду.

— О, милый, ласковый муж мой,
Скорее на помощь беги…
Не знаешь где я?
Не можешь найти?
Встречи не будет?
Говорила нам мама:
Рано иль поздно,
Встречаются все, кто подобны…

Я — нагая пред ними…
Мне стыдно…
Ищут какую-то родинку на теле моём.
Говорят меж собой,
Что эдак дьявол мечет своих.
Своих? Я-то при чём здесь?

Не нашли на коже и
Внутри начали что-то искать…
Силой бесцеремонно крутят меня…
Раздвинули ноги мои…
Бесстыдство лезет туда…
Знак какой-то нашли…
Кричат, что ведьму раскрыли…
Это — я?

Пытают меня.

Я — не ведьма.
Я желаю всем добра,
Всем, всем
И вам, палачи.

Я — христианка…
Христиане, вы — палачи…?
Господи, Иисусе Христе,
прости их…
Не ведают они, что творят…

Не ведают?
О, какая долгая пытка и
Острая, словно тысячи игл,
Боль, пронзает тело моё…

Мучают долго меня…

Так, ведь, нельзя:
Нельзя повторно пытать…

Ах! Это — я не права? То — не повтор!?
Переименовали его в «продолженье»!!!

Больше я не могу…
Терпеть не могу…
Скажу, что хотите. Скажу…

Да-да… Ела детей,
Тридцать восемь сгубила и
Съела…
Почему костей не найти?
Да-да, не помню зарыла их где…
Да, да, Библию читала я на родном языке,
Что вы запрещали…
Дьявол учил… Больно. Не могу я терпеть…»

Палач — легат — священник — епископ — папа,
Захватчик — души твоей и моей — солдат
Кривясь самонадеянно усмехнулся :

«Доказательства принадлежности
К слугам дьявола
Находим всегда.

Если нет родинки,
Будет что-то другое,
Выделяющее подозреваемого…

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ
ОПРАВДЫВАЮТ ЛЮБОЕ ИСКЛЮЧЕНИЕ
ИЗ ПРАВИЛ ДЛЯ ВЫРЫВАНИЯ
ДОКАЗАТЕЛЬСТВ.
Женская красота —
Тоже быть может подарком дьявола…»

Так надругались над мыслью свободной,

НО ТАК БЫЛО ДАВНО,

В дикое время: прошло четыреста лет…

Смотрю пред собою в сегодня.
Удивляюсь:
Так же насилие с обманом всем управляют.
Убивают поэтов за вольное слово,
Застрелили Олеся Бузину у дома
И многих других…

А мы?

Ты и я — не ведьма-колдун, не еретик?
Да-да, мы не признали такое,
Но, может, лишь потому,
Что нас не пытали ещё…
Окружили уже, но
Не схватили, пока…

Белопенные волны…
Величаво плывут облака…
Небо…,
Душа…,
Земля…
Планета, что для счастья дана нам

Континенты и страны на ней,
Ирак…, Палестина…,
Египет…, Ливия…,
Сирия… и Украина…
Города…

Вой летящих снарядов.
Взрывы. Стрельба. Плачет дитя,
Слёзы горечи от голода — боли,
Вместо хлеба, глотая…,
Не понятно ему
Почему мама его
Лежит на дороге и молчит,
Так крепко уснула, что даже плача не слышит…

В это же время — картина другая.

Усадьба. Панорама пейзажа в окне,
Словно фото лучшего вида.
На столе — золотые монеты.
Слёзы радости не может банкир удержать,
Свою сверхприбыль считая,
Что бойня любая приносит ему…

Вижу, слышу…
Век двадцатый, эры нашей:
Там солдат заносит над женщиной нож…
Пытается та увернуться,
Держа на руках
Таращащего на странного дядю
Глазёнки младенца.
Прикрывает кроху в объятиях
Телом своим.
Падает она на колено.
Сильнее к себе
Малыша прижимает…
Поворачивает голову.
Смотрит прямо в глаза,
Несущие уничтожение смертью…

Слышу сегодня слова,
Что идут сквозь века:

«Я — женщина, мать,
Безоружна,
одна…
Муж мой, защищая страну
С честью погиб…
Мы жили в доме своём —
Стране.
Любили, творили…
Не трогали вас и ваши дела…

Зачем вы пришли
И какая мать
Тебя родила?
Она ласкала и грудью
Кормила тебя,
Так же как я своего?
Улыбался ты ей?
Нежно к ней прижимался…?

За что убиваешь дитя
И меня?»

Душегуб, бездумно приказ выполняя,
Вновь, повторно,
Руку отводит, замахнулся…

Город другой. Столица. Посольство…
Настойчиво звонит телефон…
Дипломат трубку снимает и оттуда:

Женский крик.

«Помогите, Джонстаун гибнет!
Они не щадят никого!
Кто-то ломится в квартиру мою!
Сделайте всё, чтобы спасти нас!».
Помогите,
Добрые люди.
Убийцы рвутся сюда.
Детей защитите…

Зову я
И криком прошу…
Кричу, как молю…
Защитите, спасите…

Тройняшки мои так задорно
Смеются всегда,
Но застыли недвижно их губы
Не понимая за что их
Жизни лишают.

Нелюди мчатся сюда,
Стреляют в меня,
В горло дитят
Вонзают ножи…

Кровь, красно-живительной струйкой
Стекает по телу на пол и
Жизнь застывает,
Угасает…
В крике…
Моём…»

Линия разъединилась.

…Амос и трое её детей погибли…
Зарезал их агент ЦРУ…
Другие агенты отняли жизнь
У всех остальных жителей поселка:

Девять сотен сердец остановили свой
Радостный бег.

CЕГОДНЯ СРЕДИ КОГО МЫ ЖИВЁМ?
ИЗУВЕРОВ,
ТВОРЯЩИХ ТАЙНО И БЕЗНАКАЗАННО
СВОЙ ПРОИЗВОЛ?

ЖИВЁМ МЫ И
УЛЫБАЕМСЯ ЧУДИЩАМ — ПРЕСТУПНИКАМ.
ПОЖИМАЕМ ИМ РУКИ,
ЧЕСТЬ ОТДАЁМ, ВОЗДАЁМ ХВАЛУ ТОЛЬКО ПОТОМУ,
ЧТО ОНИ ЛОЖЬ ОБЛЕКАЮТ КРАСИВО В СЛОВА,
У ВЛАСТИ И БОГАТЫ ОНИ.

КТО — МЫ?

РАБЫ или БЕЗМОЗГЛЫЕ КУКЛЫ?
А, ОНИ — КУКЛОВОДЫ?

ЗАВТРА,
С ХОХОТОМ ЗЛОБНЫМ,
ПРИХЛОПНУТ, КАК КОМАРА,
УБЬЮТ НЕЗАМЕТНО, НЕСЛЫШНО
МЕНЯ И ТЕБЯ…

Белопенные волны,
Величаво плывут облака…
И вещают нам правду…

Кто же — Я и чей это голос?
Спросишь ты.

Я — твое отраженье,
Тот, кто парит с облаками,
Кто гуляет по небу,
Не оставляя следов…

Я — твое отраженье
В зеркале вечном
Пространства,
Чего нет
И что есть.

Если захочешь творить,
Сумеешь судьбу свою изменить,
Перестав жить по законам банкиров,
Вспомнив Жизни Законы, которые
Пора нам давно
Вернуть,
Утвердить…

***

СКОРО ВЕСНА

Бездонное небо, безбрежное небо, беззвёздное небо…

Вопрошает душа:
«Нет ответа нигде! Нет ответа!
Кто и зачем создал меня? Кто эти люди, кто всем управляют?
Почему у них власть? Власть надо мной… Я же им её не давал…
Для чего я живу? Почему кто-то решает
всё
за меня,
без меня?»

Нет ответа нигде…
Небо.
Земля.
Душа…

Но, чу, вдруг, слышу в безмолвии голос:

«Брат и сестра,
Нам встретиться надо.
Прошлое наше пора обсудить,
Встреча близка…
Слово о правде другу,
Самое время, дарить,
Чтобы завтрашний день осветить.»

Величаво плывут облака…

В вихре — песчинка — корабль — Земля.

По палубе шатко, сутулый бреду. Блуждающий взгляд.
Попугаи у ручек штурвала. Мышления штампы в речах.

В камбузе стряпают фразы —
Глотайте, спешите.

«А ЗАЧЕМ?»

В раздумьи стою на палубе жизни…
Моторы машин стучат в разнобой –Чему учат они?

Целого нет.
Единенья живого не видно нигде.
Каждый сам по себе.
В говор людской лязг металла закрался :
Не разговоры о сути,
А скрежет железа кругом.

Завтра — это сегодня уже!

ДОНОСЯТСЯ КЛИКИ ВОСТОРГА,
А МОЖЕТ КРИКИ БЕЗУМНЫХ?

Белопенные волны — величаво плывут облака…
В вихре песчинка — корабль, Земля…

Наскочили на айсберг —
верно курс пролагали неверный…

Уходим на дно моря слёз.

Время, как ветер,
сушит слёзы на щеках планеты.

СЕГОДНЯ — ЭТО ЗАВТРА УЖЕ!

Вместо влаги морей —
песчаные бури пустынь.
Бумажкою брошена, скомкана жесть —
исчезли слова,
грохот остался,
пепелища,
холодные камни…

БЫЛ ЛИ ГОВОР ЛЮДСКОЙ?

***